Я промолчал (но красноречиво поднял бровь). Сообразив, что я таким вот образом вежливо намекаю ей на наши первые деньки в Конторе, Павлова досадливо прикусила губу. Я фыркнул и толкнул её локтем:
Да ладно тебе, не обижайся.
Знаешь, что, Саша… завела привычную песню Наташка.
Знаю, кивнул я, если я сейчас не извинюсь и не заткнусь, то ты развернёшь меня и отправишь обратно. Всё, извини. Вот, я заткнулся. Хотя нет, забыл ещё кое-что тебе сказать…
Ну? грозно сдвинула брови Павлова.
Ты потрясающе выглядишь, и я очаровательно улыбнулся. И ты такая красивая!
А я думал, она от счастья упадёт, а она тяжко вздохнула.
О господи, начала она, директор департамента, тридцать пять лет, взрослый, вроде бы умный, а ведёт себя, как… ну, я не знаю, и она обречённо махнула рукой. Ладно, извинения приняты, и, игриво помахивая сумкой, Павлова пошла к подъезду. Я послушно потопал следом за ней. Наташка приложила круглую металлическую «таблетку» к гнезду домофона. Дверь пискнула, и я любезно распахнул её. Одарив меня снисходительным взглядом (а заодно, и царственным кивком головы), Наташка направилась к почтовым ящикам. Погремела ключами, покопалась в замке, открыла серую узкую дверцу с номером «51», извлекла две газеты и новый каталог «ИКЕА» на 2017-й год. Покрутила их, потрясла и, презрительно оттопырив губу, бросила эту «редкость» в стоявшую рядом коробку, очевидно, служившую произвольным помойным ведром для сбора подобного вторсырья. Нажала на кнопку лифта.
Ты голоден? Входя в металлическую коробку, небрежно поинтересовалась она. Если есть хочешь, то у меня есть суп, ветчина и компот. Ветчина из магазина, нежирная. Суп из курицы, компот из вишни, сварила сама. Ещё «шарлотка» есть, с яблоками. Короче, ничего острого…
Какая прелесть, довольно ухмыльнулся я, и умная, и хозяйственная. И красивая. Как же мне с тобой повезло!
А тебя это прямо убивает, да? покосилась на меня Павлова.
Нет, отчего же, меня это как раз радует. Я наклонился к ней в очередной попытке её поцеловать. Она ловко вывернулась.
Знаешь, я бы предпочла раздеваться не в лифте, а дома, ехидно произнесла она.
Знаешь, а я бы предпочёл целоваться с тобой везде. И даже в лифте.
Наташа бросила на меня странный взгляд, но так ничего и не сказала.
Пятый этаж.
Дребезжащая коробка лифта подпрыгнула и, зловеще лязгнув дверями, выпустила нас из серых недр на лестничную площадку. Неширокий квадратный холл, омерзительно-зеленая краска на стенах, красная, ещё «совковая» плитка и четыре двери. На двух дверях, обитый под кожу, номера квартир почему-то отсутствовали.
От кредиторов скрываетесь? полюбопытствовал я.
Нет, от незваных гостей прячемся, в тон мне ответила Павлова и принялась отпирать единственную дверь с красным «сверчком» сигнализации. Где-то за стенкой звонко тявкнула собака, потом, визгливо, другая.
Это что, твои? удивился я.
Нет. У меня работа. И пока я с ней окончательно не разберусь, то любые животные для меня исключены.
Это почему?
Это, потому что с ними гулять надо. И играть. И заботиться. А я домой прихожу непонятно, когда. Или, вообще, по командировкам болтаюсь. Например, с тобой.
Хочешь уволиться? Валяй. Только зубную щётку захвати и переезжай ко мне. И я игриво изогнул бровь: Уж я как-нибудь тебя прокормлю.
Спасибо за предложение, но уж я как-нибудь сама справлюсь, фыркнула Павлова. Ну, проходи.
