Те, кто сидел с ним рядом, одобрительно застучали по столу кубками и рукоятками кинжалов. Я заметил, что Гвендолау исчез из-за стола.
— Еще одно право короля — сурово расправляться с врагами. Наши отцы защищали свою землю и людей в тяжелые времена. Тот, кто попустил врагу вторгнуться в свой край, убивать его подданных, жечь их поля и добро, — не достоин своего имени.
— Верно! Верно! — закричали вожди.
— И всякий, кто обратился против сородичей, такой же враг, как морские волки на боевой ладье.
При этих словах зал смолк. Огонь трещал в очаге, за стенами выл ветер. Капкану оставалось только захлопнуться, но вожди еще не осознали этого.
— Лоетер! — вскричал король. — Так ли это?
Я стал искать глазами того, кого он назвал. Это оказалось нетрудно — после королевских слов вокруг него образовалась пустота.
— Так, повелитель, — отвечал Лоетер, узколицый верзила с брюхом, как у борова. Он беспокойно огляделся.
— Ну, Лоетер, как мы наказываем тех, кто предает собственных родичей?
Теперь все глаза смотрели на Лоетера. У того на лбу выступил пот.
— Мы лишаем их жизни, повелитель.
— Мы убиваем их, Лоетер, так?
— Да, повелитель.
Кустеннин мрачно кивнул и оглядел вождей.
— Вы слышали, этот человек сам изрек себе приговор. Да будет так.
— Что за безумие? — закричал Лоетер. Он вскочил, держась за рукоять кинжала. — Ты меня обвиняешь?
— Не я тебя обвинил, Лоетер. Ты сам себя обвинил.
— В чем? Я ничего не делал.
Кустеннин сверкнул глазами.
— Не делал? Тогда ответь, откуда золото на твоей руке?
— Оно мое, — огрызнулся Лоетер.
— Откуда оно взялось? — спросил Кустеннин. — Отвечай без утайки.
— Мне его подарили, повелитель.
— Верно, подарили. Его подарили тебе скотты! Те, что затаились у самой нашей границы, готовя новый набег.
В зале поднялся крик. Ганиеда вновь потянула меня к выходу.
— Идем.
Но было поздно. Лоетер увидел, что все против него, и, несмотря на хмель, решил сбежать, рассчитывая на поддержку друзей.
— Урбген! Гвис! Идемте, не слушайте эту ложь! — Он повернулся, вышел из-за стола и двинулся к дверям, но никто за ним не последовал.
— Ты продался скоттам, взял их золото в обмен на свое молчание. Твоя алчность навредила нам всем, Лоетер. Ты больше не имеешь права быть среди честных людей.
— Я им ничего не давал!
— Ты указал им, где высадиться! Укрыл под своим кровом! — взревел Кустеннин. — Дети спят сегодня без матерей, Лоетер. Жены оплакивают мужей. Догорают угли и остывает зола там, где был домашний очаг. Сколько еще людей погибнет из-за тебя?
— Это не я! — взвыл несчастный, бочком подбираясь к двери.
— Так кто ж? Отвечай мне, Лоетер!
— Да я и помыслить такого не мог, — заскулил он.
— Ты продал своих родичей, Лоетер. Те, о ком я обязан печься, лежат сегодня в темных покоях смерти. — Кустеннин воздел руку и указал на длинный кинжал за поясом у предателя. — Ты пойдешь за ними, Лоетер, так я говорю, и так будет, или я уже не король Годдеу.
Лоетер еще отступил к двери.
— Нет! Они только просили разрешения поохотиться! Клянусь! Я собирался отдать золото тебе…
— Довольно! Не унижайся дальше. — Кустеннин пошел к Лоетеру, сжимая в руке кинжал.
Тот метнулся к дверям. Там был Гвендолау с двумя псами и воины по обе стороны от него.
— Не убивайте меня! — завопил Лоетер. Он попятился к Кустеннину. — Умоляю, повелитель! Пощади!
— Твоя смерть будет легкой, чего не скажешь о тех, кто полег по твоей вине. Мне не хватит духу сотворить с тобой то, что делают с пленными скотты.
Лоетер дико взвизгнул, рухнул на колени перед королем и зарыдал. Все смотрели на них в гробовом молчании.
— Пощади меня, господин, пощади… Отправь в изгнание.
Кустеннин, казалось, задумался. Он взглянул на распростертого предателя, затем обернулся к собравшимся.
— Что скажете, братья? Пощадить его жалкую жизнь?
Он не успел договорить, как Лоетер вскочил. В руке его был кинжал. Сталь метнулась к королевской спине, но в это мгновение послышался громкий рык, и что-то черное молнией пронеслось по воздуху…
Лоетер лишь раз вскрикнул, прежде чем псы порвали ему горло.
Изменник рухнул на пол, но псы продолжали рвать тело, пока Гвендолау не оттащил их за ошейники. Кровь текла с их морд.
Кустеннин взглянул на растерзанный труп.
— Вот что принесло тебе твое золото, — печально произнес он. — Ответь мне, стоило ли оно того?
Он махнул рукой, и воины, стоявшие у дверей, вытащили тело из зала.
Я повернулся к Ганиеде, которая сидела рядом со мной. Глаза ее яростно сверкали в свете факелов.
— Он отделался легче, чем заслужил, — тихо сказала она и, повернувшись ко мне, добавила: — Так должно быть, Мирддин. Измену надо карать, иначе ты не король.
Глава девятая
— Гнусная история, — говорил Кустеннин, — и не при госте бы ей случиться. Извини, сынок, ничего нельзя было поделать.
— Я все понимаю, — отвечал я. — Тебе не за что просить извинения.
Великан медвежьей лапой хлопнул меня по спине.
— У тебя самого царская стать. Видна кровь. Правда, что ты в последние годы жил с Обитателями холмов?
— Правда.
— Как же так? — искренне подивился он. — Такой смышленый малец — и не придумал, как убежать?
— Я бы мог убежать, если б хотел. Но я решил остаться.
— Сам решил?
— Не сразу, — объяснил я, — но потом понял, что так нужно.
— Зачем?
Пришлось сознаться, что я и сейчас толком не знаю.
— Может быть, станет ясно потом. По крайней мере, я не жалею об этом времени. Я многому научился.
Он только потряс головой. В этом был весь Кустеннин — он понимал или все, или ничего. Он действовал прямо и без промедления — как в случае с предателем Лоетером. Он ценил народное уважение и во всем стремился его заслужить.
— Куда теперь, Мирддин? — спросил он. — Ганиеда сказала, ты рассчитываешь до зимы оказаться в Диведе.
— Там у меня друзья. Мои родичи живут еще дальше.
— Ты говорил. Путь неблизкий.
Я кивнул.
— Погода может испортиться в любой день, и зима застанет тебя в дороге.
