А потом, когда звезды по ощущениям стали близко, на расстоянии вытянутой руки, Томас сказал:
- Выйдешь за меня замуж.
И это не было вопросом.
- А если нет?
Кольцо так и лежало под стопкой носков, и мы оба делали вид, что еще слишком рано, что еще не готовы, что меня вовсе не раздражают шепотки и насмешки, и девушки, у которых тысяча и одно дело в офисе шерифа, и их матушки, шипящие ядом. Сочувствие девочек-егерей, которые почти не говорили на английском, но обожали мою матушку, полагая ее едва ли не святой, а меня считали полной дурой, потому что только дура не станет привязывать к себе мужчину. Особенно такого. И мне приходилось делать над собой усилие, чтобы не заорать от злости.
Чтобы притворяться, что я всем довольна.
Но…
- Лютый, - Томас похлопал по чешуе. – Она нам отказывает.
Лютый рыкнул.
Дыхнул огнем. И сложил крылья. Мы замерли на долю мгновенья, а потом море прыгнуло навстречу. И мой крик, отраженный небосводом, все-таки расколол его. Мы падали. Сначала медленно, но с каждой секундой все быстрее. И гладь морская перестала быть гладью.
И…
- Согласна! – я завизжала, прижимаясь к драконьей спине, дрожа одновременно от страха и восторга. - Проклятье... я согласна!
Он раскрыл крылья у самой воды. Еще немного, и мы бы коснулись ее, но мгновенье, и ветер выгибает кожаные паруса. Я почти слышу, как трещат от натуги драконьи кости и замираю в ужасе: что, если Лютый не рассчитал? Что, если наш вес окажется той песчинкой, которая…
Брызги в лицо.
Вода горькая. И холодная. Но я могу дышать, и мы поднимаемся вновь. А от Лютого доносится волна легкой обиды. Он сильный. И знает, что делает. Точно знает.
Он не ошибется.
Мужчины. Что с них взять… вот Гранит наверняка будет куда более сговорчивым и осторожным. Эта мысль заставляет опомнится: я не собираюсь повторять это безумие.
В ближайшем будущем.
- С пастором я уже договорился, - Томас первым сполз с драконьей спины, первым и руку подал. – Твоя матушка возьмет на себя подготовку. Ник предложил усадьбу, он заказал украшения и все такое…
- То есть, все продумали?
Ноги слегка затекли.
Но в крови бурлило небо, и обиды я почти не ощущала. Может, взрослею?
- Если ты не хочешь…
А ведь отступит.
И забудет про пастора. Про усадьбу и украшения. Поговорит с матушкой, не позволив ей устроить скандал, вернет все, как было, но надо ли оно мне?
- Нет, - я попыталась размять затекшие ноги. – Не надо. Я… я и без дракона согласилась бы.
- С драконом оно надежней как-то, - Томас присел рядом. – Погоди, не спеши. Это от нервов. Я после первого раза вообще полчаса стоял. Мышцы судорогой свело.
Он растирал их осторожно.
- Не больно?
Я покачала головой.
Нет.
Быть может, я в очередной раз совершаю глупость, но… я хочу ее совершить. И чтобы все было по-настоящему, с церковью, лепестками роз и белым платьем.
- Платье…
- Твоя мама сказала, что позаботится. И что ночевать ты будешь у нее. Приличий ради.
Боль в мышцах отступала. А я закатила глаза.
- Если поутру не появлюсь, знай, она меня прибила… или я ее… или мы друг друга.
Томас усмехнулся.
- Когда-нибудь вы найдете общий язык.
Придется.
Она привозила одаренных девочек и учила их жить среди белых людей, а я – работать с драконами. И поэтому нам приходилось встречаться ежедневно. И держать себя в руках. И просто… просто, наверное, нормальные люди умеют ладить с родителями.
Так что как-нибудь…
…она выбрала белое платье простого кроя, на рубашку похожее, если бы не ткань и вышивка. Серебром по муару, словно ледяные узоры на стекле.
- Ты чудесная, - матушка обняла меня. – И я горжусь тобой…
Она разобрала косу, чтобы заплести ее вновь, заменив все мои амулеты длиннющей, словно змея, нитью жемчуга. И получилось красиво. Я в жизни не была такой… я даже не знала, что могу быть такой.
- Не бойся, - матушка отступила, оставляя меня наедине с зеркалом. – Этот мужчина не опасен.
- А тот?
Жемчугом был расшит и лиф платья. Много-много маленьких жемчужин… и думать не хочу, сколько оно стоит.
- А тот… получил по заслугам.
- Это ведь ты?
Мы были вдвоем в моей комнате. И она отвела взгляд.
- Я читала отчеты. Клайв нашел его в пустыне, уже мертвого. И решил сделать мне подарок. В память о нашем прошлом. И экспертиза подтвердила, что Билли был уже мертв. Передозировка, да. Он ведь был наркоманом… только я подумала, почему тогда в пустыне? Он собрал свои вещи. Мотоцикл… и уехал, чтобы ширнуться? Он предпочитал делать это дома, там всяко удобней.
Матушка молчала.
- Ник его напугал. Но убивать не стал… а вот ты…
- Я предложила ему деньги, чтобы он убрался.
- Сколько?
- Две тысячи. Он взял, но не уехал, а потребовал больше. И сказал, что если я не заплачу, то тебе будет плохо.
Сволочь, что тут скажешь.
- Я пришла… в тот день… и обнаружила его на полу. Жалкий человек, который трясся и говорил, что уберется. Но я знала, ему нельзя верить. Однажды он вернулся бы, чтобы отомстить. Не Нику, он не посмел бы тронуть Эшби.
А вот я – дело другое. Дом на отшибе. Вокруг никого… да и пустыня опять же. Огромное искушение ударить и спрятаться.
- Ник слишком добрый. А я… я не стала рисковать.
- Что ты ему дала?
- Заварила трав. Сказала, что они помогут от похмелья. И ломку снимают. Это простой сбор. Во многом безвредный, если, конечно, выдержать и, как ты изволила выразиться, не ширяться.
Но Билли не удержался. Закинулся дозой или даже половиной.
Что ж…
- Спасибо, - я улыбнулась матушке и своему отражению. А она покачала головой:
- Мне следовало бы раньше остановить его. Но… я боялась.
- Больше бояться нечего.
- Именно так, - она обняла меня и поцеловала в висок. – Но если вдруг…
…трав у нее много.
Правда, не уверена, что они подействуют на Эшби. Зато знаю, что проверять нужды не будет.
…а свадьба – это не только мило, но и чрезвычайно утомительно. Куда утомительней полета на драконе.