Я переступил порог. Наташа небрежно бросила свою сумку на зеркальную столешницу прихожей, поводила рукой по стене и нашла выключатель. Щелчок и над зеркалом загорелись три матовых «спота».
Раздевайся, предложила Наташа. Если хочешь, вот тапочки.
Откуда такая редкость? удивился я, разглядывая новенькие кожаные сандалии от «Paul Shark». У меня дома такие.
Как же я рада, что наконец-то смогла тебе угодить, ехидно проворковала Наташка. Сняла пальто, протянула мне и, пока я устраивал его на вешалке, придирчиво осмотрела себя в зеркале. Поправила «хвост», одёрнула водолазку и покосилась на меня: Но, вообще-то, тапочки от моего бывшего остались, пояснила она. Правда, Олег их не носил он предпочитал резиновые. Знаешь, такие, в каких у нас ходят по улицам дворники из Средней Азии. Правда, те поддевают туда носок… Но эти совсем новые, так что можешь пользоваться.
Я тебе тоже тапочки куплю, пообещал я, принимаясь развязывать шнурки.
И наверняка выберешь что-нибудь на каблуках, колко заметила Павлова.
Уж я постараюсь, пристраивая ботинки на коврик в прихожей, отозвался я.
Уж я не сомневаюсь… Так, ладно, хватит. Иди ко мне, позвала Павлова. Смотри: прямо кухня, слева гостиная, справа спальня. Между комнатами ванная и туалет. Санузел у меня совмещенный, балкон отсутствует, потому что я в своё время пристроила его к спальне. Так что, если захочешь курить, то иди на кухню… А теперь устраивайся, располагайся, и, вообще, чувствуй себя, как дома, а я сейчас разуюсь, дух переведу и пойду на кухню. Чаю хочется… Да, кстати, ты так и не ответил: ты обедать будешь? И Павлова, согнувшись в три погибели, посмотрела на меня снизу-вверх, одновременно пытаясь свернуть в чулок голенище коричневого ботфорта.
Может, тебе помочь? глядя на её мытарства, пожалел её я.
Нет, отбрила меня Наташка и принялась за другой сапог.
А я вдруг понял угадал каким-то чутьём что подобные «визиты» мужчин для неё, в общем-то, редкость. И что наша ночь в пражском отеле тоже была для неё единственной в своём роде. А меня она пустила в свой дом только лишь потому, что не поехала бы со мной ни в какую гостиницу ни туда, где койку сдают на час, ни туда, где приличный номер «за ночь» стоит уже несколько тысяч баксов. И хотя выглядят эти номера по-разному, все они предназначены для одного и того же.
Это случайные связи. Знаете, как это выглядит? Это, когда ты, совершив одно или два соития, допиваешь уже тёплое вино, или выдохшееся шампанское, или остывший кофе, а женщина рядом с тобой тайком поглядывает на часы, потому что её ждут дома. Потом она торопливо одевается, и вы спускаетесь вниз. Она воровато оглядывается по сторонам (не засёк бы муж), а ты… а тебе, в общем-то, уже пофиг. Она говорит, что ей «только с тобой хорошо», а ты, что «вы как-нибудь обязательно всё повторите». Потом она усаживается в такси, ты в свою машину. И вы разъезжаетесь. Как правило, надолго. Как всегда, в разные стороны. Только у неё тоска в глазах, а у тебя на губах нет даже послевкусия.
Откуда это знаю я? А что, очень нужен ответ?
Начало нашей love story с Ленкой. Я так и не смог ей этого простить.
Я молча повесил на вешалку пиджак и отправился по коридору налево.
Толкнул дверь гостиной. Моргнул. Развернулся и отправился в ванную. Оттуда в спальню Наташи. Оглядевшись, сел на кровать и потянул узел галстука. Положил на колени локти и потёр переносицу. Я ждал всё, что угодно порядок или бардак, весёленькие обои, розовых мишек, свечи, как в SPA (которые лично мне напоминают церковь), в общем, всё, что угодно. Всё кроме этого.
