— Выпьешь. Если нужно будет, то выпьешь и ещё нальёшь, — Ленка в хищной улыбке показывает острые, белые зубки. — Потому что либо ты эту Павлову — либо она тебя.
— Отличная идея, — устало отзываюсь я. — А потом что? Поухаживать за Тарасовым? С ним переспать?
— Пять баллов, — Ленка хохочет.
— Не смешно, — огрызаюсь я. — Ты хоть представляешь, что будет, если весть о моих ухаживаниях долетит до Лизы?
— Ничего, — вредным голосом отзывается Ленка. — Ну, поорёт твой Лизон на тебя, а потом успокоится. Ей же замуж за тебя хочется. Так что проглотит твой 'служебный роман', не бойся.
— Ленка, это гадость, — обрываю свою зарвавшуюся любовницу я.
— Да иди ты нафиг, Васильев, — раздражённо машет рукой Ленка. — Я с ним как с человеком, а он: 'не моё', 'не хочу'… 'не буду', 'не дам'.
— Так, ты наелась или ещё десерт будешь? — Ставя точку в споре, я ищу взглядом официанта.
— Нет, десерт я не хочу. Меня другое интересует. — Ленка интимно наклоняется ко мне. — Ты помнишь, что ты мне должен?
— Да.
'Можно подумать, ты дашь мне забыть!'
— Так вот: этот месяц я, так и быть, потерплю, чтобы не открывать тебе второй фронт, в случае твоей Лизы. А ты, Васильев, попробуй очаровать свою Павлову и собрать на неё компромат. Дальше — по обстоятельствам. Если что — переспишь с ней. И плюнь на свои принципы. Плюнь, или проиграешь.
Договорив, Ленка торжествующе бросает на стол салфетку и вскакивает на ноги. Я же кладу на стол две зелёных купюры. Поднимаюсь из-за стола, прячу глаза и ищу куртку. Мало того, что моя гордость сейчас агонизирует в корчах — хуже всего, что Ленка абсолютно права, и у меня, похоже, действительно нет иного выхода.
— Ну так что ты надумал? — Ленка надменно изгибает бровь.
— Не знаю, — качаю головой. — Если честно — противно… Но я попробую.
— Тогда хватит ломаться и полный вперёд… Всё, пошли в Контору, Васильев'.
Глава 2
«Таких, как я, больше нет. Я один в своём роде». (Джордж Мартин, «Битва королей»).
6 сентября 2016 года
1
«Боже мой, я и забыла, какое это тяжкое испытание выходить на новую работу, где ты никого не знаешь, где коридоры между кабинетами представляются тебе одним сплошным лабиринтом, общение с сотрудниками хождением по минному полю, а твой непосредственный начальник возненавидел тебя с первого взгляда, о чём, безусловно, уже проинформирован весь офис. Ну, или его половина.
Во вторник, без пятнадцати девять я переминаюсь с ноги на ногу у шлагбаума и жду, когда ко мне подойдёт девица из отдела кадров Конторы. Она должна вынести два заветных пропуска: один для меня, второй для парковки моей машины. Нервничая, поглядываю на часы: прошло уже пять минут, но ко мне пока никто не торопится. Ситуацию усугубляет тот факт, что я в блузке, брюках и в кедах «утюжу» у шлагбаума на виду у сотрудников Конторы, которые поглядывают на меня с тем высокомерным видом, с каким высокопоставленные служащие обычно глядят на бесправных просителей в своём, уже облюбованном и обжитом ими периметре.
Через семь минут ожидания я начинаю дёргаться. Ещё через пять злиться. Спустя три минуты моё терпение иронично машет мне ручкой и зловредно показывает язык. Я же плюю на все правила и приличия и, перекинув через плечо сумку, начинаю искать в её замшевых недрах мобильный, чтобы настучать по голове Ленке, её ленивой гвардии да и всем, кто сейчас подвернётся мне под руку в её департаменте. Набрав номер, прижимаю трубку к уху и под ритмично раздающиеся гудки принимаюсь нетерпеливо мерить шагами пространство перед шлагбаумом. На седьмом гудке мой звонок автоматически сбрасывается. Чертыхнувшись, упрямо нажимаю на повторный дозвон и разворачиваюсь, готовясь снова измерить шагами ширину проезжей части дороги. Слышу резкий шорох колёс и краем глаз замечаю серебристый капот, вынырнувший неизвестно откуда, но каким-то чудом успевший замереть в паре сантиметров от моего бедра.
