Пауза. Потом раздаются литавры, барабанная дробь, занавес падает, а романтический флёр разбивается в мелкие вдребезги.
Я резко приподнимаюсь на локте:
Что?
Не заводись, просит она, мне и так неприятно.
Подумав, укладываюсь обратно и обхватываю её за талию.
И что ты ответила Тарасову? стараясь говорить небрежно, спрашиваю я.
Правду, она снова берёт мою руку и переплетает со мной пальцы. Я сказала Вячеславу Андреевичу правду. Сказала, что из Праги ты никуда не уезжал. Но знаешь, и она проводит кончиком пальца по внутренней стороне моей ладони там, где вроде как линия жизни, даже если б ты уезжал куда-то из Праги, я бы всё равно соврала ему.
Почему? ещё тише спрашиваю я.
А что, разве не понятно? Наташка грустно смеётся и складывает мои пальцы в кулак. Потом распрямляет их и совершенно по-детски отправляет мою ладонь себе под щёку. Скажи, а я правильно поняла, что Тарасов дёргается, потому что твои поездки как-то связаны с Конторой?
«В «десятку». В цель. Прямо в «яблочко». Впрочем, Наташа Павлова всегда была не «малышкой», а очень умной девочкой. А теперь встречный вопрос: насколько я доверяю ей, чтобы взять и выложить ей всё?
А знаете, что самое интересное? Я никогда не проверял её, я даже не задумывался над этим вопросом: я просто с первого дня привык считать, что она играет на чужом поле.
Я осторожно переворачиваю её на спину и загоняю ей руку под шею. На меня смотрят её глаза удивлённые и чуть встревоженные.
Скажи, я рассматриваю её, ты не обидишься, если я попрошу тебя чуть-чуть подождать? Дело не в тебе и не в вопросах просто мне нужно время. Я… у нас с тобой с самого начала не так всё пошло. И я должен привыкнуть к обратному. Ты же понимаешь, почему я так говорю? Ты не обидишься?
Она виновато кивает и прикусывает губу.
Наверное, ты прав, признаётся она. Ведь, в конце концов, это я пришла устраиваться в Контору. А ты с самого начала знал, что я протеже Тарасова и пришла, чтобы подсидеть тебя. Но, может быть, мы с тобой попробуем начать с того, что я попытаюсь для тебя что-нибудь сделать? Что-то, что могу только я? Может, попробуем всё-таки продолжать отношения на доверии?
Я отпускаю её и сажусь. Сгибаю колено, обхватываю его и потираюсь щекой о кожу коленной чашечки. Морщусь (щетина быстро растёт и колется). Перебирая в голове все «за» и «против», я неожиданно для себя прихожу к мысли о том, что доверие единственная вещь, которую нельзя просчитать и заслужить, потому что оно либо есть, либо нет.
Судя по тому, как прогнулся матрас, Наташа садится позади меня. Шелестит простыня она опирается ладонью о кровать, встаёт на колени и пытается заглянуть мне в лицо.
Скажи что-нибудь, просит Наташа.
Да, ты можешь кое-что сделать, я поворачиваюсь к ней. Я прошу тебя: ничего не говори Тарасову. Мне нужно два месяца всего два месяца, чтобы закончить все эти дурацкие игры. И ещё: пожалуйста, доведи до конца тендер. Я знаю, что ты создавала его, а значит, ты в курсе всех «узких мест» видишь даже те, что я пока не заметил. А значит, ты можешь убить его. Но мне нужен этот конкурс, потому что в конце года Конторе понадобятся деньги. Большие деньги.
Ты предлагаешь мне играть вслепую?
«Господи, как тоскливо звучит её голос…»
Да, киваю я. Но в этот раз за меня.
Она молчит. Но я не тороплю её: она сама должна сделать выбор.
Ладно, в конце концов она всё же кивает, но у меня есть одно условие… Нет, нет, поймав мой взгляд, Наташа быстро качает головой, нет, я не собираюсь вытягивать из тебя подробности того, что ты затеял, я просто задам тебе всего один вопрос. Но сначала я кое-что уточню. Скажи, у тебя до меня ведь была женщина?
Юмор это чувство, которое часто приходит не вовремя. И я прямо чувствую, как уголки моего рта начинают сами собой подниматься.
Ага, была, беспечно усмехаюсь я.
Не надо, Павлова сердито качает головой, ты прекрасно понял, что я имела в виду. Итак, у тебя до меня был роман?
Подумав, киваю.
Сколько он длился?
Почти… два года. А что?
В таком случае, скажи, когда у вас всё закончилось? До поездки в Прагу? До того, как ты сделал меня своей любовницей?
Знаете, кто такой идеальный лжец? Не напрягайтесь, не подбирайте слова, не надо. Потому что красивая фраза заглушит трескотней смысл, а простая вряд ли будет проще той, что сейчас скажу я.
Идеальный лжец это я. Потому что я смотрю на Наташу и говорю:
Всё кончилось до Праги.
Павлова вглядывается мне в лицо и, кажется, переводит дух. Улыбается, качает головой и вдруг признаётся:
Знаешь, я очень боялась, что ты мне скажешь «после» или вообще, соврёшь.
«Знаешь, я это знаю».
Покосившись на меня, Наташка виновато смеётся, игриво чмокает меня в щёку и вскакивает с кровати:
Пойдём обедать? Только, чур, сначала я первая в ванную.
Иди, я тебя догоню.
Не засни! смеётся Наташа и быстро бежит по коридору. А я прижимаюсь щекой к колену и зажмуриваюсь.
Стыд. Господи боже мой, какой же стыд… Он такой, что мне хочется вырыть яму и провалиться туда. С головой. Со всеми своими гнилыми потрохами. Впрочем, я бы испытывал то же самое и от обычного, по-мужски жлобского «забудь, она давно мне никто» или «не переживай, там всё было несерьёзно». Но я сказал «до Праги». Постыдное «до». А не честное «после».
«Почему ты соврал? Неужели нельзя было сказать её правду?» спросите вы. Нет, нельзя. Я просто не смог этого сделать. И дело было вовсе не в Лизе. Просто узнай Павлова, как и, главное, по какому сценарию я закрутил наш с ней роман и я бы навсегда её потерял. И я испугался.
Я. Просто. Струсил.
В коридоре хлопает дверь, потом до меня доносится шум воды и голос Наташи:
Саша, принеси мне, пожалуйста, халатик. Он в спальне, в левом шкафу, на верхнем полке. Найдёшь?
Найду. Закрыв глаза, я считаю до пяти. Потом поднимаюсь и иду к ней».
4
«Десять минут спустя мы молча сидим на кухне. Я обхватив ладонями горячую чашку с чаем. Саша задумчиво переправляя в рот ложку куриного супа. Иногда откусывает от бутерброда с ветчиной, бросает на меня короткие, быстрые взгляды. Столкнувшись со мной глазами, отводит свои в сторону или прячет свой взгляд в тарелке, словно его терзает какая-то мысль на мой счёт или же, вообще, начинают медленно удушать пухлые руки тишины и спокойствия, воцарившихся наконец в моём доме.
Саш, что-то не так?
Ложка в длинных пальцах вздрагивает.
Что? А, нет, всё так…
Саш, если тебе суп не нравится, то не надо, не ешь. Не мучайся, разочарованно говорю я.
