Окончательно определиться с названием недуга он не успел. Скрипнула дверь, и в номер, на ходу снимая промокшую толстовку, вошел Даниэль.
— Ну что? — не отрывая взгляда от ноутбука, спросил Кристиан.
— Ничего! — раздосадовано буркнул Ведающий и устремился в ванную комнату.
Когда вернулся, вытирая полотенцем мокрые волосы, застал прежнюю картину: Этери бездумно пялился в окно, на потонувший в тумане город. Кристиан делал вид, что не в силах оторваться от киноленты, которую сам же относил к разряду бестолковых и бесполезных.
— Даже не поинтересуетесь, как обстоят дела? — Ведающий бросил полотенце на тумбочку и принялся сооружать себе из остатков колбасы и сыра незамысловатый бутерброд.
— По-моему, ты начал страдать провалами памяти, мой друг. — Крис захлопнул крышку компьютера и обернулся. — Это было первое и единственное, о чем я тебя спросил.
Поборов в себе желание запустить в ухмыляющуюся физиономию Эчеда состряпанный на скорую руку сэндвич, ведьмак плюхнулся в кресло и, бойко работая челюстями, произнес:
— Знаете, чем дольше нахожусь в этой дыре, тем отчетливее понимаю, что тут нет и даже не пахнет никаким даром. Пора заканчивать здесь и возвращаться домой.
Но такого приказа не поступало, и друзья были вынуждены продолжать торчать в унылом городишке. Даниэль часами бродил по его тихим улочкам в надежде на счастливую случайность: повстречать нынешнего обладателя дара. Хотя с каждым днем она становилась все иллюзорней.
— Как по-твоему, — обратился к Этери Крис, — имеет смысл задержаться здесь еще ненадолго?
Ведьмак вздрогнул. Потерянно оглянувшись на друзей, схватил куртку, запихнул в карман ключи с явным намерением незамедлительно покинуть номер.
— Куда собрался? — окликнул его Кристиан, так и не дождавшись ответа на свой вопрос.
— Развеяться.
— Эрике привет! — крикнул парень и с удовлетворением услышал, как за Батори яростно захлопнулась дверь.
Глава 14. Выступление в университете
Эрика.
Утро началось со скандала. Я тщетно пыталась подобраться к Яци и поучить его уму-разуму, но этот маленький паршивец заперся у себя в комнате и нагло заявил, что выйдет, только когда увидит мою филейную часть, стремительно удаляющуюся в сторону остановки. Ну не гад ли?!
— И чего вас мир не берет? — раздражалась мама, битые десять минут тарабаня в дверь паскудника. — Немедленно открывай! Я не собираюсь торчать тут до ночи! — Негромко добавила: — Ему уже давно следовало быть в школе.
— Мам! — меня прямо распирало от негодования. — Лучше бы о его наказании подумала, а не о том, что пропустит занятия! Из-за его идиотской выходки моя жизнь летит в тартарары!
Мама прижала меня к себе и ласково прошептала:
— Ладно, не переживай. Я потом сама с Яци поговорю. Уверена, у тебя и без шпаргалок все прекрасно получится, — предприняла очередную попытку успокоить меня родительница.
Из груди вырвался жалобный стон. Подхватив сумку и еще раз напомнив брату о грядущем возмездии, выскочила на улицу. Пока ждала автобус, громко стуча зубами от холода, проклинала Яцинта, чертов праздник, а заодно и саму себя за то, что вызвалась участвовать в готовящемся бедламе.
Был час пик, поэтому с трудом удалось втиснуться в набитый пассажирами транспорт. До университета ехала, словно цапля стоя на одной ноге, не способная ни вздохнуть, ни пошевелиться. Начало дня вполне соответствовало его закономерному продолжению.
В холле первого этажа заметила Изольду. Не обратив внимания на мое взвинченное состояние, подруга поволокла меня в столовую и, усадив за ближайший столик, загадочно протянула:
— Что я тебе сейчас подарю…
— Цианистый калий? — мрачно предположила я. — Он бы мне сегодня очень пригодился.
— Да ну тебя! Так и хочешь испортить всем настроение.
В ответ я чуть не скрутила ей дулю. Подавив низменные инстинкты, изобразила фальшивую улыбку и уже спокойно произнесла:
— Ладно, может, хоть ты меня чем-то порадуешь.
— Еще как порадую! — Изка раскрыла свой необъятных размеров ридикюль, долго в нем копошилась, пока, наконец, не извлекла на свет божий заламинированный кусочек картона.
— Откуда это у тебя? — только и смогла выговорить я.
— Ника презентовала, — кокетливо сообщила подруга и самолично запихнула абонемент мне в карман. — Первые три посещения бесплатно и на шесть месяцев двадцатипроцентная скидка!
Я машинально пощупала карточку, словно желая убедиться, действительно ли она теперь перешла в мою собственность. Абонемент в недавно открывшийся фитнес-центр стоил немереных денег. Моей стипендии едва хватило бы потусоваться в фойе фешенебельного клуба.
Заметив мой вопросительный взгляд, Изольда соизволила внести ясность:
— Акция для вип-клиентов. Приобретаешь клубную карту на длительное членство и получаешь два пригласительных для своих друзей. Один Ника отдала мне, второй теперь принадлежит тебе. — Иза замолчала, наверное, ожидала, что я, обезумевшая от счастья, повисну у нее на шее.
Но вместо шквала восторгов услышала недоверчивое:
— И в чем фишка?
— Становишься параноиком, подруга. У меня было право выбора, и я, не раздумывая, выбрала тебя. Без задних мыслей.
— Весьма польщена оказанной честью, — усмехнулась я и честно предупредила: — Вот только после того, что между мной и Никой вчера произошло, она и тебя лишит заветной карточки.
— Ой да перестань! — отмахнулась Изка. — Да, Вероника вспыльчива, но абсолютно незлопамятна и уже давно все забыла. Ну так что, пойдешь? — спросила нетерпеливо. — Или предпочитаешь, чтобы я пригласила кого-нибудь другого?
Конечно, не хотелось лишний раз лицезреть самодовольную физиономию Князевой, да и шлифовать фигуру мне вроде как без надобности, но ради возможности побывать в пафосном местечке готова была усмирить гордыню. Поэтому быстренько перепрятала абонемент в кошелек и улыбнулась.
— Вот и ладненько, — удовлетворенно кивнула Изка.
Пожелав друг другу удачи, разбежались по аудиториям.
— Эрика, скоро твой выход, — прогудел над самым ухом голос ведущего.
«Скорее, моя смерть, — нервно сглотнула я подступивший к горлу комок. — Непременно долгая и мучительная».
Наконец музыка стихла. Танцовщицы, обряженные в русские сарафаны и кокошники, убежали со сцены. Кто-то принялся настойчиво выталкивать меня из-за кулис, а ведь так не хотелось выходить на залитую светом площадку.
— Ну что же ты медлишь? — прошипели сзади и бесцеремонно выпихнули меня на всеобщее обозрение.
Колени дрожали, софиты слепили глаза, непослушные пальцы отказывались держать норовивший выскользнуть из руки микрофон. В голове образовался абсолютный вакуум, и даже вступительная часть, которая у меня отскакивала от зубов, не желала его заполнять.
