Читая текст, опубликованный несколько дней назад, я глухо охаю и зажимаю рот рукой. Точнее, охаю при виде иллюстрации под текстом. Это крыса с фотографии, которую я видела в телефоне Виолы.
Над картинкой выложен вот такой текст:
Говард отнял печать от руки Нейта. На коже остались крошечные точки.
– Это символ Хвостунов, Нейт, – пояснил Говард, протягивая Нейту лупу. – Крыса, проглатывающая собственный хвост.
– А почему крыса? – спросил Нейт. – Змея – тоже подходит, даже логичнее. Уроборос символизирует бесконечность и возрождение.
Говард улыбнулся.
– Мой дорогой дядюшка, президент, сам придумал этот знак. В детстве он любил ловить всяких паразитов и мучить их. Так он изучал основы биологии и механизмы боли.
Нейт хотел было назвать президента садистом, но промолчал.
– Так о чём это я? – продолжил Говард. – Дядюшка предпочитал ловить всяких гадов живьём, трупы-то не помучаешь. Он изобрёл ловушку, которая приманивала грызунов и захлопывалась. Тварей запирали в одиночестве, без еды и воды. Однажды дядюшка уехал в отпуск, а когда вернулся, то обнаружил во всех ловушках крыс. – Говард помолчал. – Мёртвых, естественно.
– И они отгрызли себе хвосты, – добавил Нейт.
Он знал за собой крайне неприятную привычку – досказывать чужие истории, однако Говард не рассердился. Нейт давно заметил, что гемов, в отличие от дефов, наличие ума у собеседника не раздражает.
– Правильно, Нейт, – кивнул Говард. – Может, в панике или от голода, кто знает, но все крысы умерли, сжимая зубами хвосты, а некоторые даже их отгрызли.
– Дай-ка я угадаю: дефы – те же крысы?
– Молодец. Оставь крысе жизнь, и она сама сжуёт свой хвост и всё равно погибнет. Быстрая смерть достаётся не всем. Наша цель, Нейт, – уничтожение всех паразитов. Навсегда.
– Но они пожирают свои хвосты, только оказавшись в ловушке, – заметил Нейт.
Говард ухмыльнулся.
– Ты наверняка знаешь, что гемы дефов ловить не собираются и городские стены им не ловушка. Они пойманы, заключены в тюрьмы собственных тел, плоти и крови. – Он смерил Нейта тяжёлым взглядом. – Без обид.
Нейт улыбнулся. Он ничуть не обиделся.
– Значит, теперь я тоже Хвостун, один из вас?
Говард кивнул.
– Да, ты наш. С поправкой на генетику.
Знак, о котором упомянул Адам. Фотография татуировки в телефоне Виолы. Готова спорить на что угодно, этот рисунок – на руке у Нейта.
«Вот подлянка. Гадство. Мерзость. Пока мы так беспокоились о третьей книге, её место занял фанфик».
Фанбой, сам того не зная, изменял вселенную «Танца повешенных».
Глава 12
– Виола —
А вот и река. Она сверкает в лучах послеполуденного солнца, как тысячи стальных лезвий. Спустившись с холма, мы выходим на каменистый выступ над илистым берегом. Внизу сгрудились дефы, целая толпа. Это они выкрикивают полные ненависти слова: «СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯМ!»
Вижу площадку, на которой разворачивается действие, – три рвущихся к небу столба. И вдруг застываю, будто превратившись в камень, – тяжёлая, холодная, вот-вот тресну и развалюсь на куски. Конечно, я думала, что увижу помост с виселицами. Воображение рисовало свесившиеся с моста петли или фонарные столбы, на которых покачиваются, будто маятники, верёвки, отсчитывая последние секунды жизни жертв. Однако перед нами открывается куда более страшная картина. Столбы возвышаются над гигантским гнездом, сложенным из вязанок дров, хвороста, брёвен и даже обломков деревянной мебели.
К горлу медленно подкатывает тошнота – к столбам привязаны люди.
Сначала я различаю их ноги, три пары грязных и голых ступней, в которые впиваются острые ветки, разрывая кожу до крови. «Они сгорят первыми», – проносится у меня в голове. Пробежав взглядом по дорожке, которую неминуемо проложит огонь, снизу вверх, я вижу измученные тела и искажённые ужасом лица.
Нейта среди них нет.
Неимоверное облегчение накатывает волной.
«Слава тебе господи, моего брата не собираются жечь на костре».
Однако радоваться нечему.
Эти лица мне знакомы. Саскья и Мэтью. Бунтовщики, спасшие нас, когда мы в прошлый раз угодили в этот мир.
А к среднему столбу, чуть выше, чем товарищи по несчастью, привязана, будто желанный трофей…
«Бабба».
– Элис —
Я откидываюсь на кровать, сжимая в руке телефон. За дверью слышен мамин голос – она поднимается по лестнице, бормоча что-то о лососе.
Отмахнувшись, я сосредоточенно читаю вчерашний фанфик.
Нейт застыл как вкопанный. За стеной что-то тихо скрежетало. Возможно, скреблась кошка или голодная мышь, однако Нейт замер, настороженно оглядываясь. Он только что вернулся из захолустья, с нейтральной полосы – границы между миром дефов и смертью. Встреча с Говардом Стоунбеком – дело опасное. Стоит Торну узнать, с кем разговаривал Нейт, – и конец. Торн рассуждать не станет, сразу отправит к праотцам. И потому Нейт решил взглянуть, кто прячется за стеной.
И не напрасно. Там сидела не кошка, и не мышь, а ссутулившаяся в летающем кресле Бабба. Старуха мрачно взглянула Нейту в глаза и прошептала:
– Как ты посмел?
– Откуда ты узнала? – удивился Нейт. – Говард говорил, что магия тебя покинула.
Она улыбнулась.
– Будущее скрыто от меня, это правда, однако тебя я всегда слышу, Нейт. Мы связаны, и разорвать эту связь невозможно.
Если бы у меня не горело так в груди от беспокойства, я бы расхохоталась. Как он пишет! «Захолустье? Разорвать эту связь невозможно?» Из какой дремучей древности вылез этот Фанбой? Ни один нормальный подросток таких слов и не знает.
Последнее сообщение на сайте «Фандализм» появилось сегодня утром. У меня перехватывает дыхание. Если моя теория верна, выходит, Фанбой по-настоящему меняет мир «Танца повешенных» прямо сейчас, когда там оказались Виола и Кейти.
«Ну, где тут у нас драматические события? Да вот же…»
– В наши ряды проник предатель, и я его отыщу. – Торн произносит эти слова тихо и обманчиво-спокойно.
Нейт подозревал, что Эша и Уиллоу Торн отослал из Лондона не просто так. Может быть, великан решил править безраздельно?
Нейт несколько раз глубоко вздохнул. «У Торна нет ни малейших причин подозревать меня, – думал он. – Спокойно… только спокойно».
Однако Торн смотрел именно на Нейта, и в его глазах плясали демоны.
– Водопроводные трубы сами собой не взрываются. Кто?! Кто знал, что работать будут сегодня утром, и выдал нас?
