– Ну мы ведь не знаем, куда именно, – ответил Годвин не слишком убедительно.
– По этой дороге только оставленные рыбацкие деревушки и приют, – ответил Тихий.
– Приют содержат священники, – заметил Рыцарь. – Даже Блудгар не сделал бы…
– Странный вывод с учетом уже совершенного им, – прервала его Дама.
– Мы должны им помочь, – подключился к разговору Якоб.
– Мы не успеем, – сказал Годвин. – Нам пришлось бы плыть против течения.
– С хорошим ветром у нас есть шанс, – уточнил Иовис.
Все глаза обернулись к Рыцарю.
– Это всего лишь дети, – сказал князь умоляюще.
– Не наша война, не наше дело? – спросила Логан.
Годвин взглянул вслед удаляющемуся отряду Псов. Выругался про себя, когда понял, что решение он уже принял.
* * *
Барон Блудгар громко молился. В великолепном псалме превозносил имя Господа, а его люди тем временем загоняли в амбар священников и детей. Казалось бы, что по этому случаю должна бы налететь буря или другое столь же драматичное природное явление – но день по-прежнему был на редкость прекрасен. Ясно светило солнце, когда последняя из детей, плачущая пятилетняя девочка, оказалась заперта с остальными в амбаре. Одиночные молочно-белые облака ползли по небосклону, а Псы баррикадировали двери. Легкий приятный ветер понес крики ужаса и молитвы священников, когда зажигались факелы. Блудгар закончил свой псалом и с выражением чистого экстаза на лице отдал приказ. Руки с факелами поднялись, и именно тогда единственный арбалетный болт прошил воздух, попав Черному прямо в руку. И тут красота кончилась.
Дефрим перепрыгнул частокол и бросился вперед с топором. Первым на пути попался Молодой. Клиф ударил его рукоятью в грудь, треснули ребра. Потом Водка, мощный удар почти отсек ему руку. Паленый подскочил с мечом, не дал себя легко спровоцировать, пошел обмен ударами.
Из-за сарая выбежала Логан. Первым она достала Дикого, ударила низко, в пах. Добавила по шее. Сразу перешла к Крале, быстро и хищно. Попала той в плечо и в бедро.
– Застрелите их! – крикнул Блудгар.
– Наши слишком близко, – пробовал объяснить Старик. – Попадем…
– Стреляйте!
Его приказ исполнить не успели. Среди арбалетчиков, как бы ниоткуда, появился Иовис. Плавно, словно танцор, он проходил между солдат, рисуя двумя стилетами кровавую картину. Писарь получил удар в шею, умер еще стоя. Дед получил удар в сердце, Норс и Чокнутый отскочили в последний момент, выхватили мечи, рассчитывая на преимущество в длине клинков.
Старик двинулся в их сторону, но его внимание привлек кто-то другой.
Рыцарь вступил во двор через главные ворота. Бросился прямо на барона, по дороге выхватывая меч. Блудгар принял вызов, поднимая с земли тяжелый двуручник. Старик выругался и вскинул арбалет. Болт прошел в миллиметрах от Годвина. Рыцарь достиг цели. Барон бросил в него свой кроваво-красный плащ, но за тканью следовал клинок. Годвин прорезал ткань и с трудом парировал удар. Не ожидал, что Блудгар сможет атаковать с такой скоростью и силой.
– Склонись перед волей Господа, грешник! – вскричал барон Блудгар.
– Хер тебе! – ответил сэр Годвин дор Гильберт и бросился в атаку.
Ударил с бешенством, силой и, главное, точностью. Все время давил и сокращал дистанцию, заставляя Блудгара обороняться. Наконец барон не выдержал и поставил все на одну карту, могучий вертикальный удар из-за головы. Рыцарь гибко ушел с линии удара, атаковал сбоку, ударил низко, клинок подсек ногу. Командир Диких Псов опустился на колено, меч выскользнул из его рук.
– Господь меня сохра!.. – крикнул он, но меч Годвина прервал его слова, войдя барону прямо в рот.
Когда безжизненное тело Блудгара рухнуло наземь, командир 47-го отряда Имперской Разведки огляделся по полю битвы. Дефрим дрался сразу с Паленым и Слизняком. Логан и Иовис прижались к стене амбара, окруженные Чокнутым, Черным, Кралей и Норсом. Ну и был еще Старик, который стоял в нескольких шагах от Годвина, целясь в него из арбалета.
– Это конец, – сказал Рыцарь.
– Для тебя уж точно.
– Крыша амбара горит.
– Знаю, в суматохе кто-то, видимо, попал туда факелом.
– Слушай, Блудгар мертв. Это конец. Давай закончим это и освободим детей, пока…
– Вы атаковали нас, – жестко сказал Старик. – Убили моих людей, моего командира. Ты думаешь, что мы просто пожмем друг другу руки на прощание и разойдемся по сторонам?
– Дети…
– Война.
Минуту царила тишина. Годвин осознал, что все прекратили бой и смотрят на него.
– Мы сдаемся! – крикнул он наконец, отбрасывая меч. – Это конец, ты победил, мы твои пленники. А теперь, можешь ли ты наконец…
– Паленый! – крикнул Старик. – Не стойте, как дураки, отворяйте этот чертов амбар!
– Есть! – На лице солдата появилась улыбка.
Годвин осмотрелся вокруг. Писарь, Дикий, Водка и Дед лежали мертвыми. Молодой, Краля, Слизняк и Черный были ранены. У Сорок Седьмого Дефрим и Логан получили по нескольку царапин.
– Отметелили вы нас, – резюмировал Старик.
– Война, – ответил Годвин.
– Боюсь, у нас нет соответствующих условий, чтобы брать пленных. Поэтому, как только погасим пожар, ты со своими людьми заберешь свое оружие и исчезнешь из этого княжества, все ясно?
– Так мы и поступим. – Рыцарь минуту вглядывался в лицо собеседника. – В той деревне, где мы первый раз встретились… Ты ведь выпустил их, правда?
– Это имеет какое-то значение?
– Имеет.
Старик поглядел на тело барона Блудгара.
– Совершено не помню, – ответил он наконец и двинулся в сторону своих солдат.
* * *
До «Белой Мельницы» они добрались уже после обеда. Их уже ждали горячая еда, свежая одежда и удобные кресла. Когда все поели, один из солдат забрал мальчика наверх в его комнату. 47-й отряд Имперской Разведки остался у столика внизу, Лонгинус в тишине поставил перед каждым рюмку водки. Присел рядом. Настроение у него было хуже некуда.
– Пришли новые приказы, – сказал он. – Голубь прилетел прямо перед вами. Война закончилась.
– Я же говорила, – сказала Логан.
– Произошла решающая битва, – продолжал Лонгинус. – Под стенами столицы. Эдриановы победили. Князь Вольмер и его старший сын пали на поле битвы. Остальная часть семьи погибла, когда пал замок. Одни говорят, что совершили самоубийство, другие – что были убиты.
– Надо будет сказать мальчику, – мрачно сказал Дефрим. – Он тяжело это воспримет.
– Дай ему закончить, – скупо попросил Годвин. В его голосе появилось что-то холодное и неприятное.
