И всё, я пропал. Ни с кем — ни до, ни после неё — я не любил целоваться. Откровенно говоря, я всегда рассматривал поцелуй как самый простой и действенный способ пригласить женщину в свою постель и понять, как нам там будет вместе. Но с Красной Шапочкой всё и всегда было не так. С ней всё было по-другому. С Ирой поцелуй не был прелюдией, заставляющей меня параллельно искать подступы к ей одежде. Я целовал ей, и точно с душой её разговаривал. Это была настоящая «химия» душ и тел: я читал в её поцелуе её мысли, растворяя в них её «нет», вытягивая из неё её «да», давая ей почувствовать своё «хочу» и «так всё равно будет». И то, что происходило сейчас между Самойловой и мной, напоминало быструю промотку кинофильма с конца на начало. Это очень походило на чувство, когда после долгого отсутствия ты возвращаешься к себе домой, узнаёшь дом — и в то же время не узнаёшь его. Тебе кажется, что здесь всё теперь не так. Не лучше и не хуже — просто по-другому. Но проходит всего лишь секунда, и ты заново влюбляешься во всё, чем ты так дорожил и чего тебе так не хватало.
Вот и сейчас моё тело тянется к Ире, и я впаиваюсь в Красную Шапочку, точно горячий нож в масло. А она, как и много лет назад, испуганно от меня закрывается.
— П-пусти, — шепчет она, — п-послушай, ну не надо.
Потом Ира пробует выскользнуть из моих рук. Но я в последний миг успеваю перехватить её. И теперь Самойлова покорно стоит в моих объятиях и быстрыми, рваными глотками втягивает воздух в лёгкие. Усмиряя желание, я прижимаюсь лбом к её лбу и вижу её брови, ресницы, а ещё — маленькие точки-родинки над левым надбровьем.
Сидя на капоте «туарега», пользуюсь случаем и внимательно рассматриваю Иру. Время пощадило её, но, безусловно, Самойлова изменилась. Обточилось когда-то нежное лицо. Взгляд стал знающим, острым. Однако светлые волосы всех оттенков золота и серебра по-прежнему стянуты в аккуратный, тугой хвост. Золотистая гладкая кожа, навсегда поцелованная солнцем, и даже капризный разрез мягких губ — всё это осталось прежним. Зато более заметной стала лёгкая асимметрия её черт, от чего лицо Самойловой только выигрывает. Теперь оно запоминается. Когда Ира снова посмотрит на меня, то я знаю, что увижу большие скифские глаза настоящего синего цвета, и при этом цвет глаз будет таким, о котором так часто говорят, но который так редко видят в жизни. Раньше мне хотелось окунуться в эти глаза с головой. А сейчас мне её просто хочется. Но хочется до боли, хочется так, что её просто невозможно не трогать. И я снова наклоняюсь к ней в попытке её поцеловать.
— Нет. Я же уже сказала. — Самойлова окончательно высвобождается из моих рук и почему-то морщится.
— Почему «нет»? — отрывисто, резко — резче, чем мне хотелось бы, спрашиваю я. Красная Шапочка коротко и недовольно вздыхает:
— Послушай, ты же специально целуешься так, что у меня бабочки порхают внутри.
«Самойлова, какие к чёрту бабочки: у меня внутри с четверга уже целый зоопарк резвится».
Эту шутку про зоопарк я придумал сам. Вру: выудил эту хохму из социальных сетей и творчески переработал. Но я предпочитаю промолчать. У меня хорошая память, и я прекрасно помню, чем закончились для меня в Лондоне такие вот шутки с Ирой.
— Скажи-ка мне, мы же встречались раньше, да? — слышу я его насмешливый голос.
— Ага, встречались. В Лондоне. В прошлый четверг. А теперь приятная встреча в Москве, ты не находишь? Кстати, привет, — ухмыляюсь я.
