Подошел монах с крестом и елеем, но Харита остановила его такими словами:
— Я могу это сделать, но мне нужна помощь. Пойди, скажи братьям в Святилище, пусть поддержат нас молитвой.
Монах снова выбежал вон, а Харита обратилась к тем, кто был ближе:
— Держите ее, чтобы она себя не изувечила.
Монахи встали на колени возле лежанки, и ласково, но крепко взяли несчастную за руки и за ноги. Харита, держа крест и сосуд с елеем, опустилась рядом.
— Именем Иисуса Христа, Сына Бога Живого, заклинаю тебя, нечистый дух, и приказываю тебе выйти из этой женщины.
Несчастная забилась в сильнейших судорогах, все ее тело сотрясалось, вскидываясь над лежанкой, несмотря на все усилия монахов. Жуткий, словно бы приглушенный расстоянием хохот рвался из ее глотки.
— И-И-С-С-С-У-У-С! — прошипела она, мерзко кривясь, и следом изрыгнула омерзительное ругательство.
Монахи в ужасе отпрянули. Однако Харита и бровью не повела. Она крепко держала крест.
— Молчи! — приказала она. — Не смей хулить Его святое имя!
Лицо женщины скривила гнусная гримаса.
— Молю, не серчай на меня, — взмолился бес. — Прекрасная госпожа, не надо на меня серчать.
— Именем Иисуса приказываю тебе замолкнуть! — повторила Харита.
Женщина забилась, живот ее вздулся, она раскинула бледные ноги и выпустила зловонные ветры; потом плюнула — слюна была желтой от гноя.
В дверях показался настоятель Эльфодд. Он перекрестился и вошел в комнату.
— Брат Бирин сказал мне идти прямо сюда, — прошептал он, наклоняясь над Харитой. — Что надо делать?
— Я приказала ему молчать, — ответила Харита, — но он упорен. Изгнать его будет трудно.
— Давай я, — предложил Эльфодд.
— Нет. — Харита с улыбкой коснулась его руки. — Я начала, я и закончу. Это моя подопечная.
— Хорошо, но я буду с тобой рядом. — Он кивнул монахам, они встали на колени и запели молитву.
Женщина лежала неподвижно, дыша по-собачьи. При виде настоятеля глаза ее округлись, она завизжала и снова плюнула едкой слюной. Пальцы ее скрючились и потянулись к нему, а рот принялся изрыгать безмолвные проклятия.
Харита, держа перед собой крест, вновь опустилась на колени. Я дивился ее выдержке; она была так спокойна, так уверена в себе.
— Уисна, — ласково сказала она, — сейчас я тебе помогу. — Она улыбнулась, и в улыбке ее были красота и надежда. Думаю, такая улыбка способна исцелить любую болезнь. — Возрадуйся! Богу угодно исцелить тебя сегодня, дщерь.
Бедная Уисна закатила глаза. Изо рта у нее пошли гной и желчь, она начала давиться.
Настоятель наклонился и приподнял ей голову. Она вырвала руку и с такой силой хлестнула Эльфодда по щеке, что тот отлетел к стене. Монахи запели громче.
— Я цел. — Эльфодд, потирая челюсть, вернулся на свое место. — Продолжай.
— Именем Бога Всевышнего, Господа и Творца всего сущего, видимого и невидимого, а также именем Сына Его, Иисуса Христа, Возлюбленного Друга и Спасителя людей, заклинаю тебя, нечистый: выйди из этой женщины и больше ее не мучь.
Харита поднесла крест к самому лицу Уисны. Та отпрянула, по лицу ее волнами пробегали страх и торжество.
— Именем Христа, изыди! — вскричала Харита.
Женщина издала мучительный вопль. Казалось, солнце померкло, в комнате сделалось холодно, в окно ворвался пронизывающий ветер. Невидимый воздушный ток пронесся по кругу раз, другой, третий и, сбросив с крыши солому, унесся в чистое небо.
Уисна лежала, как мертвая. Она обмякла и казалась бездыханной, лицо ее было серым. Харита положила деревянное распятие ей на грудь и, взяв ее бледные руки в свои, принялась очень ласково их растирать. Настоятель Эльфодд поднял сосуд и, с молитвой омочив палец в елее, помазал голову женщины.
Теперь Харита и Эльфодд вместе молились над Уисной, прося Иисуса Христа простить ей грехи, исцелить ее душу и тело, принять ее в Царствие Небесное. Все было очень просто. Когда они закончили, Эльфодд сказал:
— Проснись, сестра, ты исцелилась.
Уисна приподняла дрожащие ресницы и удивленно взглянула на склонившихся над ней монаха и Хариту.
— Что со мной?
— Ты спасена, — отвечал настоятель Эльфодд. — И выздоровела.
Уисна медленно села. Она подняла руки и в священном ужасе раскрыла рот. Страшные синяки исчезли, кожа стала белой и гладкой. Она приподняла подол одеяния: синеватые ноги стали крепкими и здоровыми, криво сросшаяся после перелома кость распрямилась, словно ничего и не было.
— Ой! Ой! — Уисна с криком бросилась обнимать Хариту. Слезы струились по ее лицу.
Монахи громко славили Бога. Настоятель Эльфодд обнял женщину, а колокол в Святилище затрезвонил, как сумасшедший, словно не в силах больше молчать. Комната наполнилась монахами — все прибежали разделить радость чуда.
— Живи в вере, сестра, — ласково напутствовал Эльфодд. — Отвергни грех, Уисна, веруй во Христа — твоего Спасителя и на Него одного полагайся. Наполнись Богом и Его Святым Духом, чтобы бес не вернулся и не привел с собой семерых других.
А я… я внезапно почувствовал, что задыхаюсь, как будто стены надвигаются на меня. Я больше не мог здесь находиться. Звуки благодарственных молитв звенели в моих ушах, и я сбежал, хватая ртом воздух, как при удушье.
Харита отыскала меня позднее, когда я сидел в тростниках у подножия Тора, болтая ногами в воде. Солнце садилось. Она подошла и тихо присела рядом, положив ладонь мне на плечо.
— Я видела, как ты выбежал из комнаты для больных, — тихо сказала она.
Я горестно тряхнул головой.
— Прости, мама, я больше не мог там оставаться, мне надо было выбраться наружу.
— Что стряслось, соколик мой?
Я взглянул на нее сквозь пелену слез.
— Я боялся, — вырвалось с рыданиями. — Я боялся… и, ой, мама, я не сумел… я не сумел…
Харита нежно обхватила меня руками и долго держала, медленно, ласково укачивая.
— Скажи, сынок, чего ты не сумел? — спросила она наконец.
— Столько всего, — отвечал я после долгого молчания, — столько всего я должен был совершить. А я ничего не сделал. Я не исполнил долг, завещанный мне при рождении. Я сбился с пути, я забрел в сторону, мама, я растратил себя на пустые цели… и все потому, что боялся.
— Кого ж ты боялся?
Я еле заставил себя выговорить это имя. Однако, зажмурившись, я все-таки выдавил:
— Моргану.
Харита долго не отвечала. Она молчала так долго, что я поглядел ей в лицо и увидел, что она закрыла глаза и из-под ресниц ее текут слезы.
