Не вязались с нею конский запах и воины под плодовыми деревьями. При виде меня они повскакали на ноги, и кто-то выкрикнул, словно предупреждая:
— Лорд Мирддин здесь! Лорд Эмрис!
Очевидно, нас ждали. Несколько воинов выбежали навстречу; мы оставили лошадей на их попечение и с радостью спешились. Давид и Гвителин сразу направились в церковь, мы с Пеллеасом — за ними, монахи остались переговорить с воинами, среди которых оказались их родичи.
Изнутри церковь оказалась просторнее, чем можно было подумать, глядя на нее снаружи. Основание ее уходило вглубь, и нам пришлось спуститься по нескольким ступенькам, прежде чем ступить на богатый мозаичный пол. Повсюду горели свечи. Полутемная прохлада казалась желанным убежищем после уличной жары, но было в ней что-то от склепа.
Урбан, похоже, ждал нас и сам поспешил навстречу. Он поклонился Давиду, и два епископа приветствовали друг друга лобзаниями любви. Они обменялись несколькими словами о путешествии, покуда мы с Пеллеасом озирались по сторонам. Однако с положенными любезностями вскоре было покончено, и Урбан, повернувшись ко мне, сжал мои руки в своих.
Ростом он был выше среднего, с высоким с залысинами лбом и желтоватой кожей, какая бывает у людей, проводящих свои дни в полутьме. Длинные пальцы были покрыты чернильными пятнами.
— Почтенный Мерлинус, — обратился он ко мне на латинский манер. — Весьма рад вашему приезду. — (Я не заметил на его лице особой радости — скорее облегчение.) — Аврелий будет счастлив видеть вас.
— Верховный король здесь?
— Нет, сейчас нет. Но он рассчитывает скоро вернуться. Если вы соблаговолите подождать его здесь… — Епископ замялся.
— Да?
— Он просил разместить вас здесь до его возвращения.
— Где Аврелий? Что случилось?
Урбан взглянул на Давида, словно ожидая, что старший ответит за него. Однако Давид лишь кротко смотрел ему в глаза.
— Не знаю, с чего и начать, — вздохнул Урбан.
Похоже, он не привык к трудностям, и даже разговор о них приводил его в замешательство. Я не собирался облегчать ему задачу.
— Говорите немедленно.
— Я не все понимаю, — к своей чести признался он, — и, без сомнения, воины, которые расположились снаружи, расскажут вам больше. Однако похоже, что произошли некоторые затруднения с… э… коронацией. Понимаете, Аврелий отправился к правителю, где, как я понимаю, встретил самый сердечный прием. Он пробыл во дворце сутки и вновь выехал из города, чтобы позаботиться о войске. Когда он вернулся вместе с королями, правитель отказался его видеть.
— Он не принял Аврелия? — удивился Давид.
— Почему? — подхватил Гвителин.
Урбан недоуменно покачал головой.
— Не понимаю и не уверен, что сам Аврелий знает причину. Он прибежал сюда белый от ярости. С ним был Утер, они беседовали в моей келье, а их спутники остались снаружи. Когда они вышли, Утер спросил, нельзя ли оставить здесь часть воинов. Разумеется, я не возражал. Аврелий просил, если вы появитесь в его отсутствие, разместить вас здесь и сказать, чтобы вы подождали. Так я и сделал.
— Когда это было? — спросил я.
— Третьего дня, — отвечал Урбан и добавил: — Не знаю, что случилось, но среди горожан растет недовольство.
— Мы видели толпу возле дворца, — сказал Гвителин. Он описал увиденное, и они с Урбаном и Давидом принялись это обсуждать.
Пеллеас повернулся ко мне.
— Не нравится мне все это. Что произошло?
— За то время, что Аврелий отсутствовал в городе, что-то резко изменило мнение правителя о нем. Что именно, не знаю, да и вряд ли это важно. Полагаю, Аврелий отправился собирать своих королей и вернется с войском.
— Будет сражение?
— Если не вмешаемся мы, — был мой ответ. — Думаю, нехорошо будет, если наш Верховный король начнет свое царствование с избиения лондонских жителей.
Глава восьмая
Среди расположившихся на отдых воинов нам указали того, кто говорил с Утером перед самым отъездом его и Аврелия.
— Куда поехал государь Аврелий? — спросил я, останавливаясь над ним.
Тот живо вскочил и вынул изо рта травинку.
— Лорд Эмрис, — торопливо начал он, — я только…
— Неважно, — отмахнулся я. — Где Аврелий?
— Покинул город.
— Это я сам вижу.
— Господин воевода велел дожидаться его возвращения, чтобы в случае чего в городе были его люди. Вот все его слова. Нам велено дожидаться здесь и…
Я быстро терял терпение.
— Куда он направился?
— Не знаю, господин.
— Ладно, не знаешь. Но предполагаешь? Думай! Это очень важно.
— Ну, — протянул он, — думаю, они поехали назад в лагерь — мы встали в полудне езды от Лондона, потому что король не хотел пугать горожан.
— Да, потом он встретился с правителем. Что случилось?
— Не знаю. Мы пробыли во дворце день и вернулись в лагерь.
— Там все было благополучно?
— Не совсем, — признал воин. — Несколько вождей ушли и увели свои дружины.
— А в городе? Что случилось после вашего возвращения?
Он пожал плечами.
— Ничего, насколько я знаю.
— Ничего… Но правитель обратился против Аврелия.
— Да, лорд Эмрис. Так оно и было.
Наконец-то до меня начало доходить, что случилось: Аврелий, гордый спаситель королевства, тем не менее не захотел триумфально вступить в Лондон. Он смирил себя и отправился к правителю выяснить, какой его ждет прием. Успокоенный, он вернулся к своим военачальникам, рассчитывая, вероятно, с одобрения правителя вступить в город во главе войска. Однако события приняли печальный оборот. В лагере выяснилось, что несколько вождей покинули его ряды — по крайней мере, так это должно было ему представиться, независимо от того, был ли в их действиях злой умысел.
Тем временем самые богатые и влиятельные лондонцы имели время поразмыслить об Аврелии и прийти к нелестному для него выводу: «Он называет себя Верховным королем, но где его дружина? Где его советники и воеводы? Да он вовсе не король!». Что-то в таком роде.
Бедный Аврелий, вполне заслуживший торжественную встречу, вернулся и обнаружил себя персона нон грата. В ярости он поскакал вновь собирать своих вождей и двигаться на город, чтобы, если потребуется, войти в него силой. Нет надобности говорить, что горожане, страшась его гнева, кинулись к правителю, требуя защитить их от самозваного Верховного короля.
Да, так или почти так все и было.
Воин стоял передо мной, ожидая моих вопросов, и я понял, что ничего больше из него не вытяну — Аврелий ничего ему не сказал. Я выяснил, где лагерь, поблагодарил ратника и оставил нести дозор. Затем я отправился к Гвителину, велел ему ждать вместе с Давидом и предупредил, что ради собственной безопасности монахам лучше оставаться в церкви под охраной воинов. Кто знает, до чего могут дойти лондонцы, если их как следует распалят.
