…В темноте машины обжигающая ладонь прижимается к моей щеке. Глаза смотрят только в глаза. Большой палец начинает кружить по коже щеки, сбивая дыхание. Сердце делает кульбит, я замираю, а его указательный уже скользит по впадинке за моим ухом, ставшей вдруг невероятно чувствительной. Хрипловатый шёпот: «Иди ко мне…» Тёплые губы гладят мои, словно спрашивая, та ли я, кого он хотел. Секунда, другая, и его рот накрывает мой, забирая всё и отдавая всё до конца. Вот таким был наш первый поцелуй с ним. Именно тогда я поняла: я могу в него влюбиться.
«Я боюсь влюбиться в него».
«Я уже влюбляюсь в него…»
«Только не отпускай меня, не обмани, не дай мне пропасть!»
Ну не дура, а?
Я потерла виски, провела рукой по глазам, сбрасываю мечту. Я возвращалась в действительность.
Ощущая за спиной внимательный взгляд Вадима, осторожно высвободила букет из лейки. Бережно положила цветы на стол и поискала глазами обрывки обёрточной бумаги. Рулон нашёлся под моим столом. Оторвав приличный кусок, обернула им розы.
Хочешь это выкинуть? с интересом спросил Шевелёв.
Да.
Тогда вот самое подходящее место, и Вадик торжественно протянул мне корзину для использованных бумаг и прочего мелкого хлама.
Ага, ещё чего, кисло улыбнулась я. Ты хоть представляешь, что будет, если ко мне зайдёт Васильев и увидит, что я сделала с его букетом? Да мне же потом не жить.
Пряча от Вадима глаза, прихватила свой сверток и направилась к выходу из кабинета. Вадик, держа в охапку мой пражский пакет, потопал следом. Я выключила в кабинете свет, захлопнула дверь.
Стой тут, приказала я, направляясь в женский туалет туда сноб Васильев не зашёл бы даже и под дулом пистолета.
Ловко придумано, ухмыльнулся мне в спину Вадим.
М-м, не оборачиваясь, грустно ответила я. Отправив букет в мусорный бак и замаскировав его салфетками, я вернулась к Вадику.
А теперь куда? он поудобней перехватил мой пакет.
А теперь в бухгалтерию!
Часом позже Вадим и я брели по улице Кржижановского. Мы возвращались в Контору из кафе, в котором был всё тот же салат с рукколой, не самый вкусный «Цезарь» и паста карбонара, которую любил Вадим. Шагая по тротуару, я вращала в пальцах крупный желтый кленовый лист подобрала его по дороге. Вадим, сунув руки в карманы серого полупальто, пинал кругленький толстый каштан (осенью в Москве их так много!) и рассказывал мне о купленной им машине.
Полный пакет. Техобслуживание на два года, Вадим поддел мячик каштана и ловко отфутболил его к трамвайным путям. Сборка, правда, Калужская, зато в салоне полный электронный «фарш». Даже парктроник есть, так что не придётся теперь голову с парковкой ломать ты же знаешь, у меня с задним ходом не очень… А в кредит вообще получилось недорого. Сегодня хочу с Васильевым поговорить, Вадим бросил на меня быстрый взгляд, попрошу его дать мне место на парковке. Это ведь он тебе «vip»-квадрат выделял?
Нет, покачала я головой, мне тогда Тарасов помог.
Да? удивился Вадик. А ребята считают Васильев.
Васильев… И я усмехнулась. Вот скажи мне, Вадим, прищурилась я, ещё пять дней назад ты называл Александра Владимировича исключительно по имени-отчеству. Так что изменилось?
Да так, уклончиво ответил Вадик. Придержал меня за локоть, посмотрел по сторонам и легонько подтолкнул к «зебре». Мы миновали пешеходный переход, я шагнула на тротуар. Вадим углядел свой каштан и снова поддел его. Маленький глянцево-коричневый шарик послушно подпрыгнул и покатился по улице, к красному кирпичному дому, за которым была Контора.
Вадим, а ты в детстве случайно в футбол не играл? усмехнулась я, поворачивая свой листик клёна.
Играл? вздёрнул брови Вадим. Я, Наташа, за юношескую сборную «ЦСКА» выступал!
Да ладно! замерла я.
