— Ну что, пойдём? Или так и будем здесь стоять и дурака валять? — смеюсь я.
— Ладно, так и быть: доведу тебя до двери квартиры. Но дальше так и знай, не пойду, —ворчит Ира и, положив пальцы левой руки на моё запястье, свешивает вниз две ножки. Прыгает на асфальт. Её кисть чуть вздрагивает, и я чувствую, как Ира делает еле заметное движение, словно хочет переплести наши пальцы. Пытается сделать независимое лицо, но я уже распознал этот истинно-женский жест обладания. Но я не поддаюсь. Теперь мы стоим и смотрим друг на друга. Не знаю, что там видела Ира, но я-то замечал многое. Например, что Самойлова избегала моего взгляда и всё равно что-то беспомощно искала в нём.
— Почему ты так на меня смотришь? — спрашиваю.
— Это как «так»? — она поднимает бровь.
— Ну, словно ты меня боишься.
— А что, мне надо тебя бояться? — голос у Иры становится холодным, а глаза — ледяными.
— Нет, тебе не надо. Уже… — беспечно отвечаю я, — потому что ты мне очень нравишься. — Последнее сказано мной абсолютно честно. Ира опускает вниз радостно вспыхнувшие глаза. Пользуясь паузой, достаю из кармана тяжёлую связку с ключами от входной двери. На связке нет ни брелока, ни других опознавательных знаков. Это — маленькая часть обдуманной мной вчера стратегии.
— Я просто открою дверь ключами и войду, — сообщаю я, — а ты, если захочешь, сможешь уйти в любую минуту.
Но я вру. Вчера я, чтобы идеально «слепить» её, вытащил из своей памяти всё, что сам знал о ней — и то, что Фадеев рассказал мне. И вот тогда я понял, как именно я должен действовать. Но, разрабатывая свой план, я сверял наши позиции так, точно я и Ира представляли фигуры на шахматной доске. Шахматы — это честная игра. В шахматы выигрывает не тот, кому повезёт, а тот, кто терпеливее и умнее. В шахматы меня научил играть мой отец, а он был виртуозом. И я, вопреки всему, решил дать Красной Шапочке шанс честно сразиться со мной. Я даже предоставил ей преимущество, назначив себя чёрной ладьей, а её — белой королевой. Я решил: пусть Ира попробует выиграть у меня так, как когда-то я её выиграл…
— Ну что, идём? — предлагаю я ей. Самойлова кивает: она готова войти в мой подъезд, но не войдет в квартиру. Итак, её первый ход сделан, и игра началась…
Мой отец любил играть со мной в шахматы. «Используй силу противника, Андрей. Зачастую, противник сам подставляется»…
Тяну на себя уродливую, тяжёлую железную дверь подъезда и пропускаю вперёд Иру. Мы вместе проходим мимо стеклянной будки, из окошка которой выглядывает глупое лунообразное бабье лицо. Это — моя консьержка. У неё всего две простых задачи — прилично выглядеть (чтоб не повергать в трепет гостей) и охранять вход (то есть воров отпугивать). Вместо этого эта бабища целый день гоняет миниатюрный телевизор и собирает все сплетни во дворе. Остаётся только добавить, что голос у неё такой, что, по выражению Лескова, его можно неделю лопатой выгребать из головы, а зовут ее Аллой Степановной. Лично я зову её «Алла Сарафановна» и каждый раз, вручая ей за месяц триста рэ, молюсь, чтобы это прозвище не сорвалось с моего языка. При виде меня и Красной Шапочки, Сарафановна расплывается в златозубой улыбке ведьмы из пряничного домика. Ещё бы: впервые за всё время Его Величество Андрей ведёт к себе какую-то женщину.
— Добрый день, Алла Сара… Степановна, — преувеличенно вежливо здороваюсь я.
— Добрый день, — вежливым эхом вторит Самойлова.
— Здравствуйте-здравствуйте, — поёт басом Сарафановна, любопытная старая карга, пытаясь разглядеть Иру. В глазах у Сарафановны вопрос: «Это кто ж с нашим принцем такая?».
