– Что ты делаешь? – спрашиваю я.
Он не вздрагивает, даже не поворачивает в мою сторону головы.
– Добро пожаловать в мою скромную лабораторию. Ничего особенного, правда?
Нейт не сводит глаз с трёхмерного изображения на экране, то увеличивая, то уменьшая его проворными пальцами. Рядом с картинкой крутится разноцветная спираль, изменяясь от каждого прикосновения Нейта.
– Я работаю над новой модификацией растительной пищи, для выращивания которой потребуется меньше воды и света. Займём разрушенные и пустующие здания, потом доберёмся и до земли. Так дефы перестанут зависеть от подвоза продовольствия… станут более самостоятельными.
– Потрясающе, – говорю я.
Он кивает, принимая комплимент.
– Почему ты помогаешь дефам, если решил их предать?
Нейт раздражённым щелчком убирает с экрана спираль ДНК. Картинки быстро тускнеют.
– Я не знаю, – отвечает он и поворачивается ко мне. – Я не врал им, если хочешь знать. Мне правда интересно решить проблему недостатка еды в городах. И я вовсе не проснулся однажды утром с мыслью: «Идея! Предам-ка я дефов!»
Нейт встаёт из-за стола и смотрит на меня. Если бы не слёзы в его глазах, можно было бы подумать, что ему всё безразлично.
– Я прошёл долгий путь, – поясняет он. – Всегда чувствовал себя не таким, как все, другим, одиноким. Ощущение копилось, росло в глубине меня. – Он опускает голову. – Прости, тебе незачем всё это слушать…
– Не извиняйся, – обрываю я его, – продолжай.
Нейт вздыхает.
– Я знал, что гемы, скорее всего, примут меня к себе. И они предложили мне «входной билет» в обмен на помощь. Но я всё равно хочу помочь дефам. Во мне живут две противоположные цели. Гадкое чувство, знаешь ли.
Он распахивает дверь и выходит на улицу.
– Куда мы идём? – спрашиваю я, нагоняя его.
– Мне лучше думается, когда я шагаю.
Я с трудом поспеваю за братом.
– Спасибо, что спас меня на станции.
– Когда застрелил Говарда? Честно говоря, я сделал это инстинктивно, не раздумывая. Наверное, подписал себе тем самым смертный приговор. Больше я никому не нужен – ни гемам, ни дефам.
– Это неправда! Уиллоу и Эш знают, что ты меня спас, и ничего не расскажут Торну. Я уверена.
– А они знают, что из-за меня в огне погибла Бабба? – В глазах Нейта печаль соседствует с раскаянием.
Как несправедливо, что ему приходится нести этот груз в одиночку. Я не собиралась рассказывать ему правду, но теперь, примериваясь к его торопливым шагам на старой разбитой улице, я меняю решение.
– Нейт, есть силы, которые ты не можешь контролировать, и они многое решают, влезают в твой разум и заставляют поступать, как выгодно им.
– Ты о телепатии? Бабба делала что-то похожее, да?
– Пожалуй. Сложно объяснить. Но помни, что ты сильнее кого бы то ни было, сильнее всех. Я тебя знаю. Ты должен бороться. Как смельчак, герой, сорвиголова!
– Сорвиголова? – удивлённо повторяет Нейт.
Я киваю, смаргивая подступившие слёзы.
– Да, именно.
– Я где-то об этом слышал.
– Как Китнисс, как Трисс – они тоже настоящие сорвиголовы.
– Понятия не имею, о ком ты говоришь.
– Понимаю, – улыбаюсь я.
Нейт останавливается и поворачивается ко мне.
– Ты и правда моя сестра? – неожиданно спрашивает он.
– Ага, – киваю я. – Бабба разговаривала со мной в моих снах. Она рассказала о тебе, и о том, что тебе нужна помощь. Вот я и пришла.
Не отвечая, Нейт отворачивается, и мы идём дальше, к прогалине между домами. Вблизи понятно, что это остатки стены и кучи щебня. Нейт карабкается на стену и втягивает меня за собой.
– Идём дальше, – говорит он, – оттуда открывается потрясающий вид.
И мы идём по неширокой стене, выбирая куда ступить, а камни осыпаются у нас из-под ног. Наконец мы оказываемся на широкой площадке метрах в пяти над землёй. У меня от накатившего страха кружится голова, и я цепляюсь за руку Нейта, чтобы устоять самой и не дать свалиться ему.
– Смотри, – говорит Нейт, показывая вниз.
Кучи щебня лежат на земле огромным крестом.
– Наверное, здесь была церковь, – отвечаю я. – Целый собор.
В центре угадываются следы огромного купола. «Это же собор Святого Павла!» Я поднимаю голову и смотрю в небо, где раньше парил этот купол, и меня охватывает безнадёжное отчаяние. «Уж если собор Святого Павла не устоял перед гемами, то куда уж нам…»
– У нас была надежда, – говорит Нейт. – Бог, Будда, Аллах, Кришна… всё это имена одной сущности – надежды. А что осталось?
Я крепче сжимаю его руку.
– Мы есть друг у друга.
– Это ненадолго. Мы же не гемы и завтра погибнем.
– Разве нельзя обезвредить канистру?
Нейт качает головой.
– Таких канистр очень много по всей стране. И все они взорвутся одновременно. Я знаю, где находится лондонская, – и всё.
Сидя на полуразрушенной стене, мы смотрим на остатки крыш Лондона, руины собора Святого Павла у наших ног. В небе пролетает стайка птиц – изящные острокрылые силуэты темнеют на фоне облаков.
– Ласточки, – шепчет Нейт и улыбается. – Я кое-что придумал, – говорит он, стискивая мне руку.
– Что?
– Нам не нужно превращаться в гемов, надо лишь найти противоядие. И мы спасём всех дефов. Я возьму канистру и вычленю из яда вирус. А потом, в лаборатории, разберусь, что к чему.
– Разве не опасно работать с ядом и вирусом?
– Да, но мы всё равно умрём, – ожесточённо хохочет он.
– А сегодня успеем? – спрашиваю я. Ведь как только противоядие будет готово, история подойдёт к логическому финалу. И мы отправимся домой. И Нейт очнётся, прежде чем родители отключат его от аппаратов жизнеобеспечения.
– Конечно успеем, – кивает Нейт.
Его карие глаза впервые загораются с тех пор, как я оказалась в этом мире. Наконец-то передо мной мальчишка, которого я знаю давным-давно.
Мой младший брат.
– Элис —
Глупая просьба Рассела «принарядиться» не идёт у меня из головы. Так и тянет натянуть джинсы и мешковатый свитер с эмблемой Хогвартса. Но надо спасать друзей, и я тщательно выбираю образ на вечер. Ведь давно известно: собеседник обращает на ваши слова лишь толику внимания, его куда больше интересует ваш внешний вид. Обычно на такие свидания я выбираю красное платье или блузку, но сегодня, насмотревшись на послание на зеркале, от красного цвета меня мутит. И я надеваю небесно-голубое платье.
