– Они вернутся, – уверяет собравшихся Джастус, откидывая с лица неопрятные пряди. – Охотники всегда возвращаются, – сердито добавляет он.
– На этот раз их нет слишком долго, – подаёт голос мужчина по имени Тед, я видела его в больнице, он приводил сына, когда я помогала Тании. – Откуда мы знаем, что с ними ничего не случилось? А что, если всадников взяли в плен?
В толпе согласно шепчутся.
– Что, если их захватили отмеченные?! – напряжённым голосом выкрикивает женщина.
– Никто их не захватил! – Джастус пытается перекричать испуганные голоса. – Они очень осторожны…
– Так когда же они вернутся, Джастус? – спрашивает Блейк. Он добрый… подхватил меня, не дав упасть, когда я споткнулась на дороге. – Пенни ждёт ребёнка, ей нужна настоящая еда!
После этих слов собравшиеся сбивчиво выкрикивают просьбы, молят о помощи, словно устали сдерживаться. Однако в людской гомон вклиниваются и другие тихие голоса.
– Дайте сказать старейшинам. Послушаем старейшин!
Джастус – растрёпанный, с пылающими щеками – оборачивается к старейшинам. Он поднимает руки, словно сдаваясь, и на его место по знаку Руфи встаёт Касия. Руфь вздрагивает от натужного кашля, и меня охватывает стыд – как глупо и мелочно я вела себя с ней в прошлый раз, у колодца! Завтра Руфь ждёт меня на следующий урок. Я обязательно извинюсь и попробую загладить вину. Джастус отходит от костра и мрачно смотрит на жителей Фетерстоуна.
– Я всем вам очень сочувствую, – говорит Касия. – Блейк, я понимаю, как тяжело приходится твоей семье, как необходима Пенни еда. Мы пытались – и вы тому свидетели – мы составили списки самых отчаянно нуждающихся и выдавали вам больше припасов, всё, что возможно. – Люди кивают в ответ, что-то тихо говоря себе и соседям. – Но продуктов на всех не хватает. А вскоре нужно будет кормить новые рты. – Касия кивает на Блейка, однако все глаза устремляются на меня, обжигают моё лицо с метками. Неужели я забираю чью-то еду? Из-за меня кто-то голодает?
– Это испытание для всех нас, – продолжает Касия. Она говорит мягко, негромко, и люди слушают её, ропот постепенно смолкает. – Мы знаем, что нам обещано изобилие – земля обетованная ждёт нас, и лишь наши грехи не дают дотянуться до её плодов.
Да, похоже, Галл сказала правду.
– Если жить честно, безгрешно, благословение природы низойдёт на наш город. Голод – это предупреждение. В наших рядах есть отступники, но, если мы найдём виновных, очистимся от скверны, земля вознаградит нас.
– Мы все знаем, кто виноват! – слышится голос. – Предательница принесла с собой чуму! Она проклята, как все отмеченные, и проклятие коснулось всех нас!
И опять, как в первый вечер у костра, все смотрят на меня. Фенн и Джастус удовлетворённо кивают – наконец-то они услышали то, с чем согласны. Однако Руфь с помощью Тании поднимается на ноги и тяжело опирается на толстую палку. Жители Фетерстоуна снова умолкают.
– Голод начался задолго до появления Леоры. – Сегодня Руфь говорит тише обычного, она очень слаба. – Леора разделила с нами наши страдания.
– Разделила… и едой мы с ней тоже делимся! – издевательски выкрикивает какая-то женщина.
– Мы только зря тратим на неё запасы! Ей не место в городе! – Джастус и Фенн одобрительно гудят, и я в отчаянии опускаю голову.
– Глупо обвинять в наших бедах гостей. Так мы выглядим не лучше дьяволов в Сейнтстоуне. Разве можем мы отказать страннику в пище и крове? – Руфь снова заходится кашлем, и Тания поддерживает её, давая время отдышаться. – Быть может, в нашем городе и есть отступники, но мы должны следовать закону предков. Если мы останемся верны традициям, будем и впредь отмечать наши грехи белыми камнями и просить искупления в день рождения, у нас останется надежда – наказание не будет длиться вечно.
Руфь поворачивается, услышав недовольный шёпот – Фенн, Джастус и их дружки переговариваются за её спиной.
– Фенн Уитворт, твой день рождения совсем скоро, не так ли? – спрашивает она.
Фенн поднимает глаза на Руфь и бледнеет.
– Да, – еле слышно выдавливает он.
– Что ж, давайте вместе надеяться, что этот день станет нашим общим искуплением грехов, и нам откроются новые пути. Посмотрим, что произойдёт после церемонии. Не подведи город.
Руфь искоса бросает на меня взгляд. Похоже, её слова обращены не только к Фенну, но и ко мне. Фенн покорно кивает, и собрание у костра заканчивается.
Мы снова вдвоём в комнате Галл. Колышется пламя свечей, Галл читает и мурлычет под нос какую-то песенку. Я рисую. Мне хочется запечатлеть на бумаге вечерние собрания у костра. Закрыв глаза, я вызываю в памяти лица. Сегодня жители Фетерстоуна спорили друг с другом, но в одном они были едины – на всех лицах я увидела печать страха – бесконечного и непреходящего. Их страх и голод напугали меня.
Когда я рисую, ко мне понемногу приходит спокойствие, безмятежность. Мне так хочется снова работать, делать татуировки, но у меня есть только карандаш и бумага – я довольствуюсь малым. В глубине души растёт потребность творить, создавать нечто, заполнять пустоту.
– Галл, Руфь что-то сказала сегодня о камешках. Что в них особенного? – решившись, спрашиваю я. – И что должно случиться в день рождения Фенна?
Галл так долго молчит, что я и не надеюсь услышать ответ. Может, она задумалась и не расслышала вопроса? Однако Галл опускает книгу на колени и отбрасывает одеяло, в которое уютно закуталась на кровати. Осторожно нагнувшись, она поднимает с пола кожаный мешочек, распускает завязки и высыпает камешки на кровать, как монеты, которые ждут, чтобы их посчитали.
– Ты видела, как я собираю эти камни?
Я киваю.
– И ты помнишь историю о Белии? О том, как она вошла в озеро с карманом, полным камней, а потом камни упали на дно и проклятие растаяло? – Галл берёт гладкий белый камень большим и указательным пальцами и рассматривает так внимательно, как будто надеется услышать от него нечто интересное. – Каждый камень – это память о совершённом грехе, об ошибке, дурном или бесчестном поступке, за которые на нас может обрушиться проклятие.
Крепко сжав губы, она роняет камень на кровать.
– Но… Галл, у тебя так много камней! Они все твои? Не может быть…
– Конечно мои, – удивлённо поднимает брови Галл. – Я собирала их почти год. Мне подарили этот мешочек на прошлый день рождения, и, когда год завершится, я тоже с ними расстанусь. Очередь Фенна придёт на следующей неделе.
– Ничего не понимаю, – качаю я головой. – Объясни как-нибудь попроще.
– Ладно… – Галл закрывает глаза и напряжённо хмурится. – У тебя есть метки, так?
