Мила энергично закивала, демонстрируя, что тоже так думает, а на самом деле, чтобы волосы упали на грудь и хоть немного ее прикрыли. Айварс Эженович ничего не возразил, поскольку в эту минуту в прихожей хлопнула дверь.
* * *
Докладывая командованию, что случилось с остальными членами экипажа, Иван нарочно не упомянул, что они погибли из-за предательства латвийской девушки. Хотя этим подставлял себя. Выходило, что двое солдат были убиты, один взят в плен, а самого капитана, спавшего на сене в сарае, фрицы не заметили? Что именно — удача или блестящая воинская репутация сослужили ему такую хорошую службу, неизвестно. Но никаких вопросов к нему самому не возникло.
А вот в гибели Максима Чижа виновны были вовсе не фашисты. И того, кто это сделал, капитан покрывать уж точно не собирался. К слову, из-за чего случился конфликт, Лалин и сам не знал точно. Когда проснулся от шума, драка уже была в самом разгаре. Максим с Вахтангом — одним из беглых военнопленных — сцепились, словно борцы, и катались по земле. Юноша явно уступал сыну гор в комплекции, да и в опыте. Вскоре блеснуло лезвие ножа, и Чиж вскрикнул. Он был тяжело ранен в грудь. Капитан помог парню добраться до крайнего дома в деревне. Какая-то старушка провела их в сарай и сказала оставаться там. Но к утру молодой солдат умер. Ивану ничего не оставалось, как похоронить его там же под яблоней. Виновник трагедии не на много пережил свою жертву…
Теперь Иван вспоминал все это с болью. Он не уберег никого… Ощущение собственной никчемности накатывало снежным комом и вот-вот грозило раздавить.
Капитан встал из-за стола и, выглянув на улицу, окликнул крутившегося там рядового.
— Сходишь вот по этому адресу, — Лалин протянул ему клочок бумаги. — Там дом в конце улицы, особняком стоит почти у самого леса. Узнаешь, дома ли хозяйка…
— А дальше что?
— Дальше не твое дело. Главное узнай, там ли она.
Капитан остановился у окна. Снаружи несколько ребятишек кормили щенка. Удивительно, как быстро жизнь возвращалась на круги своя.
Вернулся парень мигом. Вбежал, запыхавшись, на порог.
— Товарищ капитан, разрешите доложить! Пусто в том доме. Соседи сами только вернулись, когда узнали, что немцы ушли. Поэтому они не в курсе. Но по слухам расстреляли хозяев. Я в штаб смотнулся, там списки расстрелянных нашли. Кто-то из полицаев составлял. Тут далеко не все, но те, кого вы ищете, вроде есть.
Солдат ткнул пальцем в бумагу. Иван нашел взглядом знакомые фамилии и имена.
— Но как? — он непонимающе уставился в напечатанные на машинке буквы, словно они могли дать ответ. — Когда это произошло? Тут есть даты?
Иван принялся вертеть в руках листы, переворачивать, бегло читать.
— Да я не знаю… — юноша почесал затылок. — Я когда нес, уронил их и все перемешалось. Это ж копии, может в штабе есть и другие списки, с датами…
— Ладно, я сам узнаю, от тебя пользы, как от козла молока.
Лалин, вопреки наказу доктора, запретившего ему подниматься и много ходить, надел выстиранную и выглаженную форму и отправился на улицу.
Дом действительно выглядел необитаемым. Капитан постучал, дернул двери. Тихо. Позаглядывал в окна, но почти ничего не рассмотрел. Опустился на ступеньки, задумчиво посмотрел на пустую собачью будку. Все словно вымерли…
Посидев так какое-то время, Лалин прошел в конец огорода к двум холмикам. Он отчетливо видел мысленным взором, как закапывал погибших друзей… Попрощался. Подумал, что обязательно надо сообщить близким. А затем еще раз окинул взглядом дом и пошел прочь.
Слова из Дуэта Пса и Болонки (мультфильм «Пес в сапогах»).
Орденом Суворова награждались командиры Красной Армии за выдающиеся успехи в деле управления войсками, отличную организацию боевых операций и проявленные при этом решительность и настойчивость в их проведении.
Глава XXI
Этот щелчок закрывающейся двери в полной тишине показался неестественно громким. Мужчина в черном костюме и белой рубашке, верхние пуговицы которой были расстегнуты, открывая треугольник поросшей темными волосами кожи, вошел, потирая висок, будто у него болела голова. При виде трех обращенных к нему лиц он остановился на пороге и опустил руку так, что наручные часы легонько стукнулись о лудку двери. Взгляд, сначала отрешенный, погруженный в себя, теперь выразил шок и недоумение. Виктор молча уставился сначала на Айварса Эженовича, а затем покосился на связанных Олега и Милу.
— Зачем ты вернулся! — грозно воскликнул Юрьянс, первым взявший себя в руки.
— Заподозрил, что тут что-то не так, когда ты умчался якобы по срочным делам! — ответил ему сын. — И, по всей видимости, успел вовремя. К чему ты это устроил? Я же сказал, что найду деньги для Маши!
— Да ничего ты не найдешь, — в голосе мужчины проскользнула неприкрытая издевка. — Ты неудачник. Как я мог такого воспитать? Если бы не я, никакой работы в Германии тебе не видать, как собственных ушей. И куда бы ты сунулся со своей профессией, океанолог? Даже твою женушку трахает другой. Что, неприятно такое слышать при любимой бабе?
Мила, оглушенная всем происходящим, казалось, не слышала ни слова. Сидела, глядя перед собой. А вот Олег метнул на Виктора короткий взгляд.
— Хорошо, что ты мне не сын, а то мне было бы стыдно. Может и Ивар не твой?
Виктор сжал кулаки и смотрел на стоявшего перед ним человека с ненавистью.
— Ивар похож на меня, — спокойно вымолвил мужчина.
Он пытался говорить ровным голосом, хотя чувствовал себя паршивее некуда.
Юрьянс-младший сделал шаг в комнату, и в следующий момент его груди практически коснулось дуло пистолета, который все еще держал в руках профессор.
Айварсу Эженовичу, несмотря на то, что его странный план трещал по швам, пока еще удавалось держать лицо. Но с появлением Виктора будоражащий страх и оцепенение, сначала завладевшие журналисткой, постепенно отступили. Мила повернулась скорее на автомате, чем осознанно. Чтобы понять смысл прозвучавших из уст профессора слов, понадобилось некоторое время. Переволновавшаяся девушка кусала губы, а потом вдруг воскликнула:
— Да как вы можете?! Как вам не стыдно такое говорить? Бог дал вам прекрасного сына! Другого у вас нет!
— Ух, какая страстная защитница! — кивнув в ее сторону, хохотнул Айварс Эженович.
В глазах профессора снова зажегся похотливый интерес. А Виктор медленно взял пальцами ствол пистолета и опустил его вниз, чему Юрьянс не препятствовал.
— Ты что знал, что он задумал сделать? — обратилась к молодому латышу журналистка.
Щеки девушки стали пунцовыми под его пронзительным взглядом, и она стушевалась из-за слишком явственного ощущения абсолютной наготы, нахлынувшего на нее.
— Догадывался.
— Поэтому и сказал, что подозреваешь, что за всем этим кроется? — снова задала вопрос Мила, пытаясь побороть собственное смятение.
