Бог весть, почему мне тогда это подумалось или почему показалось таким спешным. Не знаю.
Я стоял так довольно долго, не в силах справиться с бурей чувств, увлекавших меня то в одну, то в другую сторону. И тут это состояние прошло так же быстро, как наступило. Я мог идти, но сам я был другим. Тогда я этого не понял, но моя жизнь так и не стала прежней. Надвигались события, которым суждено было захлестнуть нас всех.
Через несколько дней мы отправились назад в Каер Лиал и рассказали Артуру, как быстро продвигается строительство. Гвенвифар была особенно довольна тем, как много сделано за такое короткое время.
— К этому же времени на следующий год, — объявила она, — церковь и богадельня будут достроены.
Пендрагон обрадовался нашему возвращению, ибо близилась Пасха, когда вновь предстояло собраться Совету Круглого стола. Он попросил Эмриса поехать в ротонду и заняться приготовлениями. Я, разумеется, отправился с Мирддином, и мы принялись готовить святилище: мести, мыть пол и ступени, собирать хворост и готовить место для съестных припасов.
Канун весеннего равноденствия вновь застал нас с Эмрисом у костра: мы ужинали под вечерними звездами.
— Завтра начнется Совет, — сказал он, разламывая хлебец и протягивая мне половину. Разумеется, мне это было известно, но что-то в его голосе заставило меня призадуматься.
— Это будет особенный Совет, Эмрис? — спросил я.
Он смотрел в огонь, его печальные глаза что-то таили. И ответил он не так, как я надеялся.
— Могучие силы действуют в этой стране, малыш. Силы, от которых расходятся глубинные события. Здесь изобилует великое благо, там собирается великое зло. — Затем, словно желая меня успокоить, Эмрис добавил: — Впрочем, я не вижу конца, только начало.
Я понимал, что он не хочет меня напугать, тем не менее правда страшила. Сердце мое упало, я почувствовал себя маленьким и слабым. Воинства мрака надвигались, свет казался жалким, беспомощным и ничтожным. В ту ночь мне приснилась разверстая черная бездна, в которую, словно в жадную звериную пасть, уходила единственная тропа. Во сне я ступил на эту безнадежную тропку и погрузился во мрак.
Однако рассвет следующего дня был ярок и свеж. Сила света прогнала воображаемые ужасы ночи. Мир вновь узрел Божью милость. И в этом было мое утешение.
К полудню прибыли Кай, Бедуир и Борс с вьючными лошадьми, привезли шатры и всякую снедь. К моему великому огорчению, с ними был Медраут. После той ночи, когда я над ним подшутил, а сам ушел спать на конюшню, мне удавалось обходить его стороной. Это было нетрудно: он жил вне дворца с другими воинами дружины Пендрагона.
Сейчас его появление огорчило и раздосадовало меня. Вот уж кого мне меньше всего хотелось здесь видеть. На мой взгляд, его присутствие оскверняло святое место. Уж не знаю, как ему удалось втереться в общество Бедуира, Борса и Кая, первых воителей Британии. Разве что (и это больше всего походило на правду), Медраут скрыл от них свой истинный характер.
— Здрав будь, Мирддин Эмрис! — крикнул Кай. — Есть у тебя снадобье для пересохшего в пути горла?
— Кай, Бог да благословит тебя, у меня кувшин наготове. — Эмрис нагнулся, поднял кувшин и двинулся навстречу приезжим. Протянув Каю пустой кубок, он наполнил его из кувшина.
— Вода! — взвыл Кай.
— Холодная и чистая из родника под холмом, — отвечал Эмрис. — Равно полезная душе и телу.
Бедуир наслаждался отчаянием Кая.
— Пей скорее, брат. Мы ждем своей очереди.
— Давай, — хохотнул Борс. — Небось пузо не заржавеет!
Медраут затрясся от смеха и хлопнул Кая по спине, словно они и впрямь — товарищи по оружию.
— Неужто могучий Кай испугался капли святой воды? — давясь, выговорил он.
Кай расправил плечи и грозно глянул на Медраута. Юный тиран расхохотался еще пуще и повис у Кая на локте.
— Шутка, брат! Как и Бедуир, я не хотел сказать ничего дурного.
Кай тихо ругнулся, посмотрел на кубок, потом, поднеся его к губам, осушил в один глоток, сунул в руки Медрауту и пошел прочь.
— Ты перегнул палку, — строго заметил Борс.
— Ха! Пустяк, — весело возразил Медраут, — скоро забудет.
— Возможно, — сурово промолвил Эмрис, — но твоя шутка здесь неуместна. Этот холм посвящен иному божеству. Помни это.
Он передал кувшин мне и пошел вслед за Каем.
Медраут так и продолжал улыбаться, но взгляд у него сделался, как у волка. Когда я наливал ему воду, наши руки соприкоснулись, и по коже у меня пробежал холодок.
В тот же день прибыл король со свитой, в которой находились Гвальхавад и Лленллеаог. К моему удивлению, с ними приехала Гвенвифар — она тоже должна была присутствовать на Совете.
— Вижу, Гвальхмаи не приехал, — сказал Артур. — Что ж, начнем, может, он подоспеет.
Они направились прямиком к ротонде, а я занялся лошадьми. Медрауту велели ждать под холмом, помогать мне с лошадьми и шатрами. Однако он не стал марать рук; пока я сделал всю работу, он бродил по холму и вдоль ручья. Мне казалось, он что-то ищет, но мне не хотелось с ним связываться, и я промолчал.
Мгла сгущалась в долине, вершины холмов обратились в горящие золотом маяки. На востоке громоздились тучи; когда я водил лошадей на водопой, в воздухе уже пахло дождем. Король и его приближенные только что вышли из ротонды и спускались с холма. Внезапно послышался стук копыт по песку. Я бросился на холм и увидел, что к нам быстро приближаются два всадника. Я повернулся и побежал к оставшимся.
— Гвальхмаи! — закричал я. — Гвальхмаи едет!
Борс и Гвальхавад, стоявшие на холме, быстро повернулись туда, куда я указывал.
— Верно, Гвальхмаи, — подтвердил Гвальхавад. — А кто это с ним?
— Отсюда не скажу, — ответил Борс, — но седло под ним легкое.
— Это женщина, — промолвила Гвенвифар.
— Узнаю Гвальхмаи! Непременно он заявится с женщиной! — хохотнул Кай.
— А что тут дурного? — вопросила королева.
— Кто бы она могла быть? — полюбопытствовал Бедуир. Он через плечо обернулся на Мирддина, только что вышедшего из ротонды. Мирддин замер, словно одеревенев.
Всадники въехали под холм и на какое-то время исчезли из глаз. Вскоре они уже неслись вверх по склону, и я мог лучше разглядеть их. С Гвальхмаи и впрямь была женщина. Она была в черном и желтом, лицо ее пряталось под покрывалом.
Гвальхмаи твердо сжимал повод ее скакуна. Что-то в этом подсказало мне, что женщина — его пленница.
Внезапно мне стало невыносимо страшно. По спине побежали мурашки. Я чуял: опасность и смерть близки. Взгляд мой упал на Медраута. Его полные губы кривила усмешка, от которой я похолодел.
Эмрис взглянул на Артура и попытался остановить его движением руки, но Пендрагон смотрел только на скачущих. Он не видел предупреждения и шагнул вперед. Гвальхмаи остановил коня и соскочил на землю. Все подбежали к нему.
