Томас побелел.
- Сиди, - Лука примерился и перехватил вялое тело, сдавил, мысленно попросив Господа, чтобы все прошло, как надо. Вряд ли поможет, он давно утратил веру в чудесную силу молитвы, но, то ли силы небесные снизошли, то ли звезды сложились должным образом, игла вошла в поясницу, а шприц наполнился мутноватой жидкостью. И это тянулось, тянулось.
По лбу Джонни бежали капли пота.
И губы подрагивали.
И руки, но уже после того, как игла покинула тело.
- Вот так, - сказал Джонни и поинтересовался. – Сможешь сам или подержать?
- Смогу. Только…
Томас накрыл девчонку, которая вроде и задышала ровнее, будто все это время ждала, чтобы ей продырявили поясницу.
- Я с ней посижу, - сказала Милдред, устраиваясь на краю кровати. – Если вдруг станет хуже, то позову.
Вот же… а ведь девчонка может быть заразной. Или нет? Если и заразна, то они давно должны были… хотя что он, Лука, о болезнях знает.
- Спасибо, - парень вяло улыбнулся.
Он устроился на другой стороне кровати. Сам майклу задрал, закрыл глаза, сделал вдох. Чуть поморщился. Со стороны оно, конечно, гляделось страшновато. Игла, пробившая позвоночник и та же желтая жижа, может, не настолько мутная.
- Наше тело устроено так, что оно борется с болезнью, - Джонни капнул по капле раствора из каждого шприца на стекла. И закрыл глаза. Сосредоточился. – Здесь хорошо… источник… силы возрастают, так бы без лаборатории ничего не получилось бы. А да… возбудитель одного типа. Про полную идентичность не скажу, но очень на то похоже… да… и живой. В обоих случаях.
- То есть…
- Случается, что человек излечивается, но инфекция остается в теле. С вирусами такое – обычное дело. Например, взять ту же ветряную оспу. Человек выздоровел, оспины затянулись, а вирус продолжает жить в теле, в лимфатической системе. Он особо и не мешает…
Джонни поднес одно стекло к носу.
- Но люди болеют по-разному? – уточнила Милдред. – Кто-то переносит болезнь тяжело, кто-то легче… кто-то и вовсе может не заметить?
- Верно.
Одно стекло сменилось другим.
- И этот вирус…
- Судя по локализации воздействует на нервную систему, - Джонни замер и губы его растянулись в улыбке. – Конечно! Я должен проверить тело!
- Какое?
- Той женщины, которая недавно умерла. Мне отправили ее на вскрытие и… я должен проверить тело! Взять образцы!
- А Уна?
- Она или выздоровеет, - Джонни поспешно перелил содержимое шприцов в пробирке, запечатав каждую стазисом. – Или нет. Это… действительно похоже на менингит.
- И ничего нельзя сделать? – спросила Милдред, сжимая бледную мокрую от пота ладонь.
- Я не рискну. Оно… как-то неправильно отзывается на силу. И боюсь, что мои попытки помочь сделают лишь хуже. Поэтому просто ждите. Попытайтесь ее напоить. Может, дайте сладкой газировки. Смените одежду… и ждите.
Лука ненавидел ждать.
Глава 19
Я горела.
И задыхалась в драконьем огне.
Случается.
Достаточно неосторожного выдоха, чтобы малое количество секрета соприкоснулось с воздухом и вспыхнуло. Я видела, как плавятся камни.
И просила их плавить.
Для туристов. Они такие штуки любят. Но здесь туристов не было. Берег вот был. И море. И небо. Оно нависало, прогибаясь под собственным весом. Красное.
А море белое и кипит. Поэтому дышать тяжело. И еще потому, что кожа плавится, облезает лохмотьями. Странно, что не больно. Я смотрела на собственные руки, на стремительно чернеющие пальцы и думала, что пора бы закричать.
Позвать на помощь.
Вместо этого я осмотрелась.
Море и небо.
Скалы вдали. К ним я и пошла, проваливаясь почти по колено. Безумие. Люди, которые почти сгорели, не могут ходить, тем более с таким упорством. А я вот шла.
Истекала потом.
Но шла.
Пробовала закричать, но не получилось. А скала не становилась ближе, но идти было нужно. Я сама не знала, зачем мне туда, но понимала, если хочу выжить, придется добраться.
Поэтому шаг.
И еще один.
Споткнуться. Хлебнуть горькой воды. Откашляться. И встать. Вперед. Дно скользкое. В спину дышит жар, но я перестала обращать внимание на такую мелочь. Это сон. Бредовый. Безумный, но всего-навсего сон. И рано или поздно, но он закончится.
Я облизала пересохшие губы.
Во сне не должна мучить жажда, но поди ж ты. Меня окружала вода, но она была не пригодна для питья, лишь дразнила. Ничего. Выдержу. Я сильная.
- Сильная, - сказали сзади знакомым голосом. – Дура.
Билли.
Он мертв. И это сон. Значит, не нужно оборачиваться, а вот двигаться – так да. Пусть и сил почти не осталось.
- Упрямая. Все из-за тебя…
Он нудел и нудел, странным образом лишь заставляя крепче стиснуть зубы и шагать. Вперед. К скале. Раз и два, и раз и…
- Я тебя любил, я тебе…
Я не обернулась.
Ни когда голос стал затихать, ни после, когда появилось отчетливое ощущение, что Билли стоит за спиной, что он вот-вот прикоснется, дотянется, ухватит за косу и дернет, опрокидывая на спину. А потом добавит сапогом в бок. Он любил вот так, забавляясь.
- Сгинь, - прошептала я самой себе и слизала соль с губ. Или кровь? Тоже ведь соленая.
Вперед.
И дальше.
И…
Я теперь видела, что скала эта неровная, как драконий хребет. Правда, страшно представить, каких размеров этот зверь.
- Я мог бы выручить за тебя куда больше, чем пять сотен.
Отец?
Надо же, какой у меня сон… открытый.
- Она продешевила. Мне предлагали пять тысяч, и я готов был согласиться. Не успел. Не знаешь, отчего я вдруг слег? Я ведь был здоровым…
Плевать.
Здоровый, больной… какая разница? Этот голос не вызывал ничего, кроме раздражения.
- Она меня отравила. Своими травками. Вечно норовила травяной чай подсунуть… просто вдруг стало плохо и все.
А от меня он чего хочет? Праведного гнева?
- Ты моя дочь.
Вспомнил.
Раньше я была помехой. Слишком шумной, ввергающей в постоянные расходы, потому что девочка с определенного возраста не может носить мальчишечью одежду.
И обувь ей нужна.
И за учебники платить приходится. И кормить. Ела я много, чистая правда.
