Женщина робко подняла голову. Даниэль мягко улыбнулся ей. Эль прижалась лбом к его плечу и заплакала.
— Ну, а что касается Евангелины, то не вини её, — поглаживая плечи Эль, попросил Даниэль. — Помня о том, что она сделала для нас, я могу предположить следующее: твоя мать пришла в церковь в Колчестере, уже будучи беременной. Ты как-то рассказывала мне, что в начале семидесятых Дэвид, как архитектор, много работал на проектах по восстановлению церковных зданий и строений. Возможно, именно там и тогда твоя мать и познакомилась с Дэвидом. Они поженились, и он удочерил тебя. А потом в эту церковь пришла ты с просьбой о любви — и я с просьбой о вере… Так мы и выбрали свою судьбу, Эль.
Женщина подняла голову и вытерла слёзы.
— Знаешь, о чём я думаю, Дани? — прошептала она.
— О чём?
— О том, что мы открыли этот конверт в тот день, когда сами захотели разрушить все тайны… И всё же, странно знать, что у меня был другой отец. Как ты думаешь, узнаю ли я когда-нибудь, кто он?
Даниэль покосился на жёлтый конверт.
— Мы постараемся узнать всё, что только можно, — пообещал он Эль и отпустил её. Подошёл к пиджаку, брошенному на диван, вытащил свой мобильный и посмотрел на женщину:
— Знаешь, Эль, я тут подумал: тебе больше не придётся выбирать между мной и дочерью. В субботу я сказал Еве, что я женат на её матери. А завтра ты скажешь Еве, что она твоя дочь.
Эль только руками всплеснула.
— Ты снова обманул меня, да? — сквозь слезы улыбнулась она.
— Я? — поразился Даниэль. — Куда уж мне до тебя, Маркетолог… — и Даниэль нажал на вызов в телефоне. — Макс? Да, Макс, привет! Выполнишь завтра мою просьбу?.. Да, я насчёт Евы… Да чёрт с ним, с этим контрактом «НОРДСТРЭМ», подождёт до послезавтра… Так, записывай рейс Евы… Да, «British Airways—232», вылет из «Домодедово», завтра в семнадцать пятьдесят… Да, устраивает… Да, я сейчас же предупрежу Еву… Да, пока, до встречи. — Даниэль ходил по комнате и говорил в телефон. Он так не заметил, как Эль обняла себя за плечи и подошла к столу, где по-прежнему лежал желтый конверт, заботливо подписанный рукой Дэвида Александра Кейда.
— Папа, спасибо тебе за всё. Я и Дани всегда будем любить тебя, — прошептала Эль, глядя на последний дар им, живым — от уже ушедшего.
Глава 6. День шестой
«Разомкни свои объятья,
Дай немного отдышаться.
Мы летали выше неба,
А теперь пора снижаться…»
(«Несчастный случай»).
@
6 апреля 2015 года, вторник, утром.
Живой Журнал Андрея Исаева. Запись №6.
«06:30. Меня будит какой-то писк, и я соображаю, что это звук чужого мобильного. «Иркин, что ли?» — думаю я. Начинаю разлеплять ресницы, чтобы отключить её телефон, но через мгновение сигнал пропадает.
— Спи, — хрипло шепчет Самойлова, и её теплые губы касаются моего лба.
— Ладно, сплю. Просто так не уходи, — засыпая, прошу я Иру.
— Просто так я не уйду — я же тебе обещала.
— Это хорошо, — шепчу в ответ я и немедленно проваливаюсь в сон, сладкий, толстый, счастливый. Спал я долго и без снов. Впервые за много дней выспался. Я ещё не совсем проснулся, когда, не открывая глаз, пошарил рукой рядом с собой. Холод простыни, Иры нет. Зато я натыкаюсь на собственный мобильный. Вчера, как мне помнится, я оставлял свой криптофон «отдыхать» под своей подушкой. Неужели Самойлова нашла мой телефон и рылась в нём? Моментально открываю оба глаза. Сажусь, ввожу в криптофон код — и выдыхаю. Я не прав: Ира даже попытки не делала проникнуть в него. Пользуясь тем, что сейчас я один, быстро просматриваю звонки и сообщения. Вижу несколько не отвеченных мной вчера вызовов: мама, Терентьева, снова мама, трое подчинённых и пара клубных приятелей. В общем и целом — так, ничего важного. Пробегаю глазами сообщения: реклама, выписки из банка, приглашения из ночных клубов — ерунда полнейшая. Перехожу к звонкам и эсэмэскам, полученным мной уже сегодня. Пропущенный вызов от Наташи Терентьевой и от Виталика Петрова. И два сообщения. Последнее из них отправлено мне в семь тридцать утра, и оно от Терентьевой:
«Милый, привет! Мне вчера Алекс звонил. Когда поедем в Прагу? Приезжай ко мне к часу дня, я буду дома, поговорим.»
