Почему Домбровский в этот момент начал подозревать в смерти Олега Нико, он и сам не мог бы сказать. Скорее, так, ощущения... Но ощущения невозможно положить в чью-то голову. «Я прошу вас установить наблюдение за греком, потому что я так ОЩУЩАЮ», — с этим он обратился бы к генеральному?
— Основания для наблюдения? — спросил бы тот.
— Ну, мне ТАК кажется... И Исаеву тоже ЧТО-ТО кажется.
— А мне кажется, вы обезумели. И если кажется, надо креститься, — отрезал бы главный. И был бы по сути прав.
В итоге Домбровский взял такси, приехал домой, быстро собрал сумку, позвонил Мари-Энн («Может так выйти, что завтра утром я тебя навещу. А пока постарайся быть поаккуратнее с Нико.» — «Что случилось?» — «Мари, не по телефону.»), после этого отправился в аэропорт, сел в самолет, и теперь его «Боинг» шел на посадку. Отец Лизы взглянул в иллюминатор на лес, вырастающий под брюхом «Боинга». Деревья становились все больше и больше. Самолет выполнил разворот и пошел к посадочной полосе. Внизу сверкнула черная полоска воды, глянцевая, как мазут... Всего полчаса, и Максим Валентинович пройдет таможенный контроль, возьмет в аэропорту на прокат машину и, зная адрес Наташи (а он слушал все ее разговоры, откуда этот адрес и «выплыл»), отправится к дому, который та на время участия в съемках сняла в пражском пригороде. Здесь Домбровский встретится с тем, что называют сбывшимся предчувствием, роком или судьбой.
А пока, почти в точности повторяя маневр самолета, из которого два часа назад вышел Домбровский, аэробус, в котором находились Андрей и Алекс, тоже пошел на снижение.
— Мы почти прилетели, — заметил Андрей. Алекс кивнул.
«Пристегните ремни. Мы начинаем посадку в аэропорту имени Вацлава Гавела...»
Жилой комплекс, в котором три года назад прописался Алекс, располагался в районе Либен, в центре Праги-8 и представлял собой серию высотных домов, словно взятых из фильмов про будущее. Смесь бежевого, белого и много-много стекла, где окна — во все стены, отчего кажется, что такие дома фактически парят в воздухе. Больше того. В подобных кинопроектах такие дома непременно рассматриваются как органично сливающиеся с пейзажем. Вот и здесь было то же самое. Жилой комплекс стоял на берегу Влтавы, имел собственную пристань для яхт и был окружен парком. Правда, Алекс обитал на самой верхотуре одного из зданий этого комплекса — в пентхаусе.
Тот самый реально существующий в Праге-8 комплекс DOCK, в котором мог бы жить Алекс :-)
Тот самый реально существующий в Праге-8 комплекс DOCK, в котором мог бы жить Алекс :-)
«Это место с развитой инфраструктурой и идеальной экологией», — так отвечала Элисон Грейсон, когда интервью касалось вопросов о том, где живет ее подопечный. «Дом, которым можно качественно выпендриться», — как-то раз невесело пошутил при ней Ресль. На что пиарщица Грейсон сурово поджала губы. Ей было видней. (Кстати, она и выбрала этот пентхаус для Алекса.)
Но справедливости ради надо сказать, что дом имел несомненные плюсы. Например, был снабжен подземной парковкой с прямым выходом к лифту, балконами и террасами с видом на Влтаву. При этом пентхаус, представлявший собой объемное пространство с потолками с особой подсветкой, был спланирован по системе «умный дом». Ну, и в доме имелся консьерж-сервис.
Андрей и Алекс подъехали к дому через час после посадки их рейса. Заглушив мотор, чех обернулся к Исаеву:
— Хочешь, вместе поднимемся? Но, в принципе, я спущусь вниз через пятнадцать минут. Только переоденусь и отцу позвоню.
