Медсёстры, причитая, сбегаются на шум со всего этажа.
Пока все заняты и никто не обращает на меня внимания, я направляюсь в палату к Виоле. У её постели крепко спит Адам. «Вот чёрт. Родителей я не предусмотрела. Но раз уж крушение тележки его не разбудило, значит, и я вряд ли потревожу такой крепкий сон». Я с растущей завистью смотрю на спящего отца Виолы. Мои родители никогда не проводили столько времени возле моей постели, когда я была в коме. Я печально сжимаю губы в тонкую ниточку. Я давно поняла, что заботиться о том, что думают, чувствуют или делают мои предки, – бессмысленно. Для меня важнее друзья: Нейт, Кейти и, конечно, Виола. Я зарываюсь пальцами в густые, волнистые локоны Ви – от них пахнет цветами.
Когда мы были в мире «Танца повешенных», я всем пожертвовала ради Ви. А могла бы остаться с гемами. Жить как они. С Уиллоу. Однако повторись всё – я снова встану на сторону Ви. Не раздумывая ни мгновения. Ради неё я готова на всё.
Даже сделать ей больно.
Я вынимаю из сумочки кухонный нож. На лезвии отражается яркий свет из коридора, и нож вдруг кажется грозным, острым зубом. У меня страшно болит горло, сводит все внутренности, и всё же я не отступаю. Уж если татуировка с крысой и пулевая рана могут пересечь границу между мирами, значит, и моё послание дойдёт до адресата.
Поцеловав Виолу в лоб, я вырезаю три слова на её руке, чуть ниже локтя: «БАНК, ПОНЕДЕЛЬНИК, ПОЛНОЧЬ». И в конце, на всякий случай, если Ви не сообразит, от кого записка, добавляю первую букву своего имени.
Глава 20
– Виола —
Не помню, как доплыла до берега. Смутно вспоминаются чьи-то белые руки, их горячее прикосновение, до боли обжигающее кожу. Потом меня хлестнуло веткой по животу, и я приземлилась на что-то сухое и твёрдое. Издали донёсся плеск вёсел. Звёзды тянулись ко мне, пронзая тьму. Небо превратилось в пустоту.
А потом нахлынула боль. Как будто кто-то колол и резал мне руку ножом. Я попыталась закричать, но в рот залилась вода, холодная и горькая. Отодвинуться сил не было, не получалось даже шевельнуться. Мои руки стали чужими, мёртвыми, они существовали отдельно от меня, не подчиняясь приказам. Оставалось лежать неподвижно, полутрупом, задыхаться, кашлять и терпеть мучительную боль, огнём терзавшую руку. Мне даже пришло в голову, что Бабба не погибла в огне, а разделила со мной страшную боль. А потом я потеряла сознание.
Когда я очнулась, то увидела лицо Эша: он склонился надо мной. Затем он перекатывает меня на бок на скользком речном берегу и сильно нажимает мне на спину. Боль, кажется, сейчас разорвёт меня пополам. Руки горят, как будто их окунули в жерло вулкана, и я чувствую, как что-то тёплое струится по пальцам и стекает на землю.
– О чём вы думали? – негодующе, но очень тихо произносит Эш.
Я открываю рот, чтобы ответить, но вместо слов вырывается кашель.
– Мы следили за Нейтом, – говорит Кейти, накрывая меня моей же одеждой. Я так замёрзла, что ничего не ощущаю, река будто отключила мне все чувства.
– Кейти, замолчи, – с трудом выговариваю я.
Она грустно смеётся и принимается натягивать штаны.
– Игры кончились. Если бы не Эш, тебя бы с нами не было. – Она поворачивается к нему. – Как ты нас нашёл?
– Торн прикрепил к вашей одежде маячки. Не вздрагивайте, я перекодировал сигнал и первым узнал, где вы находитесь. Торн думает, что вы спокойно спите.
– Почему? – хриплю я. – Почему ты нам помогаешь?
– Да вроде вам помощь не помешает. – Он смотрит на меня, как будто сейчас улыбнётся. – А ещё я обещал Баббе.
Боль возвращается – острая, нестерпимая, – и я хватаю руку пониже локтя.
– Господи, у тебя кровь, – охает Эш. – Где это ты поранилась?
Он прижимает ладонь к ране, и я подаюсь к нему, радуясь, что боль хоть немного отступает.
– К Торну вам возвращаться нельзя, – говорит он. – Тебя надо перевязать и отмыть вас от речной вони. Если он что-то заподозрит, вам придётся отвечать на его вопросы, а не на мои.
Эш отодвигается, и я снова вижу небо и звёзды. Полузакрыв глаза, я смотрю на размытую границу света и тьмы.
– Нейт, – шёпотом напоминаю я. – Мы должны ему помочь.
Эш нетерпеливо прикусывает губу.
– Вот что. Пойдём ко мне. Вам надо принять горячий душ и поесть.
Он легко поднимает меня с земли и берёт на руки – я будто лечу, отдавшись убаюкивающему ритму шагов.
В следующий раз я просыпаюсь на диване, а Эш укутывает меня в тёплое одеяло.
– Кто ты? – шепчет он себе под нос, легко касаясь кончиками пальцев моих плеч, подтыкая одеяло. – Почему мне кажется, что я тебя давно знаю?
– Эш… – хрипло выговариваю я, но продолжать не могу, слишком устала.
– Всё хорошо, – отвечает он. – Отдыхай.
Мои веки благодарно опускаются, однако измученный разум продолжает думать о Нейте: «Кто такой Оскар? И что за решение он нашёл, чтобы раз и навсегда избавиться от паразитов? Что в канистре, о которой упомянул Нейт? Во что же ты ввязался, дорогой мой младший братик?»
– Ви? – слышится голос Кейти.
Я открываю глаза. Подруга стоит рядом, набросив на плечи полотенце. Её обычно яркие волосы потемнели от воды. Сквозь тонкую бледную кожу просвечивают вены. Она кажется высеченной из мрамора холодной статуей. И всё же она наверняка выглядит куда лучше меня.
– Ви, корка ты от пережаренной вафли, сама подбила меня переплыть эту вонючую канаву, а последнюю половину пути мне пришлось тащить тебя на закорках.
– Спасибо, – выдыхаю я.
– Если бы не Эш, мы бы утонули, – говорит она.
Стараясь не шевелиться, я оглядываю комнату. Сначала я думала, что Эш привёл нас в дом своей матери, где мы были в прошлый раз. Хотя вряд ли – до того дома от реки идти не час и не два. А сейчас мы на каком-то старом складе, где отгородили гостиную. Заметна женская рука: в чайнике – букетик цветов, на стенах – рисунки. Я с трудом отгоняю новый приступ ревности. Эш живёт здесь вместе с Дейзи. Конечно, с кем же ещё.
– Хватит прикидываться Суперменом, – мягко советует Кейти. – Ты куда больше похожа на Капитана Подштанника
[3].
– О чём это вы? – спрашивает Эш.
Он садится на диван, касаясь меня спиной. Мне стоит неимоверных усилий не свернуться вокруг него клубком. Эш откидывает одеяло и осторожно протирает мою руку влажной салфеткой, от которой исходит острый запах спирта и лекарств.
– Это салфетки гемов, они помогут.
Боль понемногу отступает. В теле появляется неожиданная лёгкость, возвращается желание снова двигаться.
