Из Берта он вытянул.
А Станислав Эшби просто стоял в стороне, наблюдая. И что-то черкал в своем блокноте.
Тогда Томас решил, что и он умрет. И стало вдруг так очевидна собственная глупость. И слабость. И стыд. Какой же он был… за стыдом пришло сожаление, что у него так и не хватило смелости отнести красную розу Уне.
Она бы, может, и не стала смеяться.
Она бы, может, и поняла.
И сказала бы что-то, что изменило бы все. А теперь…
Призрак улыбнулся. И дунул, возвращая жизнь, всего каплю, но… выходит, что ее хватило?
А шериф вдруг решился и шагнул вперед, заставив Луку схватиться за пистолет. Зря, доспех из драконьей шкуры – надежная защита. Но шериф не собирался нападать. Острие трезубца опустилось, почти касаясь пола, а колени преломились, признавая за Томасом то самое древнее право повелевать и властвовать.
Силой крови.
Силой… рода? Пусть и проклятого.
Томас обошел чашу, вода в которой оставалась черна и спокойна, он осторожно отклонил острие трезубца и, заглянув в глазницы шлема, произнес:
- Хорошо. Тогда… я освобождаю тебя от клятвы. И от служения.
Он знал, что произойдет дальше. И мешать не собирался. Ма Спок ведь просила дать свободу, верно? И он должен был. Он видел, насколько устал этот человек, а Эшби отвечают за все, что происходит на землях Эшби.
Шериф склонил колено.
И доспех заскрипел. Лег на землю трезубец, а в руке появился револьвер.
- Что, черт возьми…
Дуло уперлось в подбородок, под пластины шлема, смяв короткую рыжую щетину. И выстрел отраженный стенами, показался оглушительным.
- Твою ж… - Лука добавил пару слов покрепче. – Ты что творишь?
- Так надо, - Томас подошел к телу и, присев, забрал револьвер. – Он… возможно, был неплохим человеком. Но выбора ему не оставили. Древние клятвы… и кровь зовет. Здесь когда-то пролили изрядно крови… и вот теперь она зовет.
Глава 29
Я видела дракона.
В воде.
Я переступила через невысокий порожек, который окружал то ли пруд, то ли огромную чашу, до краев наполненную темной плотной водой. Она казалась твердой, и я, присев, коснулась воды пальцами.
Вода была теплой.
А дракон – настоящим. Он смотрел на меня с печалью, и если бы мог говорить, сказал бы… что? Понятия не имею. Драконы не разговаривают. Даже со мной.
- Уна… нам надо идти.
Томас.
И этот стал другим. Все мужчины притворяются. Кто-то больше, кто-то меньше. Вот я уважала шерифа. Я думала, что он, может, и не лучший из людей, но далеко и не худший. А оказалось…
Я отвернулась от воды и подошла к телу.
Присела.
Нашла ремень под теплым еще подбородком. Я не боюсь мертвецов, живые куда опасней.
- Не стоит, -- человек-гора встал между мной и водой, что было куда более неправильно, чем все остальное. – Это не самое приятное зрелище.
Плевать.
Я не любуюсь, просто… такое ощущение, что он был бы рад избавиться от этой чешуи. А доспехи древние, я знаю. Мистер Эшби показывал альбом со снимками.
Старыми.
Черно-белыми. И потому воины на них не казались страшными, скорее забавными. Люди-тигры и люди-леопарды, плоть которых изменяли в угоду древним божествам.
- В мире есть много такого, Уна, что сложно объяснить с позиции классического искусства, - мистер Эшби сам держал альбом, который был чересчур тяжел и слишком велик. Его страницы свисали крыльями с колен, и мне казалось, что еще немного и переплет треснет. – Смотри, это воины племени накхау, которое некогда обитало в Африке. Мальчиков отнимали у матерей и отправляли в специальные деревни, где растили…
И ничего-то страшного нет.
Кровь вот.
Немного.
Но красное на рыжем не слишком заметно. Я провожу ладонью, закрывая глаза. И прощаясь. Мне жаль, что так получилось.
- …самое интересное не то, что шаманам удавалось сплести тела людей и животных, видоизменить так, чтобы люди получили звериную силу и ловкость. Самое интересное, что им удавалось добиться той самой беззаветной преданности, когда есть лишь слово хозяина…
Он не забирал шерифа из семьи, но, выходит, нашлись и иные способы…
Я расстегнула доспех. Похожий стоял когда-то в музейной зале, от которой Ник избавился первым делом. И я теперь понимаю, почему. А тогда злилась на Зои, мне казалось, что именно в ней дело, что это она по своему желанию меняет дом.
Кираса.
И наплечники. Чешуйчатые перчатки, пластины которых сделаны тонкими и острыми. Я даже пальцы порезала и тотчас сунула в рот.
- Надо идти, - это сказал человек-гора, который выглядел на редкость злым. Не будь я так занята – а снять доспех с мертвеца не так и просто, - я бы испугалась.
Большие злые мужчины опасны.
- Да, - сапоги я оставила. Они не поддавались, а помогать мне не спешили. Я обернулась. Подошла к источнику, который по-прежнему казался невозмутимым и сказала дракону. – Мы все исправим.
В спину дохнуло жаром.
Будто вдруг лето коснулось медовым языком ветра. Почудилось, наверное… определенно почудилось. И куст проклятых роз задрожал, а запах их стал крепким, тяжелым.
Ядовитым.
- Куда дальше-то? – мертвеца человек-гора обошел стороной, и в этом мне почудился признак слабости, будто огромный этот парень опасался… чего?
Того, что мертвец оживет?
- Туда, - Томас шагнул к кусту и просто сдвинул колючие ветви. – Здесь выход к морю. И еще один к горам.
- Вспомнил?
- Да.
- И как?
- Знать бы, что из того, что я вспомнил, правда. Но проверить надо. Мне надо проверить! Вы… оставайтесь. Или лучше возвращайтесь. Шериф может быть не один такой…
Неправда.
Создать идеального слугу не так и просто, поэтому будь еще кто-то, мистер Эшби держал бы его при себе. А так…
Дракон все еще смотрел на меня, будто выжидая. И не способная выдержать этот взгляд, я отвернулась. И решилась.
Не из желания преодолеть страх.
И не из страха.
А потому что Ник не вернулся. И горы точно знали, что с ним произошло.
Выход, скрытый в колючих ветвях, оказался тесным. А тоннель за ним – темным. Неровные стены хранят в памяти человеческие голоса, а где-то впереди шелестит буря.
Я положила руку на плечо Томаса и закрыла глаза. Наверное, глупо, ведь пол неровный, а тоннель изгибается. Да и с потолка торчат камни, словно зубы, но иначе не сосредоточиться.
