Может быть, я подожду тебя в холле, а ты поднимешься за договором и принесёшь его сюда? осторожно предлагает она.
Хотелось бы. Но видишь ли, там конфиденциальная информация. Конкретные суммы. И обсуждать эти цифры здесь… при наличии вот этой шустрой толпы… указываю глазами на группу шумных туристов, заполонивших половину холла (то ли только что приехали, то ли уже уезжают), мне совершенно не хочется. Но можем перейти к тебе в номер, если тебе там будет комфортней.
Никогда не интересовались, как выглядит выражение «Ещё чего», сказанное выразительными женскими глазами?
Нет уж. Пойдём к тебе, отрубает Павлова.
Как скажешь.
Вызвал лифт, вошёл первым, замер на шаг позади неё. Кивком поздоровался с занырнувшей в лифт шустрой старушкой. Так втроём, молча, и доехали до третьего этажа. Двери открылись, старушка кивнула, я вежливо улыбнулся. Наташа, обняв себя руками и прижимая запястьем букет фиалок к груди, пошла вперёд. У двери своего номера всё-таки застыла.
Мой номер через две двери, деловито проинформировал я, доставая электронный ключ.
Слушай, а это точно договор? Действительно всё дело в нём, или…?
Недоверчивый голос, пристальный взгляд даже её поза мне не верит.
Я тебя когда-нибудь обманывал? Изгибаю бровь, распахиваю дверь.
Нет. Пока ещё никогда.
Тогда вперёд, включил свет, убивающий любой намёк на интимность. Наташа тяжко вздохнула, но порог всё-таки переступила.
Если хочешь цветы в воду поставить, то подходящий стакан есть в ванной. Только мою зубную щётку куда-нибудь переложи, чтобы я её не искал.
Пока Наташа устраивала фиалки, повесил на ручку табличку «не беспокоить» и захлопнул дверь номера».
4
«Выйдя из ванной со стаканом фиалок в руках, заметила, что Васильев успел скинуть пиджак, расстегнуть рубашку, закатать рукава до локтя и почти натянуть джинсы, из-за пояса которых сейчас забавно выглядывала резинка чёрных трусов с белой надписью «…RMANI».
«"Аrmani", что ли, носит? Ну не сноб, а?»
Проигнорировав мой косой взгляд, Сашка кидает мне:
Договор на столе. Посмотри пункт 12.4, и деловито направляется в ванную.
«Вот интересно, и почему некоторые всегда чувствуют себя, как дома?» Нахмурилась, заметив, что Васильев скачет по номеру босиком. Подумав, неохотно сняла «балетки».
Можешь не разуваться. Но если хочешь, могу гостиничные тапочки тебе поискать, донеслось из-за двери.
Спасибо, я к тебе ненадолго, подчёркнуто-холодно отрезала я и направилась в комнату. Пристроив фиалки на тумбочке в прихожей (не забыть бы их на выходе), подошла к письменному столу, придвинутому к левой от входа стене. Напротив стола висело зеркало в овальной раме, отражающее полномера и двуспальную кровать, застланную синим покрывалом. Покосившись на дверь ванной, из-за которой раздавался шум воды (судя по звукам, Сашка фыркал и умывался), бережно провела пальцем по стопке чистых футболок, лежащих в изножье постели. Отметила, что в углу, рядом с балконом, примостился журнальный столик, на котором лежал ноутбук. Из недр кресла выступала гора разноцветных папок, сверху увенчанная телефонной зарядкой, скатанной в аккуратный «бублик». Подумав, шагнула к балкону, кончиком пальца отвела штору и улыбнулась: на подоконнике красовалась пепельница, зажигалка и пачка сигарет.
Ухо уловило, что в ванной выключили воду. Быстро плюхнулась за письменный стол, открыла соглашение, разыскала пункт, о котором он говорил. Поставила локти на столешницу, уперлась подбородком в подставленные кулаки и, приняв позу «я вся в делах», погрузилась в казуистику.
«Стороны обязуются согласовать специальные условия на скидки, а также рассматривать и другие общие интересы, как то: уменьшение пошлин, увеличение заказов, стагнация "Территорий" (см. п. 1.2), развитие рынков сбыта (см. п.11.5)».
«Чего?!… Вообще ничего не поняла». Принялась перечитывать. Рядом раздались тихие шаги.
Забудь, этот пункт я ещё вчера вычеркнул.
Тёплая, ещё влажная от воды ладонь игриво скользнула мне на шею.
У тебя на затылке завитушки, как у ребёнка. Хрипловатый, тягучий шёпот, каким мог разговаривать только он, пронимал до мозга костей.
Вот что, Саша… грозно начала я и осеклась, заметив в зеркале его отражение. Васильев стоял чуть позади меня широкоплечий, очень спокойный, собранный. Что это значит, я помнила ещё по вчерашней ночи. Сообразив, что сейчас произойдёт, попыталась подняться и ахнула, вцепилась в его руку, когда он накрутил на руку «хвост» моих волос и мягко потянул вниз мою голову. Прокатилась затылком по маленьким пуговкам рубашки и по его раскалённому голому боку. Вдохнула его аромат: парфюм, мыло, крахмал рубашки и чистый запах тела. Судорожно вздохнула и вцепилась сзади в его ремень.
Ты на меня очень злишься? вкрадчиво спросил он.
Да. Я очень злюсь.
Чёрные изогнутые ресницы, на которые я сейчас глядела снизу-вверх, дрогнули от улыбки и забавно смешались с прядями влажных тёмных волос, не заброшенных, как обычно, назад, а повисших вдоль линии его переносицы. Улыбка чуть сильней изогнула уголок рта, и я вдруг поняла, каким он был в детстве. Мальчишка умный, очаровательный, тихий (таких называют «весь в себе»), однажды прекрасно выучивший урок, как сводить с ума цветом глаз и провокациями. Подросток, отточивший на «пять» все свои навыки. Юноша, выросший в мужчину, который многое знал, многое понял и вот теперь, как никто, умел играть на всех нервных женских окончаниях.
А сейчас он пытался «достучаться» до меня. Плавно, едва касаясь, провёл пальцем по бьющимся крыльям моего носа, по контуру губ, где кожа так чувствительна. Не отпуская мой «хвост», царапнул затылок, вызвав кучу эмоций, и медленно повёл правую ладонь по моей груди, забираясь под вырез моего платья.
Саш… что… ты… делаешь?
Я? Хочу заняться с тобой любовью.
Меня как отрезвило.
А вчера что было?
Вчера? Ну, придумай сама…
Лениво улыбнулся и расстегнул две верхних кнопки платья. Небрежно развёл полы и забрался под кромку лифчика. По моим оголённым рёбрам тут же прогулялись дрожь и прохладный ветерок. Горячая ладонь легла мне на грудь, а я начала извиваться, пытаясь избавиться и от руки, и от прикосновений. Он, воспользовавшись тем, что я выгнулась, завёл руку мне за спину и расстегнул мой лифчик. Прошептал:
Опусти руки.
Нет!
Мне что, лямки порвать?
Что он это может я не сомневалась. Пользуясь тем, что он не всё видит в зеркале, свесила руки вниз и закрутила пальцы вокруг ножек стула, на котором сидела да так сильно, что даже костяшки заболели. Не сводя с меня глаз, Саша стряхнул ладонью бретельки лифчика. Стянул вниз «чашечки» и гипнотизирующе медленно повёл ладонью по обнажённой груди. Поласкал правую, потом левую. Придавил розовые ареолы, очертил ладонью спираль, потер их. Улыбнулся, услышав мой рваный вдох. И внезапно отпустил меня.