А-ай! Отскакиваю, в душе воздав должное выдержке водителя, который успел затормозить и не покрыл меня бранью. Пытаясь отдышаться, смотрю на капот и вижу эмблему автомобиля. Это круг, разделённый на два синих и два белых сектора, внешне напоминающий пропеллер самолёта и кусочки неба, проглядывающие через вращающиеся «лопасти».
«Знак «БМВ»… Васильев?»
Поднимаю глаза и натыкаюсь на мрачный взгляд синих, как грозовое небо, глаз. Из приоткрытого окна машины доносится хриплый голос Garou: «Gitan, je rêvais enfant». Я невольно сглатываю, моя рука сама собой убирает телефон за спину, а Александр Владимирович, видимо, выключает МР3, потому что чувственная мелодия обрывается.
Доброе утро, вежливо, но независимо здороваюсь я. Простите, я не хотела.
Ничего… Доброе, помедлив, Васильев кивает, после чего оглядывает меня с головы до ног и задерживается взглядом на моих новеньких кедах. Прогуливаетесь перед работой? с плохо скрываемой иронией спрашивает он, указывая подбородком на мои спортивные тапочки.
Я здесь пропуск жду! невольно огрызаюсь я.
Понятно. И как давно ждёте?
Минут пятнадцать.
Наш бесценный по содержательности диалог прерывает звук шин подъехавшей сзади машины. Сообразив, что я мешаю уважаемому начальнику приложить пропуск к датчику, миновать шлагбаум и меня и убраться наконец на парковку, отступаю в сторону. Васильев в последний раз окидывает взглядом мои кеды и жёлтую, как подсолнечник, сумку, которая (это на мой взгляд!) сочетается с белым хлопком моей блузки и гладким светло-бежевым льном моих узких брюк.
Садитесь, тяжело вздохнув, неожиданно предлагает он.
Моё лицо вспыхивает от удовольствия, но я качаю головой слева направо, как это делают все люди, когда хотят сказать: «нет».
Садитесь, быстрей до Конторы доберётесь. К тому же, мы мешаем другим людям, повторяет Васильев, однако я не слышу в его тоне ни радости, ни уверенности в том, что его предложение правильное.
Александр Владимирович, я, начинаю я, прекрасно понимая, что всемогущий хозяин ИТ-департамента не горит желанием пускать меня в святые святых салон своей чудо-машины.
Да садитесь уже! В голосе Васильева прорезается сталь, а во мне просыпается самолюбие. Независимо вздёрнув вверх подбородок, игриво помахивая сумкой, обхожу «БМВ», дёргаю на себя дверцу и ввинчиваюсь в мягкое сидение. В машине пахнет новенькой кожей салона.
Спасибо. Мне ремень накинуть? спрашиваю я.
Как хотите.
Тогда не буду, сообщаю я, представив, как вызывающе будет смотреться моя грудь, туго перетянутая ремнём безопасности.
Бросив на меня короткий взгляд, Васильев передвигает рычаг коробки передач в положение «D». Машина делает резкий рывок вперёд, а меня буквально вжимает в сидение. Невольно ахаю и прижимаю к груди свою сумку. Васильев тихо фыркает, а до меня доходит, что он сделал это нарочно. Остаток пути мы преодолеваем в неприязненном молчании и вязкой тишине, которую, кажется, можно потрогать руками. Но есть ещё кое-что, что сейчас не на шутку беспокоит меня. Дело в том, что, невольно подавшись к Васильеву, я начинаю ощущать его тело. Вчера, на собеседовании я впервые почувствовала то странное влияние, которое он оказывает на меня, а сейчас, когда мы находимся всего в паре сантиметров друг от друга, я чувствую тепло, исходящее от его плеча и бедра, и впитываю это тепло каждой клеточкой своего тела.