— И тебе хэллоу. А, собственно говоря, ты мне не хочешь напомнить, как тебя зовут? Или в Лондоне ты не успел представиться? — ехидно спрашивает Самойлова, и я прямо вижу, как она загружает в свой мозг приложение под названием «осуществить быстрый поиск и понять, что задумал этот чувак». Это довольно забавно, но я не улыбаюсь. Пошарив в нагрудном кармане куртки, невозмутимо выуживаю на белый свет маленький прямоугольник визитки. Протягиваю её Ире:
— На, держи.
Ира непринужденно зажимает визитку указательным и большим пальцами и начинает читать вслух (причём, некоторые фразы она произносит с явной издёвкой):
— Какая интересная визитка… у метро печатали? Итак, Вас зовут Андрей Сергеевич Исаев, и вы — независимый юрисконсульт. Чудненько!.. Международное уголовное право… Кандидат юридических наук… Ну всё, я сейчас прямо расплачусь от умиления… Мобильный. И личная электронная почта тоже есть. Но вообще-то не густо… Так-так. А почему это вы, Андрей Сергеевич, в такую рань, да с визитками? — начинает Ира в своей привычной манере доставать меня.
— Ну, если я тебе скажу, что бегаю тут по утрам, чтобы падать под «туарегами», то ты вряд ли в это поверишь, — парирую я и спрыгиваю с капота. — А если я тебе ещё что-нибудь совру, то ты тут же поинтересуешься, кто та девочка с котом и почему это я упал именно под твою машину.
— А что, правда — это не ваш… то есть не твой конёк? — Самойлова с независимым видом переправляет в карман своей куртки заготовленную мной визитку.
— А я тебе попозже отвечу, хорошо? — ухожу от ответа. — А пока, пожалуйста, я тебя очень прошу: давай уберёмся с дороги. Во-первых, мы начинаем привлекать к себе повышенное внимания. Вон, смотри, какая-то тётка уставилась на нас из окна: сейчас дыры протрёт на твоих джинсах. Во-вторых, мне надо домой за обезболивающим, потому что у меня болит плечо, в которое пришёлся удар твоей фары.
— Боже мой, я же совсем забыла. Тебе очень больно? — участливо тянет Ира, но подойти ко мне и пожалеть меня она так и не решилась. Очевидно, Ира Самойлова ни на йоту не доверяла мне. «Умная девочка», — думаю я с досадой. Я-то признаться, думал украсть у неё еще один поцелуй. А может быть, и не один…
— Так что я могу для вас сделать, Андрей Сергеич Исаев? Или… или мне лучше называть тебя просто Андрей?
«А вот это уже интересно…»
Оглядываю женщину и возвращаю ей её ироничный взгляд:
— Для тебя просто Андрей. И, если тебе не сложно, то довези меня до дома и помоги мне подняться в квартиру. Ехать недалеко, всего пять минут. Я живу в трёх остановках отсюда.
— Но… — пытается возразить она.
— И будем считать, что этим ты искупишь свой наезд на пешехода и не загремишь в тюрьму, — веско говорю я. Да, вот такой я шантажист. Самойлова подняла на меня испуганный взгляд и неверяще ахнула. — Ну, соглашайся, — мило улыбаюсь я.
Пока мы так стоим и болтаем, мимо нас проходит какая-то девица, которая с навязчивым интересом разглядывает нас. Да уж, со стороны, Самойлова и я производим странное впечатление. Я — извалявшийся под её «туарегом» чувак с очаровательной улыбкой бога подлости и коварства ростом метр восемьдесят шесть и весом в восемьдесят два килограмма, облачённый в тёмно-серый спортивный костюм от GAP. Ира — породистая женщина с аристократичными манерами в дорогом casual. Весит раза в два меньше меня и ниже почти на голову.
Проводив девицу очень недобрым взглядом, я сунул руки в карманы тренировочных штанов и, похлопав ресницами, немедленно превратился в пай-мальчика. Самойлова отметила смену выражений на моём лице и тяжело вздохнула. Потом, смиряясь, скользнула за руль и неохотно распахнула мне дверь со стороны пассажира:
