— Что… да ты что… Андрей, да ты с ума сошёл, — ахает Дядьсаша. — Причем тут твоя мама? Как тебе такое вообще в голову взбрело, мальчик мой?
Я подбираюсь на стуле.
— Значит, так. Для начала забыли, что я «ваш мальчик» или я могу не сдержаться и, простите, сильно врезать вам по лицу, — говорю я. — А теперь давайте упростим наш разговор. Начнем по порядку, как на суде. Итак, моё обвинение.
Пункт первый. Почти двадцать лет назад мой отец привёл вас в наш дом. Пока мой отец мотался по делам своей профессии, вы отирались возле моей матери. Но если свою сестру от вашего влияния я смог уберечь, то с матерью я этого сделать не сумел: вы буквально околдовали её. Моя маман ни разу не приняла без вас ни одного мало-мальски важного решения. Дальше вы и моя мать вместе проинформировали меня о том, что мой отец пропал без вести. И с тех самых пор вы самый желанный и самый частый гость в доме моей матери. С того момента, как исчез мой отец, вы окружили мою мать своим вязким вниманием. Все эти совместные вечера, все эти ваши культпоходы по театрам, паркам, изо дня в день, из года в год… они длились десятилетиями. Что, мотивы всё ещё не ясны? Так как это называется: убийство на почве ревности или же из-за рокового влечения к женщине? — Я склоняю голову к плечу и разглядываю Фадеева. — С учётом того, что записка написана почти тридцать лет назад, то такой долгий срок вашей любовной интрижки делает вам и моей уважаемой — точнее, неуважаемой — матери честь. Видимо, у вас с ней не банальный адюльтер, а что-то из разряда… как это… а, вот: «вечной любви, которая не проходит вечно», — издевательски комментирую я. — Ну что ж, преклоняюсь перед таким сильным чувством. А вообще-то, — и я барабаню пальцами, — если бы не эта записка, я бы и слова вам не сказал: мой отец давно умер и, в конце концов, моя мать, как и вы, имеет право на личную жизнь. Но если папа был той самой помехой, которая встала на вашем пути и которую вы устранили, то это качественно меняет всю картину.
Фадеев смотрит на меня с непроницаемым выражением.
— А почему ты решил, что твоя мама была со мной заодно? — спрашивает он ровным, ничего не выражающим голосом.
— А очень просто. На это у меня есть пункт второй обвинения. Итак, кто «адресант»? Кому вы написали записку? Я нашёл эту капсулу с письмом среди документов матери. Спрашивается, зачем моей матери хранить какую-то капсулу? Ответ элементарный: записку писали ей, этой С. И. А «С.И.» — это Светлана Исаева.
— Ну-ну, продолжай, — Фадеев поощряет меня.
— Без «ну-ну». Итак, пункт третий, последний. Так кто такой этот Симбад? Кто у нас автор записки? — Я беру в руки клочок бумаги и демонстративно верчу его в пальцах, даже рассматриваю подпись. — Отлично, тут сказано, что записку написал некий «Симбад Альфа». Казалось бы, а вы-то тут причем? Но ваша электронная почта начинается со слова «SIMBAD». И вы — полноправный хозяин «Альфы» … Ну, а теперь выводы, — я наклоняюсь к Фадееву и смотрю ему прямо в глаза. — Итак, Александр Иванович, записка написана в восемьдесят втором, когда по идее моя маман и вы ещё не были знакомы. Это означает, что интрига плелась много лет. Улики указывают на вас и на мою мать. А теперь я хочу получить ответ на свой главный вопрос: кто из вас это сделал? Кто довёл до самоубийства моего отца? Ну, быстро и конкретно!
— А знаешь, ты бездарно использовал помощь Иры, Андрей, — голосом сухим, как осенняя листва, отвечает Фадеев.
— Собираетесь отмолчаться, сославшись на неточность вопроса? — холодно осведомился я.
— Нет, почему же? Я выполню обещание, которое я дал Ире. Но тебе бы следовало задать мне другой вопрос.
— Какой? Как именно вы избавились от папы?
— Нет, мальчик. Тебе бы следовало спросить у меня, кто такой этот «С.И.», и кем была ему «Симбад Альфа».
