А ты привык считать, что он у тебя, как у зубной щётки?
Да уж, что-что, а палец ей в рот не клади: откусит сразу!
Павлова, я поморщился, помнишь, как я тебя в первый раз до дома подвозил?
Наташа покусала губу, кивнула:
Да.
А ты не помнишь, как я тогда попросил тебя ничего за меня не додумывать?
В тот раз я не ошиблась, заметила она (кстати, вполне резонно).
В этот раз тебе так не повезёт.
Значит, так, да? Она прищурилась.
М-м.
М-м… Это вечное твоё «м-м»… Что ж, ладно.
Я не успел сообразить, когда и, главное, зачем, Наташка перекрестила руки. Обхватила края своего свитера, резко дёрнула его наверх, выпуталась из горловины и резко тряхнула головой, рассыпая по обнажённым плечам и груди тяжёлые пряди волос. Шагнула ко мне и медленно протянула мне свитер. Я также медленно убрал руки назад. Наташа скривила рот и небрежно бросила водолазку на кровать.
Почему ты здесь? очень тихо спросила она.
А ты?
Вообще-то, я здесь живу!
Вообще-то, ты прекрасно поняла, что я имел в виду!
Она помолчала, раздражённо дёрнула уголком рта. Не сводя с меня странно-блестящего взгляда, завела назад руки, прошелестела молнией, плавно шевельнула бёдрами, и замшевая юбка, прокатившись по её ногам, легла, обвив жёстким кольцом её щиколотки. Наташа переступила через край, подняла юбку и снова протянула её мне.
Тебе это нравится? почти выдохнула. Ты поэтому здесь?
Я склонил к плечу голову, разглядывая её. Всю. В её глазах на секунду промелькнуло смущение, но она выстояла. Даже злобно отшвырнула юбку на кровать. А я подумал, что ещё никогда не видел такого убийственного сочетания девственно-матовая кожа, вызывающий женский взгляд и провокационный чёрный комплект с чулками.
Тебе бы бельё рекламировать, процедил я. Или ночные клубы. Для мужчин с неограниченными возможностями.
М-м, очень смешно, кивнула она.
А я и не шучу.
Зачем ты сюда пришёл?
Интересно, в какой момент всё происходящее вдруг перестало быть полушутливым покером, из вопросов и ответов, на раздевание? Когда Павлова задала мне вопрос в лоб: «Кто я тебе?» Когда я промолчал? Или, когда мы вплотную подошли к той черте, за которой уже либо всё либо ничего?
Не сводя с неё глаз, я расстегнул воротник рубашки. Поглядывая на неё (она как раз вздёрнула подбородок вверх), освободил манжеты от запонок и, собрав их в ладони, припечатал к шкафу с фотографиями. Запонки звякнули и покатились к серебряным рамкам.
Кстати, ты кое о чём забыла, напомнил я. Она прищурилась:
Да? И о чём?
Аптека. Внутренний карман моего пиджака. Твоя защита. Мой контроль.
А мне плевать, надменно усмехнулась Павлова.
Ах, тебе плевать? Ну тогда снимай, и я указал подбородком на её чёрные трусы. Она завела пальцы под кружевную резинку.
Расстегивая рубашку, я уселся на кровать и досмотрел женский стриптиз до конца. Чулки и лифчик остались на ней, а вот трусы остались лежать на ковре, когда она подошла ко мне, уцепилась за мою ладонь и перебросила через меня ногу. Устроилась, плотно обхватила коленями. Забирая глубже, качнулась вперёд и я не выдержал, сипло выдохнул воздух через сжатые челюсти. Она усмехнулась и, плавно двигаясь, медленно провела ногтем по моей скуле, щеке, губам:
Ты всегда молчишь. Всегда.
Я поймал её палец и прикусил не больно, но довольно чувствительно. Ответом мне стал судорожный вдох и провоцирующее, доводящее до исступления движение бедрами, точно знающее, где и как надо брать.
Нравится? Она разглядывала мои глаза.
Очень.
Не сомневаюсь: у тебя зрачки расширились.
Вместо ответа я обхватил её подбородок, удерживая её голову так, чтобы видеть её глаза. Сохраняя зрительный контакт, наплевав на все, повёл вниз другую руку, ниже, по её спине, по цепочке позвоночника, к крестцу и ещё ниже. Сообразив, что сейчас будет, Наташа яростно застонала. Быстро двигаясь, попыталась наклониться, чтобы впиться мне в рот и вскрикнула.
А тебе? прошептал я прямо в её приоткрытые губы. А тебе это нравится?
Что тебе надо? застонала она. Зачем ты пришёл?
Я попытался толкнуться в неё.
Нет. Она сжалась, уперлась мне в плечи. Что тебе здесь нужно? Её глаза смотрели прямо мне в душу.
Ты.
Что? Павлова замерла. Потом замотала головой, вцепилась в мои запястья: Нет, нет… Нет!
Я обхватил её голову, сжал ладонями. Теперь мы почти соприкасались губами.
Ты, тихо повторил я. Мгновение и она завибрировала. Только дело было совсем не в страсти из голубых растерянных и беззащитных глаз водопадом хлынули слёзы.
Саша… я… ты… нет… Так не бывает.
Всё. шептал я, удерживая её, всё. Теперь всё будет хорошо. Вот увидишь… Я тебе обещаю.
Странно: обычно за это время у нас с ней происходит ещё пара стычек, пара оргазмов, после чего я вставал, и, поцеловав её в щёку, шёл в душ (или она шла туда первой, или мы вместе туда отправлялись). Вместо этого я лежу, прижимаясь к её ещё чуть влажной спине, поглаживаю её ещё дрожащие плечи и подыхаю в состоянии бестолковой доброты, которую называют нежностью. Чёрт, да во мне этой нежности сейчас больше, чем в шоколадке с коровой! Потому что мне хочется, чтобы это никогда не кончалось, длилось до бесконечности, а ещё чувствовать, как она вот так прижимается ко мне и шептать ей на ухо все эти глупости, вроде «детка», «малышка», «девочка».
Саша?.. повозившись, она удобней устраивается на моей руке. Я чувствую её дыхание на коже локтевого сгиба.
М-м? Я притягиваю её ближе и прячу нос в её волосах.
«Боже мой, какой у неё запах: какой-то потрясающий парфюм, чуть-чуть меня и гормон, который продирает до костей».
Саш, ты сказал, что ты в понедельник на работу не выйдешь. Ты куда-то едешь?
Еду. Во Францию и в Германию. Тебе что-нибудь привезти?
Ничего. Только себя… А можно спросить, что у тебя за семейные обстоятельства? Наташка задумчиво кружит ногтем по моей руке, осторожно забирается под ремешок с часами.
Ревнуешь? Тихо смеюсь я, и чувствую кожей руки, как она опускает ресницы вниз. Не стоит. Ты лучше всех… У меня просто дела по работе. Слушай, я такую штуку затеял мне, кажется, ты её оценишь. Представляешь, я…
Погоди, Наташка быстро сжимает мой указательный палец. Саша, я тебе не говорила, но, в общем, Тарасов… Саша, он сегодня спрашивал о тебе. Его интересовало, не покидал ли ты Чехию… Прости. Она трётся щекой о мою руку. Я себя сейчас прямо доносчицей чувствую. Но мне кажется, я должна была тебе это сказать.
