— Не напрасно, — вмешалась Гвенвифар. Ее черные глаза сияли. — Твой дар тем более ценен, что в каждой его линии сквозит любовь.
— Верно, чтимый Эмрис, — промолвил Гвальхмаи. Он вместе с Гвальхавадом и другими членами Круглого стола сопровождал короля в поездке. — Ни у одного короля не было столь богатого дворца. Вот… — Он обвел рукой золоченый зал, — прекраснейший цветок Летнего Царства.
Эмрис улыбнулся, но легонько покачал головой.
— Первый, может быть, но не прекраснейший. Нас ждет более высокий, более важный труд. Вы видите лишь начало, впереди — еще большие свершения.
— Будут и большие, — промолвил Артур, — но позволь нам отдать должное этому твоему труду. Спасибо, Мирддин. Я не нахожу слов, чтоб достойно восхвалить твой дар.
Эмрис был доволен, что подарок его пришелся Артуру по душе, но недолго он почивал на лаврах: через день начали съезжаться первые гости. Кто-то перезимовал в Каер Лиале, кто-то — в Каер Кеме и Каер Мелине на юге. Они прибывали по морю и верхом, и поток их день ото дня становился все гуще.
Итак, в день коронования, в день высочайшей славы за всю историю Острова Могущественного, собрались правители, короли, князья и множество знатных: Фергус и Аэдд из Ибернии, Кадор из Корнубии, Меуриг Хен из Диведа, Эктор из Каер Эдина, Кау из Алклида, Мальгон из Гвинедда, Мальвазий, король Исландии, Долдаф, король Готландии, Канвал из Ллихллина, Ацель из Друима, Кадваллон из Венедотии, Холдин, предводитель русинов, Леодегарий, правитель Болонии, Гвиленхин из земли франков, Бан из Арморики и многие-многие другие разного рода-племени вступили в город, чтобы воздать честь Артуру.
Утром Троицына дня мы явились в церковь Аарона и преклонили колени пред алтарем Господним. Когда все собрались, в церковь вошел Артур. На нем была золотая мантия с поясом из литого золота. Перед ним шествовали четыре короля: Кадор, Меуриг Хен, Фергус и Бан, каждый в алой мантии и с поднятым золотым мечом в руке. Церковь огласило пение: это монахи стройно запели хвалебные песни и псалмы, а с ними возвысили голоса епископы и архиепископы Британии, все в парадных облачениях и с жезлами сообразно их сану.
Вторая процессия, подобная первой, но составленная из женщин, вышла из дворца и другой дорогой двинулась к церкви Юлия. Впереди шествовали супруги Кадора, Меурига Хена, Фергуса и Бана, сопровождавшие Гвенвифар на коронацию. За королевой следовали те знатные британки, которых королева сочла достойными этой чести, а также жены, дочери и сестры подвластных Пендрагону королей.
Так прекрасны были их наряды, а лица озаряла такая радость, что от дам невозможно было оторвать глаз, и они едва добрались до церкви из-за напиравшей толпы, которая заполнила все улицы и то и дело разражалась восторженными криками.
Когда собрались все царственные гости и народ, в обеих церквях отслужили торжественные мессы. Ни прежде, ни после не видел город большего благолепия. В конце службы архиепископ Иллтид возложил лавровый венец на чело Артура и провозгласил его императором Западной империи.
Чтобы слава мужа не затмевала ее собственную, Гвенвифар также получила венок и стала императрицей Западной империи. По завершении церемонии началось такое ликование, что народ устремлялся из одного храма в другой, дабы насладиться зрелищем торжества, дивным церковным пением и красотой императора и императрицы.
По всей Британии тот Троицын день отмечался с величайшей пышностью, ибо Свет Небесный щедро изливался на Летнее Царство.
Приняв венцы, Артур и Гвенвифар пригласили гостей к пиршественным столам. Житницы, которые я с таким трудом строил, опустошили, дабы приготовить великое множество кушаний. В мясе и меде, хлебе и эле, вине и сладких плодах не было недостатка. Когда столы заполнили дворец, празднество выплеснулось во двор, а оттуда на улицы, а с улиц за стены на окрестные луга и поля.
В разгар торжества гости вышли из города на уставленный шатрами луг и принялись состязаться в скачках и беге, кидании копий и камней, рукопашном бое, бое с мечами и других молодецких потехах. День прошел в веселье, и люди воистину поняли, что означает радость.
Три дня продолжался пир, а на четвертый явились двенадцать посланцев с востока, согбенных и белобородых, и у каждого на пальце было золотое кольцо, а в руке — оливковая ветвь.
— Здрав будь, Великий король! Мира и счастья твоему народу! — сказал первый из посланцев. — Мы явились к тебе от Луция, императора Восточной империи, молить тебя от его имени и вручить его надежды в твои руки.
С этими словами он извлек из складок одеяния запечатанный пергамент, который и передал Пендрагону. Пергамент распечатали, и Артур приказал, чтобы его огласили собравшимся. Стоя за спиной короля, Эмрис громко и отчетливо прочитал следующее:
«Луций, правитель Римского государства, Артуру, Верховному королю и Пендрагону бриттов, по заслугам его. Поражаюсь безмерно охватившей тебя гордыне. Ты царствуешь над всеми своими владениями и почитаешь себя счастливейшим из людей. И все же ты не желаешь знать Рим, научивший тебя закону и справедливости, которые ты так чтишь.
Следует ли напоминать, что ты римский подданный? Неужто Рим для тебя ничто? Или ты вознамерился собрать Западную империю под своей рукой и думаешь, что никто тебе не помеха?
Я, Луций, говорю тебе: доколе под небесами дышит хоть один недруг, ты — лжеправитель! Варвары осаждают Семь холмов и свободно прохаживаются по опустевшему форуму. Враги убивают наших людей и оскверняют нашу землю. Свободных законопослушных римлян заключают в узы и продают в рабство чужеземцам. Крики бездомных и умирающих оглашают сенат, шакалы терзают трупы детей.
Мы слышим о Могучем Пендрагоне, Главе Британии, Короле множества витязей. Весь день хвалы Артуру изливаются в наши уши. Слава твоя достигла концов земли. Но видим ли мы полки, встающие на защиту наших исконных земель? Видим ли мы, чтобы ты протянул руку помощи городу, которому обязан тем, чем ныне бахвалишься?
Ужели ты забыл своих благодетелей? Если твоя храбрость хоть вполовину так велика, как утверждают льстивые песнопевцы, что же ты мешкаешь? Варварские псы рвут горло Матери народов. Где Досточтимый Пендрагон?
Ты зовешь себя императором! Зовешь себя богом! Ты никто, ты ниже праха у своих ног, если откажешь в защите своей матери. Ты подлый негодяй, коли не выступишь сей же час, дабы восстановить Pax Romana».
Когда Мирддин Эмрис кончил читать, надолго воцарилась тишина. Всех потрясло, что столь обидное и унизительное послание вручили Верховному королю в самый миг его торжества. Артур немедленно удалился в комнату совещаний, дабы решить со своими приближенными (общим числом шестьдесят), каким будет ответ императору Луцию.
Когда все уселись за стол, Артур произнес суровым и торжественным голосом:
— Вы — мои ближайшие сподвижники, мои кимброги, в успехах и неудачах вы были вместе со мной. Помогите же мне снова. Преподайте мне мудрый совет и скажите, как поступить, получив такое послание.
