Эш быстро подходит и берёт меня за руку. Мы идём к столу, как будто больше никого нет рядом, а Нейт и Кейти вдруг исчезли, испарились.
– Я подумал, что ты проголодаешься, – говорит он.
– Конечно, ты же так устала ночью, – шепчет мне на ухо подоспевшая Кейти, и я тихо смеюсь в ответ.
– А хлеб испекла я, – хвастается подруга, кивая на бесформенную буханку на столе. – Сама!
«С перепачканным мукой носом Кейти такая смешная и прелестная!»
– Прирождённый пекарь, – хвалит её Эш.
Кейти смеётся.
– Я вообразила, что тесто – физиономия Торна, и как следует его вымесила кулаками.
Эш отодвигает мне стул и подмигивает. С алеющими щеками я слежу за каждым его движением: вот Эш снял куртку, расстегнул кобуру и повесил всё на спинку своего стула.
– Давай сначала найдём канистру, – предлагаю я, – а потом поедим.
– Какую канистру? – спрашивает Эш.
– Я спрятал её в подземелье, под церковью, – поясняет Нейт и, схватив меня за руку, тянет за собой к деревянной двери. – Завтра она выпустит вирус, который поразит дефов. Я попытаюсь создать противоядие.
Кейти, наверное, уронила вилку – по церкви разносится металлическое эхо, будто тревожный звон колокольчика.
Нейт ведёт меня по уходящему вниз коридору. Я помню это место: в первой книге, в «Танце повешенных», мы спускались по нему к камере Баббы. При мысли о старой пророчице у меня сжимается сердце. Она столько раз помогала мне, а я ей помочь не смогла. Мои разгорячённые щёки холодит затхлый воздух подземелья. Если мы найдём эту канистру, Нейт создаст противоядие и мы отправимся домой. Представляю, как обрадуются родители, когда мы с Нейтом одновременно выйдем из комы.
Я прерывисто вздыхаю. «Не всё так просто, сейчас нужно сосредоточиться».
Мы входим в каменную пещеру, вроде той, в которой нас с Эшем держали в прошлый раз в плену. Нейт зажигает факел, и пламя пляшет на древних, покрытых лишайником стенах. Отсчитав несколько шагов от входа, брат запускает пальцы в щель.
– Здесь, – шепчет он, вынимая камень.
Мы одновременно заглядываем в чёрную дыру.
Канистры нет.
Каменный свод будто опускается, стены сдвигаются, меня охватывает паника. Если противоядия не будет, то дефов нам не спасти… и домой тоже не вернуться. На карту поставлена не только наша жизнь. Невозможно представить, что всех дефов ожидает страшная смерть. И Эш тоже умрёт.
Это настоящий геноцид, истребление целого народа.
Однако Нейт не падает духом.
– Надежда есть, – говорит он. – Если я не смогу сделать противоядие, то попытаюсь сорвать заражение.
Он бегом направляется к главному выходу из церкви, и я спешу за ним.
– А ты сможешь?
– Я знаю, кто и когда взорвёт все канистры. Подождём до завтра. Поговаривают, президент собирается всё сделать лично. Тогда-то мы и отрежем голову ядовитой змее.
Завтра у Нейта день рождения. А это значит, что завтра его отключат от медицинских аппаратов и я потеряю его навсегда.
Стоит ли так рисковать? И всё же Нейт прав: если мы убьём президента Стоунбека, то больше никто и никогда не решится создать страшный вирус. Только так можно спасти дефов.
Холодея от страха, я нахожу в себе силы прошептать:
– Хорошо.
Мы выбегаем в главный зал церкви, где Эш и Кейти с надеждой дожидаются нашего возвращения.
– План изменился, – говорю я, но закончить не успеваю. Снаружи доносятся резкие крики. За дверью слышны голоса. Это Дейзи. И кто-то ещё. Голос грубый, явно рассерженный. Торн.
От липкого ужаса у меня, наверное, встали дыбом волосы на затылке.
Дверь открывается, и Дейзи бегом устремляется к Эшу. Её лицо залито слезами.
– Прости, прости… – всхлипывает она, падая Эшу на грудь, будто стараясь закрыть его собой. – Мне было так плохо… ты и Виола… не знаю, что на меня нашло. Кажется, я сказала, что Нейт нас предал, и… – При виде Нейта её глаза округляются, и она снова всхлипывает: – Ох, простите, простите меня.
Торн останавливается в дверях и держит в вытянутой руке тёмно-зелёную коробку.
– Это канистра, – шепчет Нейт. – Но как ты… откуда?..
Торн улыбается.
– Вы не это потеряли?
– Элис —
Наверное, я изменилась в лице. «Рассел Джонс – Фанбой!» Сердце у меня стучит гораздо громче обычного.
– Элис, что с тобой? – заботливо интересуется Рассел.
Я с усилием растягиваю губы в улыбке.
– Ничего, всё нормально. Просто… мама прислала сообщение. Извини, мне нужно ей перезвонить. Она рвёт и мечет.
Рассел насмешливо закатывает глаза.
– Ох уж эти мамаши!
Закрывшись в туалете, я набираю номер Дэнни. Руки у меня дрожат так сильно, что я едва не роняю телефон.
Голос Дэнни звучит на редкость взволнованно:
– Эл, слава богу! Ты с Расселом?
– Да. То есть сейчас я в женском туалете. – Я лихорадочно оглядываю выложенные кафелем стены. Мне повезло – других посетительниц нет. – С чего ты взял, что Рассел и есть Фанбой?
– Вот с чего: я следил за ним на «Твиттере», и вовсе не из ревности, не подумай, и увидел его на одной фотографии… его отметил фанат… Несколько дней назад Рассел был в том самом интернет-кафе.
– Что?
Во рту у меня суше, чем в пустыне. Я переключаю телефон на громкую связь, чтобы пробежаться по разным приложениям, не прерывая разговора с Денни. Вот она, эта фотография. Сделана несколько дней назад. Рассел в тёмных очках, но сомнений нет – это он. Сидит, склонившись над компьютером, среди суперсовременных ноутбуков и светло-зелёных стен. Дэнни прав – это то самое кафе, из которого работал Фанбой.
– Это не просто совпадение, – слышится голос Дэнни. – Он ищет известности, рекламирует твой сайт, война фанфиков между Фанбоем и Элис Аниме добавит ему очков.
Сердце у меня уже стучит как бешеное. Промокшее от пота платье липнет к коже.
– Господи, Дэнни! Неужели Рассел влез в мой дом и оставил то послание на зеркале?
Помолчав, Дэнни отвечает:
– Не знаю. Честно говоря, не понимаю его логики. Зачем ему тебя пугать? Ты бы перестала публиковать новые фанфики, а ему нужно от тебя прямо противоположное.
Да, Дэнни прав, но у меня мысли путаются.
– А что, если это всё же сделал он? Надеялся, что я позвоню в полицию, и тогда о сайте узнает ещё больше народу. Вдруг он и есть автор всех угроз и сейчас подсыпает яд в мой коктейль? Отравит меня и даст ещё парочку интервью.