— Познакомьтесь, это моя невеста, — вальяжно вываливаю Сарафановне я, — веду её квартиру свою осматривать. Женюсь, если одобрит моё приданое.
Ира замирает, а у Сарафановны отпадает челюсть. А я, посмеиваясь, хватаю онемевшую Самойлову за локоть и волоком тащу к лифтам.
— Какого…? — придя в себя, начинает возмущаться Ира. От Самойловой прямо искры летят. Наклоняюсь к ней, чтобы заглушить её гневный шепот.
— Слушай, ну какая тебе разница, как я тебя представил, а? — Потом громко говорю: — Да-да, моё солнышко. Раз ты моя невеста, то и Алла Степановна теперь будет пускать тебя ко мне в любое время дня и ночи… В основном, ночи.
Веселясь, нажимаю на кнопку и вызываю лифт. Сверху спускается гремящая коробка. Я все ещё радуюсь своей шутке. Как воспитанный человек, собираюсь вступить в лифт первым. Ира дёргает меня за рукав и пальцем подманивает к себе.
— Что? — Я послушно наклоняюсь к ней.
— Знаешь, Андрей, а кому и кобыла невеста, — с невинным лицом заявляет мне Красная Шапочка и важно шагает в кабину первой. Застываю с открытым ртом. Сообразив, что этой цитатой из Ильфа и Петрова Ира намекает на мои мошеннические проделки в духе Остапа Бендера, начинаю хохотать. Вхожу в лифт следом за ней.
— Если ты уже навеселился, то скажи, на какой этаж жать, — строго одёргивает меня Ира.
— Жми на седьмой. Квартира номер сорок, — с наивным видом сообщаю я, и ошарашенная этой информацией, Самойлова превращается в памятник изумлению. Здорово я её удивил. А что? Да, у меня такой же номер дома, как и у неё, такой же этаж — даже номер квартиры такой же. Такие вот совпадения, бывает. Но вместо того, чтобы обсуждать этот удивительный факт, я с ухмылкой смотрю на Красную Шапочку. Ира демонстративно закатывает глаза, недовольно качает головой и нажимает на кнопку с цифрой «7». Мы молча едем в лифте. Так же молча я предлагаю ей выйти из лифта первой. Да, вот такой я джентльмен. Самойлова отрицательно качает головой:
— Нет, я не пойду, я же уже сказала. Иди в квартиру, я подожду, пока ты дверь не откроешь, и уеду.
Пожимаю плечами и выхожу из лифта. Не оглядываясь, иду к своей двери. В два захода открыл замок, снял сигнализацию. Поворачиваюсь.
— Заходи в гости, — по-хорошему предлагаю этой упрямице я, — я тебя угощу кофе. В честь нашей встречи.
— Спасибо, но я уже сказала тебе, что я не могу. У меня ещё дела есть. Всего тебе хорошего, Андрей. И за ГИБДД, кстати, тоже спасибо. — Самойловой прицеливается нажать кнопку первого этажа, чтобы сбежать от меня. Ага, так я ей и позволил.
— Знаешь, солнышко, чая с пирожками у меня нет, но я действительно могу предложить тебе очень хороший кофе. А кстати, как мне тебя называть? Может быть, Ирой? А может, Ириной Александровой? Или Самойловой? Или ты по-прежнему Файом? А хочешь, я буду звать тебя просто и со вкусом? Например, так: Маркетолог…
В последнюю фразу я вкладываю всю свою иронию. Сказанное мной громким выстрелом раскатывается по этажу и растворяется в глубине шахты лифта грохотом сброшенной вниз скалы. Да, вот такой я интриган. Сделал всё, как хотел. И сделал всё, как надо, потому что, едва я закончил фразу, как увидел загоревшиеся жаждой расправы «волчьи» глаза и как Ира стремительно шагнула ко мне из лифта…
Мой отец учит меня играть в шахматы. «Следи за белой королевой, Андрей. Предугадывай её ходы. И только тогда ты выиграешь»…
