Это была абсолютно рациональная и гармоничная квартира, продуманная до малейших деталей, вплоть до мелочей. Идеальное жильё, подходившее и мужчине, и женщине. Впрочем, судите сами: везде однотонные гладкие стены идеально-выверенного бежево-серого оттенка. Красно-коричневый паркетный пол, белые потолки, матовые светильники под «Лалик» я знал этот стиль по Франции. Ослепительно-белая тюль и шторы спокойного цвета. Мебель везде под тёмный орех. Очень много книг. Фиалки на подоконниках и пара уместных безделушек, не захламляющих пространство.
В гостиной широкий белый диван и два кресла. На стенах, под светильниками, пара очень хороших, написанных маслом, картин, и два постера с растительным мотивом.
Сногсшибательные ванная и кухня: темно-серая плитка, те же матовые светильники, зеркала с подсветкой и до блеска начищенный хром. На полу в спальне пушистый белый ковёр. Двуспальная кровать под орех и два невысоких шкафа, на каждом из которых стояли фотографии в простых серебряных рамках. И потрясающий вид из окна на осенний оранжево-зелёный парк и голубое московское небо.
Это был очень красивый дом. Для двоих. Но в нём жила очень одинокая женщина.
Подумав, стянул галстук и бросил его на кровать. Встал и подошёл к шкафу, который был справа от меня. Начал перебирать фотографии. Снимки явно были семейными, но все они почему-то были подписаны и расставлены так, точно вели обратный отсчёт: год 2016-й год 1999-й.
Вот первая фотография. На фоне длинного бело-серого здания с вывеской «Rīgas Stradiņa universitāte» стоит очень молодой и симпатичный парень. Темноволосый и светлоглазый, он до безумия похож на Наташу. Но дело даже не в чертах лица, а в том, что мальчик на фотографии заплёл в спираль ноги. «Когда у нас ничего не останется, вспомни, что у нас всегда будем мы. Кристиан. Рига. 18 апреля 2016 года».
Второй снимок. Темноволосый, ещё совсем моложавый мужчина, но с совершенно седыми висками он одет в жёлтый гоночный комбинезон, и со шлемом в руках небрежно позирует у такой же жёлтой гоночной машины. У мужчины темные грустные глаза. На заднем фоне фото белый купол Гребного канала и красный подвесной Живописный мост. «Ты стала так редко звонить. Я скучаю. Папа. «Rally Masters», Крылатское, Москва, апрель 2015 года».
Вот тот же мужчина, но теперь он счастливее и моложе он с гордой улыбкой отца обнимает двух уже совсем взрослых сыновей. Младший очень похож на Кристиана. Старший на свою маму. Она тоже здесь, рядом, это спокойная миловидная блондинка с голубыми глазами. Надпись, сделанная уже женской рукой: «Таша, приезжай скорей. Люблю, тётя Рита. США, 5 марта 2010 года».
И наконец последний снимок. Худенькая, трогательная девочка в шортах и полосатой майке, с расцарапанными коленками она держит за руку маленького упрямого светловолосого мальчика. Дети очень разные, вот только мальчик смотрит на девочку так, словно она его «всё», а она на него так, точно он центр её притяжения. И надпись, сделанная ещё совсем детской рукой: «Наташе от Арниса. Диснейленд. Калифорния. 1999 год».
У тебя такой взгляд, словно ты заблудился в моём прошлом.
Я обернулся: в дверях стояла Наташа. Я покусал губы: «Спросить или нет?»
Скажи, я взял в руки первый снимок, кто такой Кристиан?
Это мой младший брат, пояснила Наташа. Но сводный.
Я так и думал. А что означает эта надпись? и я указал на вывеску «Rīgas Stradiņa universitāte».
Рижский Университет имени Паула Страдыня. Медицинский, по-моему.
Понятно, кивнул я (Тогда я решил, что Кристиан учится там. И только много позже я осознал, какую я сделал ошибку…) А пока я задал новый вопрос: Скажи, а почему здесь нет фотографии твоей мамы?
Она есть. Но не здесь, Павлова обогнула кровать и подошла к шкафу, стоявшему у окна. Взяла единственную фотографию и вернулась ко мне. Вот.
А почему её фотография там? удивился я.
Ну, и Павлова подняла плечи, мама всегда раздражается, если я ставлю сюда её фотографию. Она каждый раз переставляет её и выговаривает мне, что не хочет теряться в новой семье отца… Но, знаешь, мне кажется, дело совсем не в этом. Просто она его любит. До сих пор. Хотя и не может простить.
Я молча взял фотографию. Это был единственный постановочной снимок. И единственный без подписи.
На ярко-голубом фоне было потрясающее лицо потрясающе ухоженной женщины лет пятидесяти-пятидесяти пяти. У женщины были точёный нос, точёный рот и дымчатые глаза потрясающего голубого оттенка. Мать и дочь были бы очень похожи, если б не выражение их глаз. У Павловой-старшей оно было холодное, властное и требовательное. А Наташа с первого дня заинтересовала меня тем, что, когда она говорила, то всегда смотрела мне в глаза, но не требовательно, а внимательно и чуть насмешливо точно оценивала и меня, и мою реакцию. Словно знала обо мне что-то такое, чего не знал о себе даже я.
И я вдруг понял, какой будет Наташа, когда ей исполнится тридцать пять, как и мне. Хрупкая, подвижная она всегда будет выглядеть моложе своего возраста. А когда ей исполнится столько же, сколько и женщине на фотографии, то в её глазах появится то, что я видел только у очень немногих женщин: мир и вера разделённой любви. И спокойная уверенность счастья.
Саша, ты сейчас смотришь на меня так, словно хочешь уйти, тихо произнесла Павлова.
Нет, я покачал головой, нет. Просто я наконец тебя понял…
«Я действительно тебя понял. Как и окончательно осознал, в чём наши сходство и разница. Сила воля, характер, амбиции и при этом при всём привязанность к дому и желание сохранить семью. Но между нами есть одно существенное отличие. Это порода сердца. Та форма души, которую невозможно увидеть в зеркале. И она у нас разная.
Я, например, совсем не уверен, что меня можно любить. А вот ты знаешь, что такое любовь, и какой она должна быть. Вот поэтому ты никогда, ни от кого не примешь подделки даже от меня. Вот поэтому и хэппи-энд у нас с тобой вряд ли получится. Ведь у моего одиночества пара ног, а у сердца всего один якорь. Но этот якорь ты».
И что же ты понял? Павлова заплела ноги и уставилась мне в лицо.
Что я очень хочу чай, мило улыбнулся я. Ну что, пойдём на кухню? И я начал продвигаться к двери.
А вот я бы очень хотела услышать ответ на свой вопрос.
Наташа сделала шаг ко мне, словно пыталась перегородить мне дорогу. Я поднял брови. Павлова вздохнула и осторожно тронула меня за локоть.
Что с тобой? уже мягко спросила она. В Чехии мы чуть ли не подрались, но там я хоть видела твоё настоящее лицо. Вчера ты захотел продолжения. Сегодня утром ты сделал всё, чтобы я поругалась с Вадимом. Ты был горд и рад, когда я пригласила тебя к себе. Ты всю дорогу шутил и смеялся. Потом смутился. А теперь ты вообще закрываешься от меня… Что происходит, Саш?
Ух ты, сколько эмоций, огрызнулся я. А тебе не кажется, что меня просто разорвёт от такого эмоционального диапазона?