Честно.
Кем? Вратарём? Нападающим? Форвардом?
Не-а. Полузащитником.
А-а, разочарованно протянула я.
Много ты понимаешь! обиделся Вадик. Да у меня уже в девять лет был разряд, как у тринадцатилетнего. И славу мне прочили ну, как у Джеррарда, или у Лэмперда, или Хави сейчас.
А почему тогда бросил?
А я после летних сборов на недельку к бабушке в деревню поехал. И сдуру там на яблоню влез, на губах Вадима появилась горькая усмешка, яблочек мне, видишь ли, захотелось. Поставил ногу на ветку, а она подломилась. И я кувырк вниз головой и ногу сломал. Больница, вопли, сопли, и гипс на три месяца. Я тогда чуть с ума не сошёл, Вадим вздохнул. Мои-то все играли, а у меня смещение. Пока врачи возились, пришёл новый тренер, и меня из команды выкинули.
А разве нельзя было тебя подождать? удивилась я.
А зачем меня ждать? в свой черёд изумился Вадик. Наташ, это же спорт. Ты у отца своего спроси, он тебе наверняка расскажет, что там никто никого не ждёт, потому что свято место пусто не бывает.
И ты смирился?
Смирился, Вадим скривил губы. Мне мой папа компьютер для видеоигр купил: решил, что это меня отвлечёт… «Мортал Комбат», «Космическая федерация», ещё какие-то глупости… А я вместо этого решил свой сайт создать: хотел про футбол писать. Что угодно: как матчи проходят, как лига собирается, как рейтингуются лучшие. Потом у меня стихи про спорт пошли. А потом… Вадим остановился и похлопал себя по карманам. Нашёл пачку сигарет, жадно прикурил, пряча жёлтый огонёк «Крикета» в лодочку из ладоней, и яростно блеснул глазами, а потом я начал получать письма от своих бывших поклонников. Я-то свою фамилию не догадался под никнеймом спрятать, ну, и фанаты быстро разобрались, что к чему, и начали донимать меня вопросами, почему это я, вместо того, чтобы ногами работать, какой-то ерундой занялся?
Подожди… ты с Александром Владимировичем так познакомился? похолодела я.
С Васильевым? Нет, он моим фанатом не был. Я даже не в курсе, нравится ли ему футбол, равнодушно заметил Вадим. И, кстати, с ним я познакомился гораздо позже, когда с дипломом из Бауманки пришёл в Контору устраиваться. Моими фанатами, Наташ, были Фёдоров и Алтухов.
Да? поразилась я. Как странно: а я думала, вы со школы дружите…
Со школы? Вадим ловко прошёлся по узкому бордюру тротуара, не вынимая руки из карманов, и пыхнул сигаретой. Нет, мы учились совсем в разных школах: я в спортивной, а Алтухов и Фёдоров в математической. Они были ботаниками и «очкариками», а я их спортивным кумиром. В то время они считали, что я звезда. А оказалось, что я типичный неудачник.
Зато они обормоты, подала голос я. Вадим покачал головой:
Нет, Наташ, они-то как раз всё правильно делали. Это я прогнулся. Мне бы с новым тренером поговорить, настоять на своём, доказать, что я лучший, а у меня руки опустились. У меня мечта ушла… И пришлось мне браться совсем за другое… И кстати, Вадим бросил на меня быстрый взгляд, к твоему сведению: это Алтухов «протащил» меня в Бауманку. Я после обычной школы туда поступал, а Алтухов к тому времени уже учился в аспирантуре. Он и принимал экзамен у первокурсников. Узнал меня и пожалел, не стал заваливать. Ну, а я его потом в Контору устроил, когда лавочка, где он работал, загибаться стала… Я знаю, Вадим поднял на меня жёсткие глаза, ты считаешь меня слабаком, потому что мне, видишь ли, по жизни проще «соскочить», чем копья ломать с теми, кто меня просто не слышит… Так и с Васильевым вышло. Он сразу раскусил, кто я: я же до сих пор, как в детстве, играю на лидера на форварда, на нападающего, а сам остаюсь в тени. В той самой полузащите… Чёрт бы её побрал! Углядев новый каштан, Вадик раздражённо поддел его, и тот покатился к шлагбауму.
