Опасность близка.
- Почему нет. У тебя фонарик есть?
Фонарик имелся, правда, нужды в нем не было, поскольку в этом доме и на чердаке свет наличествовал. Круглая лампа на длинном шнурке провода заросла грязью, к которой прилипли мелкие и крупные мошки. Стоило ей вспыхнуть, как закружились, застучали по стеклу бестолковые ночные мотыльки.
Пыльно.
Грязно.
Вещи стоят. Когда-то их укрывали простынями, силясь хоть так защитить от грязи, но обыск добрался и до чердака. Тканевые чехлы лежали в углу серой кучей.
Зеркало.
Стол. И старый комод, у которого уцелели медные ручки. И да, в виде драконов. Пузатая ваза. Каменная цветочница с сухой землей. Из земли торчат тощие ветки, на которых пробиваются тощие же листочки.
- Вот она, - Милдред все же не стала касаться листа. – Роза Эшби… смотри, а это герб. Почему он здесь?
- А где ему быть?
- В холле? И на самом доме. На каждой вещи, которая принадлежит этому дому… смотри, здесь есть, - она провела ладонью по гладкой столешнице, смахнув пыль. – Да. И в кабинете Станислава Эшби тоже были. Маленькие.
Клеймо пряталось на углу, оно и вправду было небольшим, пальцем накрыть можно, но ведь было же.
- Герб – это то, чем гордятся. И его не прячут. Если только…
Она замолчала, задумавшись.
А вой ветра усилился. И казалось, что еще немного и эта крыша, с которой спускались опорные столбы древних стропил, не выдержит. Что еще немного и сам дом хрустнет, уступая стихии.
- Что, если он стремился избавиться от всего, что связано с этим гербом? С семейной историей? И тогда ремонт в доме – это отнюдь не каприз молодой жены, а его попытка изменить этот дом?
- Эшби?
- Да. Именно. И это тоже могло стать поводом… допустим, он вернулся. И узнал, чем занимается отец. Допустим… - Милдред шла мимо столов и стульев, которых здесь собралось множество. Остановилась у пианино. Или рояля? Лука не слишком их различал, отметил лишь, что инструмент выглядел довольно внушительным. Она подняла крышку, провела пальцем по клавишам, на что пианино ответило звенящим недовольным голосом.
- Допустим, Станислав Эшби решил привлечь и его… родная кровь. Сын. Наследник. У кого еще искать понимания?
Крышка мягко опустилась на место. А Милдред двинулась дальше, разгоняя призраков, что обретались на чердаке.
- Но Николас вновь разочаровал отца. И убил его.
- Вот так?
- Станислав Эшби был не так и стар. Прочие из его рода часто доживали до ста лет, некоторые и дольше, при том сохраняя и ясность рассудка, и неплохую физическую форму. Так, Донатан Эшби в девяносто семь участвовал в скачках и выиграл их. А его потомок, Николас Второй, в возрасте ста семи лет добрался до Каменистых островов. На яхте. В одиночку. Они все долгожители.
- Это ничего не доказывает.
Лука возражал, потому что тишина этого места давила на уши. И ощущение опасности просто-таки орало, что не стоит здесь задерживаться. Но Милдред добралась до картин. Их не прятали. Их спровадили на чердак и забыли, не потрудившись даже укрыть. И теперь полотна потемнели то ли от грязи, то ли от копоти, то ли от мошкары, что прилипала к влажноватой краске.
- Поможешь? – она попыталась сдвинуть раму, но та, огромная и золоченая, была слишком тяжела. Впрочем, не для Луки. Он просто отставил полотно с каким-то мрачного вида мужиком в сторону. – Это, полагаю, Гордон Эшби… по времени похоже.
Высокий парик. Неестественный румянец на щеках. Вытянутая физиономия с крючковатым носом и узкими губами. Тип Луке не понравился. Слишком уж презрителен. И смотрит так, будто известно ему, что никаких-таких благородных предков за Лукой не стоит.
Обычная белая шваль.
- А это его жены…
На айоха европейское платье смотрелось чуждо. И парик ей шел, примерно как корове седло. А может, живописец постарался, которому пришлось малевать вовсе не то, к чему душа лежала. И получилось женское лицо слишком уж плоским, некрасивым. Вывернутые губы. Нос раздутый. А глаза маленькие, раскосые. Вот брови темные сходятся над переносицей. И с этими бровями белый парик-башня никак не сочетается.
Хотя… что Лука понимает в женской-то моде?
Он просто переставил картину.
- Патриция…
Узкое личико. Огромное платье, в юбках которого почти теряются белые ладошки. Ее рисовали тщательно. И удалось запечатлеть не только блеск драгоценных камней, но и удивление в огромных глазах. Пожалуй, она была хорошенькой.
Для своего времени.
Под париком – вот что за мода была, а? – лицо казалось маленьким и бледненьким. Губы тоненькими, что нити. И румянец точно чахоточный, но на нее хотелось смотреть.
- Ее дочь…
Почти полная копия матери, разве что парик поменьше.
- И его сын…
Этот похож на отца, разве что смугловат слегка.
- Внук Гордона Эшби.
Тот, что родился от кровесмесительной связи? Симпатичный паренек, слегка смугловатый, что странно, поскольку волосы его светлы почти до белизны.
- А вот и роза, - Милдред указала на цветок, который парень держал. – И здесь тоже… его жена, полагаю.
Красивая женщина в платье с огромным воротником. На темных ее волосах возлежал букет из роз.
- И вторая… точно вторая… - Милдред заглянула на изнанку портрета. – Здесь так и написано… а я не помню, чтобы было две жены… или записи о первой не сохранилось?
Надпись вилась внизу, ее держали пухлые ангелочки, еще пара придерживала все ту же корону из роз.
- А поверни тот…
Лука подчинился.
- Ага… - Милдред присела у картины. – Выходит, она не прожила и пары месяцев… и он женился снова. Интересно. Давай дальше.
Картина за картиной.
Нет, их не так и много, с полдюжины благородных предков и их не менее благородных супружниц, похожих друг на друга, словно родные сестры.
- Заметил? – она отступила от картин. – В это все дело… они блондинки… он выбирал блондинок потому, что брюнетки не подходили!
- Для чего?
- Для экспериментов, - Милдред отступила. – Это объясняет почти все. Станислав Эшби был ответственным человеком. Он знал, что нужно сделать, чтобы женщина родила наследника. И что будет с ней, тоже знал. А еще ему не нравился собственный сын. И другие, как понимаю, тоже не подходили по тем или иным параметрам.
За стеной взвыл ветер. Кажется, буря все-таки случится. И как надолго? В бурю поиски не проведешь. А это плохо… дерьмово… хватит, что они мага похоронили, так ведь и Эшби, может статься, следом пойдет.
- Он врач. И не из последних. Гематолог… да, я узнавала… и он издал пару весьма интересных статей. И что, если он решил доработать рецепт предков?
