– А разве нельзя всё отменить? Подождать, пока Виола выйдет из комы?
– Я не могу, – вздыхает она. – Я просто больше не могу. Ты вряд ли поймёшь, да это и не обязательно, но нам придётся это сделать. Я не могу видеть его… таким. Меня это убивает.
– Мне очень жаль, – машинально произношу я.
Джейн никак не реагирует на эти слова, возможно, потому что они звучат так безразлично. Она пересаживается ко мне поближе и спрашивает:
– Виола говорила, что может вернуть его, привести обратно. Что это значит?
– Не знаю, – отвечаю я.
Джейн вынимает из кармана телефон Виолы.
– Доктора вернули, – поясняет она. – Ты не знаешь пароль? Возможно, если прочесть её переписку…
– Не знаю, извините.
Джейн медленно выдыхает.
– Пойду скажу родителям Кейти, что мы нашли хлеб и заварили чай.
Она уходит. И, что гораздо важнее, оставляет телефон на столе.
Я солгала Джейн. Ложь во спасение всё же бывает. Ви – моя лучшая подруга. Как я могу не знать её пароль от телефона? Я быстро набираю цифры: 050710. В этот день Нейт получил свой первый приз на школьной научной выставке, и Виола навсегда запомнила дату, хотя многие не обратили на достижения Нейта особого внимания. Ви говорила, что тогда-то и поняла, что её младший братишка – настоящий гений. Она предложила ему помочь с подготовкой и всю ночь подавала клеевой пистолет. Моё сердце вдруг сжимается от… сожалений и стыда? Или я просто завидую? Не знаю, как назвать эти чувства, но в груди уже болит по-настоящему.
Я просматриваю её последние эсэмэски. Скукота. Электронная почта открывается сама собой – умный телефон знает пароль. Я быстро проглядываю письма. Скукотища. И перехожу к журналу просмотра веб-сайтов. Вот где самая скучная скукота. Ни одного крамольного сайта. Из коридора доносятся шаги. Я открываю фотоальбом. Последняя фотография – очень странная. Прищурившись, я разглядываю непонятный кружок. Судя по тонким волосинкам и общему виду, это татуировка. Подношу телефон к самым глазам и наконец-то различаю детали рисунка. Крыса пожирает собственный хвост. Наконец-то попалось что-то интересное.
Я возвращаю телефон на стол за мгновение до того, как в дверь входят Джейн и Адам.
Адам ставит передо мной чашку. Чай остыл, но я всё же пью его. Разговор в общих чертах повторяется. Мы говорим о «Комик-Коне», о Нейте, о том, как они решили взять и отключить сына от системы жизнеобеспечения. От этих слов я снова цепенею.
И только в самом конце, когда я собираюсь уходить, Адам вдруг задаёт мне странный вопрос.
– Виола упоминала, что у Нейта на руке есть татуировка. Мы посмотрели и ничего особенного не обнаружили. Она тебе ничего не говорила? Или, может, она просто очень сильно расстроилась?
Я молча качаю головой. И на этот раз совершенно искренне.
Но я обязательно выясню, что там к чему с этой татуировкой.
Глава 11
– Виола —
Дверь за нами захлопывается. Пропадают и шум, и отвратительный запах лекарств – это я замечаю в первую очередь. А потом появляются и вонь от разлагающихся птиц, и холод, обжигающий кожу, и бесконечное бесцветное небо над головой, сливающееся с серым камнем домов и цементом дорог.
Мы в Лондоне дефов.
– Сработало, – шепчу я.
Кейти без остановки пронзительно выкрикивает вопрос за вопросом, как будто у меня есть ответы. Мысленно отгородившись от её вездесущего голоса, я бреду вперёд, жадно оглядывая город: изломанные линии крыш, осыпающиеся кирпичи в зарослях чертополоха, бетон, едва не царапающий мне ступни сквозь туфли. Однако что-то здесь не так. Сквозь стук моего сердца и навязчивый звон в ушах доносятся вопли разъярённой толпы.
У меня голова идёт кругом.
– Слышишь? – спрашиваю я Кейти.
Она кивает.
– Пахнет рекой. Мы очень далеко от Колизея. – Крутанувшись вокруг своей оси, подруга вдруг ахает и до боли сжимает мне локоть. – Смотри.
Я поворачиваюсь и смотрю в ту же сторону. Там гордо возвышается церковь, восставшая из пепла как каменный феникс.
Кейти хватает меня ещё сильнее.
– Я же своими глазами видела – её сожгли дотла. Почему она стоит на том же месте?
И не просто стоит, а полностью восстановлена – всё, как мы с Элис описали в «Песни повешенных». Вместо полиэтилена на окнах теперь стёкла, дыры в крыше залатали, а шпиль всё так же устремлён ввысь, к солнцу, чтобы проткнуть его и залить мир светом. Рот у меня сам по себе открывается. К естественному волнению из-за перехода теперь примешивается бесконечное удивление. Я знала, что «Песнь повешенных» изменит этот мир, но увидеть результаты нашего воображения своими глазами – просто умопомрачительно.
– Ви, ты как? – спрашивает Кейти.
– Бесконечный круг, – не сразу отвечаю я.
– Какой круг?
Заставляя онемевшие губы двигаться одной лишь силой воли, я поясняю:
– Дефы и гемы были заперты в кольце времени, история «Танца повешенных» бесконечно повторялась от начала до конца. Знали об этом только несколько гемов, и среди них, конечно, президент и Бабба. Они и перенесли нас сюда в первый раз, чтобы мы вернулись обратно и написали продолжение.
– И разорвали бесконечное кольцо, – подхватывает Кейти.
Я киваю.
– Когда мы вернулись к себе, здесь история началась снова. Нас забыли. Совсем, как будто нас никогда не было. Роза погибла на эшафоте, как и было предначертано. А церковь, эта церковь… – Дрожащей рукой я указываю на каменное строение. – Эта церковь вовсе не сгорела.
– А что случилось после «Песни повешенных»? События пошли по другому сюжету?
– Судя по тому, что сказала мне Бабба, – да, пошли. И теперь… вот они мы. В другой истории.
– На неизвестной территории, значит, – кивает Кейти, и мы нервно переглядываемся.
Кейти сосредоточенно прищуривается.
– Кольцо бесконечности… Как крыса на руке у Нейта. Раньше я как-то не подумала, уж слишком много странностей для одного раза, но это очень похоже на Уробороса – змею, пожирающую свой хвост. Мы проходили её по древней истории. Это символ бесконечности, вечный круг. – Она поворачивается ко мне. – Думаешь, эти знаки как-то связаны?
Собираясь ответить, сквозь туман холодного страха, сдавившего грудь, я вдруг осознаю, что в доносящихся издали воплях толпы повторяются два слова – всего два ужасных слова: «СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯМ… СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯМ… СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯМ…»
Кейти смотрит на меня округлившимися от страха глазами.
– Там что, казнь?
Не успев ответить и даже подумать, я уже бегу, изо всех сил отталкиваясь от земли, топаю по бетону, лечу к ужасающим воплям.
