Вия Артмане (21 августа 1929 — 11 октября 2008) — советская латвийская актриса театра и кино. Народная артистка СССР (1969). Одна из последних ролей в кино — Екатерина II в фильме «Золотой век» (2003).
Глава XIX
Теплый ветерок из приоткрытого окна шевелил голубой узорчатый тюль. Солнце нарисовало на полу кухни очертания этого самого окна, и в самом его центре вальяжно растянулся котенок Мишка. Дремал, прикрыв свои зеленоватые глазищи, но время от времени поворачивал ухо в сторону расположившихся за столом людей — контролировал ситуацию. И, как оказалось, не зря. Давно что-то никто не затевал политических споров. Исправил эту оплошность, к неожиданности остальных, Ивар. Мальчик где-то прочел, что Латвия входила в состав Российской Империи, и за завтраком расспрашивал об этом у отца.
— Это что значит, что наша страна, как Крым, раньше тоже принадлежала России? — поинтересовался ребенок.
При слове «Крым» Мила застыла в напряжении, ожидая очередной перепалки.
— Не совсем, — стал пояснять Виктор. — Частью России тогда были Видземская, или Лифляндская губерния, Латгалия, и Курляндское герцогство. Однако, по сути, Лифляндской и Курляндской губерниями правили немцы. Россия признавала права немецкого дворянства на этих территориях и придерживалась принципа непрямого управления.
— Ого, а откуда ты все это знаешь? — округлил глаза мальчик, прихлебывая чай.
— В университете рассказывали, — улыбнулся в ответ отец. — Исправишь оценки, и у тебя тоже появится шанс когда-нибудь туда поступить.
— Ой, да ладно, сейчас оценки не важны, главное деньги, — вставила Элина.
На это Виктор ничего не ответил.
— Как-то все запутано, — сделал вывод Ивар, возвращаясь к волнующей его теме. — Так могут нас снова присоединить к России или нет?
— Латвия была под немецкой короной и в состав Российской Империи попала, когда Россией правили немцы. С концом Империи права на Латвию русским не перешли, — заметил Юрьянс-младший.
Такое пояснение задело Лалина.
— Хм, ну если учесть, что, по сути, Россия тогда купила эти территории, то чем черт не шутит, — усмехнулся Олег. — Бирон же отрекся от престола в пользу Российской Империи за два миллиона рублей и какую-то там ежегодную пенсию. Да, и когда, простите, Россией правили немцы? Если что, я тоже университеты оканчивал.
Мила буквально буравила его взглядом, умоляя замолчать.
— Вы еще про излюбленную у прибалтов тему «оккупации» ему расскажите. Там же у вас какая-то комиссия собирает сведения об ущербе, нанесенном Латвии при СССР, — не унимался Олег.
Но Юрьянс-младший, кажется, еще никогда не был настолько тактичен.
— Две части куплены Россией за деньги, одна получена в итоге признанного всеми державами договорного процесса. Какая оккупация? При СССР Россия просто вернула себе незаконно потерянные территории. Любому здравомыслящему человеку понятно, что это бред, — произнес Виктор.
Удивил его ответ не только Олега, но и Милу. Неужели ярый русофоб Юрьянс-младший действительно так считал? Похоже, он с чего-то вдруг самовольно наступил на горло собственной песне, и все неудобные моменты разговора обходил, как острые углы. Девушка поймала его взгляд, в котором не было ни толики насмешки иди издевки. Может быть, Виктор молчит ради нее? Не желает вступать в конфликт с Олегом или не хочет портить с ней отношения? Как бы там ни было, Мила была ему благодарна за это.
— А он умеет удивить, — позже заметил Лалин, когда они с Милой шли к машине. — Я когда сказал про купленные территории, думал, сейчас крик поднимется аж до пены.
Журналистка промолчала, подумав о том, как все же любят мужчины друг перед другом мериться всякой чепухой по делу и без. Смешно, но порой до драк доходит. Ее интересовало несколько иное.
— Так чего она хотела? — спросила Мила, устраиваясь за рулем автомобиля Олега.
Он понял, что она имеет в виду вчерашний визит Элины. Сам Лалин уже сидел рядом на пассажирском сидении. Молодые люди собрались в Резекне, чтобы погулять по городу и, кроме того, журналистка хотела навестить Машу. Они решили, что пора уезжать домой, тем более что материал, ради которого Мила приехала в Латвию, был уже готов.
— Проконсультироваться на тему того, что ей достанется в случае развода, — ответил ей бывший муж.
— Вот тварь. Мало того, что изменяет, так еще и обобрать хочет, — девушка даже голос повысила от возмущения.
— Я ей пояснил, что вообще-то не юрист и для этого надо смотреть латвийские законы, но, как правило, пополам делится все нажитое в браке имущество, кроме того, что уже принадлежало каждому из супругов до брака или досталось по наследству. А что это ты так за него переживаешь?
— Олег, у человека и так проблемы — надо сестру лечить. Из близких людей у него только Маша и малолетний сын. Айварса Эженовича я не считаю. А тут еще какая-то сука хочет его ограбить.
— Почему ограбить? Она имеет право на это, как жена. И вообще откуда мы знаем, что там у них за отношения, чтобы судить, — заметил Лалин. — Кстати, я же попросил одного знакомого сделать запрос в Норильск. Вот что оттуда пришло. — Олег повернул к Миле экран планшета и та принялась читать текст. Затем удовлетворенно кивнула.
— Перешлешь мне на почту?
Она, наконец, завела машину.
— Слава Богу, скоро все это закончится, — вздохнула журналистка.
— Жаль, родителям не могу сообщить, что скоро вернусь. Ни телефонов их не помню, ни в соцсетях их нет. Отец даже личной электронной почтой не пользуется, а его рабочую я незаписал. Вот что значит современный мир — украли айфон, и все связи оборваны.
— Значит, будет сюрприз.
Узнав о цели их поездки, Олег нахмурился. Он очень надеялся, что заходить к Маше в палату ему не придется. Однако избежать встречи с юной блондинкой не вышло. Мария сама появилась в коридоре, обутая в смешные пушистые тапки и короткий хлопковый халатик с капюшоном. Не очень хорошее самочувствие и пребывание в больнице наложили на ее внешность свой отпечаток. Бледное личико, совершенно лишенное косметики, теперь казалось почти детским. При виде Лалина она смутилась. Ее неуверенность и скованность демонстрировали спрятанные в карманы халата руки.
— Привет, — первым сказал Олег, и улыбнулся.
— Привет, — ответила девушка, не зная, куда девать глаза.
Щеки Маши слегка порозовели.
— А что это вы вместе приехали? — рассматривая свои тапочки, поинтересовалась она.
— Пойдем присядем, — предложила Мила.
В нише у окна находился вполне уютный мягкий уголок и столик, где можно было спокойно побеседовать.
— Мы решили заехать к тебе попрощаться, — стала пояснять журналистка, пока они располагались на кожаных диванах. — Уезжаем домой.
