Как такое могло случиться?
Предателей среди своих соплеменников он почти мог понять – встреча с другими жителями Ста островов, стремившихся остановить войну, это хотя бы имело какой-то смысл. Но обитатели Суровых островов? Они лишь немногим отличались от животных и убивали собственных детей, если им не удавалось захватить детей Ста островов. Мастера тайных заговоров, похитители и убийцы. Но Миас не моргнув глазом согласилась с ними объединиться.
Как такое могло быть?
Неужели именно за это ее приговорили к черному кораблю?
И как себя поведет команда?
Попытается ли Миас скрыть от этих грубых женщин и мужчин, что она сотрудничает с врагом? Люди, которых они ненавидят и боятся больше всего на свете, поведут свои корабли рядом с ними, и они будут вынуждены им доверять. Но разве они смогут? И какой бы удачливой ни была Миас, существует вероятность того, что они просто не последуют за ней.
Однако без жителей Суровых островов, готовых прекратить войну, мир, о котором говорила Миас, не сможет наступить.
Джорон тяжело вздохнул.
Нет, это не его проблема, пусть ее решает Миас. Быть может, если он постарается научиться у нее всему, что только возможно, когда придет время, и ее предательство станет явным, он сумеет управлять кораблем. Джорон не сомневался, что Меванс и часть ее команды будут на его стороне. У него возникло ощущение, что он им нравится. И еще Анзир. Она его поддержит. Ему нужно лишь показать себя с лучшей стороны и…
Он отбросил эти мысли. Зачем что-то планировать заранее? Он на палубе черного корабля. Какой смысл думать о будущем? Нужно просто жить. Делать работу, двигаться и существовать.
И с такими мыслями Джорон принялся за выполнение первой задачи, которую он перед собой поставил, – запомнить имена тех, кто служил под его командой.
С некоторыми получилось просто: мастер костей, Коксвард, имя такого мужчины трудно забыть. Как и хранителя шляпы и казначея, Меванса. Серьезный Муффаз – проклятый Девой, его он запомнил сразу – он мать палубы, отвечающий за дисциплину на борту и наказания для тех, кто ее нарушает. Фарис, обезображенная ожогами девушка, стала главной по лукам на нижней палубе, и Джорон вдруг понял, что испытывает за нее определенную гордость – ведь именно он выбрал Фарис на эту должность. У них была смотрящая-на-море Фогл, но Миас предупредила его, что она склонна к пьянству, и попросила Джорона подыскать тех, у кого имеются подходящие навыки, чтобы в случае необходимости ее заменить.
Миас выбирала офицеров нижней палубы из всей команды, а не только из своей бывшей, так как понимала, что, если перемешать тех, кто уже раньше находился на черном корабле и кого им удалось набрать на тюремных судах, это поможет быстрее сплотить людей, как сочленения ласточкина хвоста в костях, и тогда люди станут единым целым, настоящей командой. Два смотрителя-за-крыльями, Джорон не мог вспомнить их имен, один из старой команды, другой из команды Миас. Как же их зовут? Он выяснит. Гавит – это имя он уже знал. Мальчик каюты с разбитым сердцем каким-то образом подружился с Серьезным Муффазом, который убил свою жену. Такое же горе, только отраженное в разных зеркалах, решил Джорон.
И, словно услышав свое имя, появился Гавит, похожий на голодного цыпленка.
– Миа… – начал он, умолк и нахмурился, недовольный собой. – Я хотел сказать, супруга корабля зовет тебя, хранпал.
– Хорошо. – Джорон повернулся. – Барли, корма за тобой, пока не появится смоп Кивет. Держи корабль на прежнем курсе.
– Есть, хранпал.
Джорон не услышал в ее голосе даже намека на раздражение. Барли смотрела вперед, ее большие руки крепко сжимали рулевое весло, словно за приказом Джорона стояли годы опыта. Он спустился на нижнюю палубу, чувствуя, что его шаг стал немного более легким.
На нижней палубе «Дитя приливов» Джорон нырнул под верхние кости, ловко лавируя между раскачивавшимися гамаками. Он заметил, что многие из них заняты, спавшие члены команды постанывали, переворачиваясь во сне, и вторую палубу окутывал теплый запах слишком большого количество людей, оказавшихся в замкнутом пространстве. Вдоль бортов сиял тусклосвет, но Джорон шел осторожно, стараясь не наступать на сундучки и вещи, которые еще не заняли свои места. Миас разрешила уставшей команде немного отдохнуть, ясно дав им понять, что с того момента, как они завтра проснутся, им придется работать, как скиирам, ищущим мертвечину, чтобы корабль стал таким, каким он должен быть по ее представлениям – эффективной боевой единицей.
Джорон осторожно постучал в дверь большой каюты и заглянул внутрь, обнаружив, что светлые пол и стены сияют почти магическим светом. Лица Миас и спокойного курсера Эйлерин напоминали зависшие на орбите над письменным столом планеты, затемнявшие друг друга, временами превращавшиеся в одну, а потом снова расходившиеся в стороны.
– Заходи, – негромко сказала Миас, и он вошел.
Письменный стол Миас вновь занял свое удобное место – Джорон заметил, что мастер костей Коксвард не стал ничего делать, чтобы заполнить выемки на столе, – и сейчас на нем лежали развернутые карты, которые удерживали на месте самые разные предметы. Вонзенный в стол нож, тяжелая ракушка, где, как Джорон знал, обитали существа, стрелявшие отравленными иглами, непримечательный камень, слишком тяжелый, чтобы случайно попасть на борт корабля. Карты были разложены так, чтобы весь Разбросанный Архипелаг оказался освещенным тусклым светом птичьих черепов.
– Ты удивлен, Джорон, – заметила Миас. – Неужели ты никогда прежде не видел карт? Они производят впечатление, верно?
– Да, сильное зрелище, – ответил он.
Так и было. Джорон никогда не представлял мир в форме квадрата. Как и все, кто разбирался в навигации, он понимал, что мир изогнут, и они живут на половине сферы, окаймленной ужасающими бурями. Что – если там вообще что-то было – находилось за ними, оставалось неизвестным для всех женщин и мужчин; большинство верило, что там расположены земли мертвых Старухи. Но на картах мир выглядел плоским, становясь менее значительным под перьями тех, кто пытался контролировать его на бумаге.
По диагонали, через центр квадрата, шел спинной хребет Скирит, череда огромных гор из массивного гранита, встающих из воды, точно клинки, слишком крутые в большинстве мест, чтобы взбираться по ним наверх. Отец рассказывал Джорону, что когда-то они представляли собой сплошную стену между цивилизованными жителями Ста островов и животными в человеческом облике, обитавшими на Суровых островах, но время и море внесли свои изменения, и Хребет превратился в разбитую цепь с огромными брешами между пиками, через которые корабли Суровых островов устраивали рейды, а жители Ста островов отправлялись мстить врагу.
На картах со стороны суши, в местах, которые, по представлениям Джорона, являлись верхней и лучшей частью, были разбросаны Сто островов. Он нашел полумесяц Шипсхьюма, находившийся примерно посередине линии, где всегда стояла самая мягкая погода, и неожиданно его охватило страстное желание пересчитать острова. Действительно ли их сто? Или больше? Возможно, меньше? Некоторые он знал и мог сразу вспомнить названия. Другие, чьи имена, изящным почерком написанные рядом с зубчатой береговой линией, звучали таинственно и странно, и он не сомневался, что существует столько же цветов, народов и различных культур на Ста островах, что и животных, убивавших в море. Всех их связывала необходимость защищаться от мародеров с Суровых островов, занимавших вторую половину карты – холодную и дикую.
