Роман взглянул на свою гитару в чехле, прислоненную к дверце шкафа. Зачем он ее с собой взял? Дома он уже сел в машину, но вернулся за ней. Внутренний голос настойчиво требовал взять с собой инструмент. Впрочем, Березин привык хотя бы полчаса в день проводить с гитарой, поэтому не сильно противился внутреннему голосу. Что ж, за гитару он должен благодарить мать, ибо именно Наталья Федоровна заметила, что у сына абсолютный слух, и отправила сопротивляющегося мальчишку в музыкальную школу. Правда, Роман впоследствии настоял на гитаре, а не на скрипке, в чем абсолютно не раскаивался, потому как владение инструментом в молодости очень помогало в общении с женским полом. Девчонки почему-то не особо горели желанием влюбляться в долговязого рыжего парня, но когда этот парень оказывался гитаристом, музыкантом и поэтом, мнение юных созданий резко менялось. Девушки падки на романтику. Роман улыбнулся собственным мыслям. Интересно, а падки ли на романтику взрослые дамы?
Березин снял наушники, закрыл ноутбук и отложил его в сторону. Все равно думать о расследовании он не в состоянии, так что стоит сменить обстановку. Роман расчехлил гитару и отправился на поиски общей гостиной. Он знал, что в особняке собрались уже не только приглашенные на ужин, но и те, что примут участие в дальнейших увеселениях, поэтому можно познакомиться с обществом и приступить к выполнению профессиональных обязанностей. Учитывая, что большую часть списка подозреваемых составляли дамы, гитара будет хорошим подспорьем.
В гостиной царил полумрак и работал телевизор с выключенным звуком, картинки сменяли друг друга, люди шевелили губами, комната освещалась то синим, то белым, создавая сюрреалистический фон. Мрачновато, но вполне подходит. Роман устроился в кресле в темном углу и принялся тихонько перебирать струны, сплетая странноватую мелодию, подбирая музыку к своему настроению. Настроение было неустойчивым, поэтому из-под пальцев рождался блюз.
— Наверное, это самое удивительное чувство в мире — рождение музыки, — проговорил кто-то из дальнего угла гостиной. — Простите, я не хотел вас прерывать, — незнакомец включил рядом с собой настольный светильник и привстал с кресла, поклонившись Роману.
Березин погладил гитару и вежливо поклонился в ответ.
— Разрешите представиться, Егор Квасневский, — сообщил мужчина.
— Роман Березин. Приятно познакомиться.
— Взаимно, — странно улыбнулся Квасневский. — Вы тот Березин, про которого я думаю?
— Может быть, — дипломатично ответил Роман. — Смотря про какого именно Березина вы думаете.
— Владелец «Дюралекса», — уточнил Квасневский.
— Да, я тот самый Березин, — кивнул Роман, внутренне насторожившись. — Неужели я так известен?
— В определенных кругах — да. Я хотел не так давно воспользоваться вашими услугами, но потом обошелся собственными силами.
«Странная полуоткровенность», — подумал Роман.
— Что ж, остается только сожалеть о том, что вы не стали нашим клиентом, — ответил двусмысленностью Березин.
— У каждой медали две стороны, — хитро улыбнулся Квасневский.
— Туше, — признался Роман.
Этот Егор Квасневский ему даже понравился. Клиент или даже совладелец «Метрополии», вспомнил Березин. Загадочная личность. Никаких ассоциаций или подробностей, связанных с Квасневским, на ум не приходило, но что-то в нем заставляло держаться настороженно и обдумывать каждое слово.
— Сыграйте еще, — попросил Егор. — Ваша музыка заставляет меня грустить. Это редкость.
Роман кивнул и тронул струны.
Глава 30
Ужин вышел грандиозным и затянулся чуть ли не до полуночи, правда, пообщались весьма плодотворно, так что сожалеть не о чем. Бонзы книготорговли и издательского дела расползлись по своим апартаментам, Даша высказала положенные благодарности Леониду Викторовичу, проводила взглядом удаляющуюся куда-то в сторону служебных помещений необъятную спину распорядителя и направилась к лестнице на второй этаж. Спать совсем не хотелось, несмотря на то, что за ужином она выпила неожиданно много вина, и в голове слегка шумело. Совсем немного, казалось, вино просто растеклось теплыми ручейками по всему телу и искрится, перекатывается и щекочет. Даша прислушалась: откуда-то справа доносился девичий смех и звуки гитары. Значит, кто-то еще из гостей не спит, судя по звукам — молодые и веселые, не то что серьезные люди, принимавшие участие в протокольном ужине. «Отдыхай! — шепнул внутренний голос. — Расслабься». Ведь нет ничего предосудительного в том, чтобы приятно закончить день, посидеть в компании.
Даша решительно тряхнула головой и пошла на звуки гитары, чисто и верно выводившей мелодию, музыке немного нескладно вторили девичьи голоса:
— Что такое осень — это камни.
Верность над чернеющей Невою.
Осень вдруг напомнила душе о самом главном —
осень, я опять лишен покоя.
Осень, в небе жгут корабли.
Осень, мне бы прочь от земли.
Там, где в небе тонет печаль —
осень темная даль.
Осень. Даша улыбнулась и взялась за ручку двери. Кто-то пользуется старой, как мир, уловкой: играет на гитаре, а девчонки поют песни. Ничего не меняется, пусть и девчонкам уже за тридцать, а гитарист толст и лысоват.
Даша открыла дверь, когда гитарист выдал заключительный аккорд, и все в комнате зашумели, наперебой заказывая следующую песню. Что ж, гитарист совсем не лысый и не толстый, зато рыжий. На диванчике с гитарой сидел Березин в окружении стайки дам разнообразного возраста и общественного положения, в темном углу расположился этот странный Квасневский, чуть поодаль от музыкального кружка четверо играли в преферанс. Среди этих четверых обнаружился Игнат, который периодически бросал на своего начальника осуждающие взгляды, но за картами следить не забывал, и Ирина Свердлова, задумчиво уставившаяся в потолок. Судя по обрывкам фраз, долетавших от зеленого сукна, Соколов выигрывал, но и Ира не отставала.
— Даш, — помахала с диванчика Саша. — Присоединяйся к нам.
Дарья улыбнулась, но отрицательно покачала головой:
— Я тут, в уголке посижу, вас послушаю. У меня все равно нет голоса, и петь я не люблю.
— Зануда, — фыркнула Саша. — Тебя же никто петь не заставляет.
— А слушать я и отсюда могу, — парировала Даша и уселась в кресло рядом с журнальным столиком. — Не обращайте на меня внимания, развлекайтесь.
Даша взяла со столика какой-то глянцевый журнал и сделала вид, что читает. Компания на диванчике быстро про нее забыла и вернулась к своим хоровым песнопениям. Дарья поверх журнала незаметно принялась рассматривать идиллическую картину: Роман улыбался всем и никому, перебирал струны, ожидая, пока дамы достигнут консенсуса. Гитара сплетала странноватую, простую, но чистую мелодию, и Даше захотелось, чтобы девушки как можно дольше не достигли компромисса. Мелодии песен, что поют под гитару, знакомы до боли и затерты до дыр, хотя… Она вспомнила, что Шевчуковскую «Осень» Березин сыграл так, будто долго репетировал, или как просто очень талантливый музыкант. Его исполнение совсем не похоже на обычные в таких компаниях три аккорда, уж об этом-то Даша могла судить с некоторой долей уверенности: голоса ей высшие силы не дали, зато наградили абсолютным слухом и любовью к музыке.