— Ага. Уж куда ты денешься, — хмыкаю я, и стираю нашу с ней переписку.
Смотрю на первое, ещё не прочитанное мной сообщение, отправленное мне с незнакомого номера. Уже собираюсь открыть эсэмэс, но мой взгляд падает на настенные часы. Мать моя в айкидоги! Да уже восемь утра! Ничего себе, я разоспался… Обычно встаю на рассвете, а тут даже тренировку проспал… Прислушиваюсь и ловлю эмоции: в моей квартире царит мёртвая тишина. «Так, я не понял: где Ира?»
— Ир! — зову я. — Самойлова, ты где? Ау!
В ответ — ничего, только тиканье настенных часов. Вскакиваю с постели, иду искать Иру.
«Ну и где ты, моя Красная Шапочка? Куда спряталась от меня?»
Поискал её в кухне, в другой комнате посмотрел. Даже в душ заглянул. Потом переместился в прихожую. А Красной Шапочки нигде и нет. Нет ни её одежды, ни куртки. Ни белых «конверсов», ни моих ключей, ни её прощальной записки. Ничего нет, потому что Красная Шапочка ушла от меня. Улизнула, спетляла, смылась. Бросила меня — вот и весь сказ. Стою в прихожей и беспомощно сжимаю в руке криптофон. Вспоминаю про то, первое сообщение, которое я ещё не открыл. Соображаю, что оно может быть от Иры. Нахожу эсэмэску — и вот, нате вам:
«07:01. ИА, доброе утро. Как я тебе и обещала, просто так я не ушла: я твою дверь закрыла на ключик. Ключи оставила у твоей консьержки. Звони, если не отопрёшься — так и быть, приеду, спасу тебя. Хор. тебе дня и цц, IF. PS: Но что-то мне подсказывает, что у тебя есть и второй комплект ключей от двери, Андрей :-)».
Вообще-то, у меня действительно есть второй комплект ключей, ну и что такого?
— Потрясающе, — говорю себе я и перевожу взгляд на своё отражение в зеркале. — Ну что, поздравляю тебя, «умник»: Ира Файом у нас премудрая «IF», а ты, Исаев Андрей, ИА. Иа-Иа — есть такой ослик. А «цц» — это, вероятно, целую. Так? — Из серебристой глади зеркала на меня растерянно взирает чувак с лохматой головой и красным, заспанным рубцом на щеке от подушки. — Твоя «IF» тебе бы ещё написала: «спасибо за всё, Андрей!». — Я смеюсь над своим несчастным отражением. Чувак в зеркале немедленно делает злое лицо, его глаза загораются очень недобрым светом. Запускаю руку в волосы: причёска, как будто на меня напали. Ужас какой. Кошмар… — Да ладно, всё нормально, — утешаю я своё несчастное отражение.
Но вообще-то, всё совсем не нормально, потому как у меня есть вопрос: почему Ира сбежала? Неужели только из-за того, что у меня был второй комплект ключей? Но вообще-то, запасные ключи от квартир есть у всех нормальных людей. Тогда в чём же дело, спрашивается? Я снова и снова задаю себе этот вопрос, и тут мне на ум приходят два сообщения, отправленные ей Кузнецовым в тот момент, когда Ира была со мной. Я моментально припоминаю дружелюбный порыв, охвативший этих двоих, когда они встретились в воскресенье. «Они всегда были вместе, — шепчет мне моё самолюбие. — А ты был третьим лишним». В моей голове моментально образовывается зимняя вьюга. Сердце оборачивается в глыбу льда, в желудок ввинчивается раскалённый шуруп. Ревность запускает в мой мозг острые когти, и мне уже хочется не объятий Иры, а её крови. В качестве алаверды проверяю местонахождение «туарега». Итак, GPS-трекер исправно работает в кроссовере, а автомобиль Красной Шапочки мирно стоит на парковке рядом с её домом. Это хорошо, но где сама авторша проникновенного послания? Судя по второму трекеру, iPhone Самойловой где-то в её квартире. Интересно, а она там… одна?