— Хорошо. Предположим, я задал этот вопрос и.… что? — Я вздрогнул, точно на меня вылили ушат ледяной воды. — Повторите еще раз: кем «был» С.И., и кем «была» ему «эта» «Симбад Альфа»? Что всё это значит?
Фадеев минуту думает, потом делает движение к сейфу, где, как я знаю, у него хранится именной «люгер». Но я даже позы не изменил.
— Если вы собираетесь пристрелить меня, то милости прошу, — дружелюбно предлагаю я. — Только на вопрос мне сначала ответьте. И Самойлову снизу прогоните, а то она просто так не уйдёт.
Фадеев неприязненно косится на меня и открывает сейф. Я в ответ демонстративно раскинулся на стуле. Хочет — пусть стреляет, мне всё равно. Но, порывшись в недрах сейфового хранилища, Фадеев вытянул и бережно положил на стол старую выцветшую чёрно-белую фотографию, которой, наверное, было лет двести.
— Это что? — без особого интереса спрашиваю я.
— Смотри сам. — Фадеев тяжело встает из-за стола и медленно отходит к окну, а я пальцем подтягиваю к себе фотографию. Увидев то, что было на ней изображено, я замираю и меня буквально вдавливает в стул: моё небо рухнуло, потому что с карточки, потрескавшейся от времени, на меня смотрит папа.
Мой отец… Таким он был, вероятно, когда ему было лет двадцать — двадцать пять. Мой отец улыбается. Он смотрит на меня так, как я ещё помню, и у меня сжимается сердце. Рядом с отцом стоит Фадеев, каким я никогда не видел его и не знал: Дядьсаша очень молод и очень счастлив. Фадеев смотрит искренне, так, как будто на земле умерли ложь, смерть и предательство. А между отцом и Фадеевым стоит и улыбается мне одетая в офицерскую форму советского образца Ира Самойлова. Я закрыл глаза и снова открыл.
— Андрей, это не Ира, — слышу я голос Фадеева. Я оглядываюсь на него. Оказывается, все это время Фадеев наблюдал за мной. — Это Лилия… Лили, её мама. Просто Ира очень похожа на неё. А рядом с Лили стоит твой отец, тот самый «С.И.» — Сергей Исаев, твой отец, будущий подполковник КГБ СССР… «С.И.» — Лили всегда его так называла. Кстати, Ира тоже любит использовать инициалы. Никогда этого не замечал?
«„ИА, доброе утро“. ИА… Я — осёл.»
Я сглатываю.
— Что всё это значит?
— Переверни фотографию, — предлагает Фадеев, и я подчиняюсь. На обороте карточки написано аккуратным почерком — тем самым, что и записка, которую я нашёл в капсуле:
««Ф.А. и С.И. от LF.
Всегда ваша — «Симбад Альфа».
15 марта 1982 года».
Осмысливая увиденное, я почувствовал тошноту. Еще бы: эта фотография снята за месяц до того, как умер отец Иры, и за год до того, как эту женщину, подписавшуюся «Симбад Альфа», жестоко изнасиловали, а после убили…
— Так, подождите, — я тру лоб. — Вы что же, хотите сказать, что у матери Иры был роман с моим отцом? — Боясь, что я услышу в ответ «да, был», я похолодел.
— Ничего подобного. — Фадеев «колет» меня глазами. — Андрей, брось свои дурацкие домыслы. Лили была замужем за отцом Иры. Лили умерла, защищая тех, кого она любила и за кого отвечала. Об этом и идёт речь в первой части записки. Просто перед тем, как встретиться с человеком, которого Лилия подозревала в двойной игре, она попросила меня обеспечить защиту её дет… в смысле, Иры. — Сказав это, Фадеев отворачивается от меня. — Как, когда и при каких обстоятельствах умерла Лили — это никого не касается, так что даже не смей обсуждать с Ирой то, что я тебе только что рассказал… Андрей, я тебе серьезно говорю: Ира ничего не знает о том, как умерли её родители. И она ничего не должна об этом знать. В противном случае, ты сам знаешь, что она сделает.