Андрей подумал, огляделся вокруг. По идее, делать у Алекса ему было нечего. Да и комплекс сейчас как будто вымер. Еще бы: середина рабочего дня, люди разъехались по делам... Зато на футбольной площадке играли дети. Там же, бегая за мечом, заливался лаем чей-то холеный пес. Белые яхты у пристани, детский смех, чей-то новенький минивэн у дороги ... Все казалось исключительно мирным.
— Наверное, я все же с тобой пойду, — неуверенно начал Исаев.
— Как ты хочешь, — повторил Алекс.
И все же в его интонации ясно прослеживалось, что сейчас он с превеликим бы удовольствием остался один, чтобы просто поговорить с родителями. Андрей помялся. И напрашиваться было не хорошо (то самое «незваный гость хуже татарина»). А, с другой стороны, оставить бро без надзора? Но чех сам за него все решил.
— Я быстро. Ровно пятнадцать минут, и я тут. — С этими словами Алекс открыл дверцу машины и направился к дому.
Исаев откинулся в кресле, включил радио и принялся ждать. Время от времени он поглядывал на часы. Прошло пять минут, шесть, семь, восемь... Мысли неторопливо текли от Алекса к Лизе, от Лизы плавно переместились к Ирине. Покружили вокруг их недавнего разговора...
«— Андрюш, ты когда возвращаешься?
— Скоро, Ир. Уже скоро.
— У меня душа не на месте, Андрей. Постарайся быть осторожнее».
Он тогда улыбнулся: «Интересно, осторожнее, это как? Где ползком, где за камушком?» Но сейчас... Сейчас он прислушался к своим ощущениям, и было в них что-то такое, отчего он вдруг резко занервничал.
«Твою-то мать! Вот на хрена я отпустил от себя Алекса, а?»
Впрочем, было понятно, почему. Он хронически не высыпался. Он устал. Он расслабился. Он никогда не навязывался без нужды. Но кого сейчас интересует причины? Уже кляня себя на чем свет стоит, Андрей выбрался из салона, на автомате сунул в карман ключи от машины и рванул к блокгаузу. Молниеносно пересек дорожку, перепрыгнул через низкий забор и толкнул стеклянную дверь, ведущую в дом. Из-за стойки ресепшен на него холодно, цепко взглянул консьерж, которого Андрей здесь раньше не видел.
— К кому? — чуть ли не пролаял на чешском парень.
— К Реслю, — отрезал Исаев и направился к лифтам.
Нажав на кнопку, он от нетерпения пристукнул ногой. Через пару секунд перед ним гостеприимно распахнула двери стальная коробка. И только входя в нее, Андрей ощутил неприятный укол. В этот раз сознание сработало на удивление четко. Дело в том, что парень на входе не был похож на консьержа. Не было у него той улыбки, которая с головой выдает официанта, стюарда и всех прочих людей, чья профессия связана со сферой обслуживания. Мелькнула мысль вернуться назад и как следует потрясти этого типа. Но тревога и лифт уже гнали только вперед. Звякнул датчик оповещения, сообщая, что коробка приехала на нужный этаж. Распахнулись створки. Андрей вышел из лифта.
Холл, напольная ваза с цветами и бежевый коридор, показавшийся Исаеву бесконечным. Однако до пентхауса было всего десять метров. И — незакрытая дверь квартиры, что буквально толкнуло под ребра Андрея. Рука продиралась, как сквозь плотный клей, когда Исаев осторожно распахнул дверь пошире.
— Алекс? — помедлив, позвал он, вслушиваясь в тишину и готовясь к внезапному нападению, может даже, к удару из-под тишка. Но взгляд уже машинально выхватывал перевернутый стул, разбитую лампу, валявшуюся на паркете, и диван, на белой обшивке которого были кровавые росчерки. Точно у кого-то пошла носом кровь или же человеку так дали под дых, что он эту кровь выхаркал.
