Келдрих призвал в Каер Лиал свирепые северные племена, дабы показать, что они с Медраутом и впрямь захватили град Пендрагона. Весть о мятеже распространялась среди пиктов, как моровое поветрие. Те и прежде недолюбливали Артура, их не нужно было подстрекать долго.
Слепец увидел бы, что здесь творится! Взяв в плен королеву, изменник принялся склонять пиктов на свою сторону и вскоре заручился их согласием.
Занятно, что пикты, как и другие примитивные народы, считают, что королевская власть заключена в супруге правителя. Жена короля становится символом его царствования. Эти представления уходят корнями в глубокую древность и прочны, как камень.
Вот почему пленение Гвенвифар произвело на пиктов столь сильное впечатление: она была «королевской властью» Артура. Завладев ею, Медраут завладел и британским троном. Для пиктов это было очевидно. Взяв в плен королеву, Медраут стал королем. В глазах пиктов гордая Гвенвифар была отныне его женой.
Разумеется, все понимали, что Артур вернется и будет сражаться за трон. Медраут намеревался встретить его во всеоружии. Щедрыми посулами и льстивыми уговорами он склонил на свою сторону мятежных вождей. К середине лета пиктские полчища были готовы к войне. С каждым днем все новые и новые дружины прибывали в Каер Лиал — из Ски, Друима и Гододдина, Атфотлы и Кайта. Они приходили сотнями и собирались в могучее воинство — отдельные племена, объединенные лишь общей ненавистью к Артуру и обещанием богатой добычи.
Шумно отпраздновав Лугназад, пиктские военачальники вновь приказали провести перед собой закованных в цепи пленников. Когда я их увидел, у меня перехватило дыхание. В зале Артура собралось великое множество размалеванных пиктских вождей, каждый из которых привел не по одной сотне воинов. Никогда еще в Британии не собиралось такое войско, подумал я, где уж Пендрагону его одолеть.
К нашему стыду, мы должны были прислуживать захватчикам за столом и терпеть их жестокие издевательства: они, развлекаясь, до удушья таскали нас за цепи. Когда пьяное веселье было в самом разгаре, Медраут встал и важно обратился к собравшимся вождям. Не знаю, что он сказал, но в ту ночь нас уже не бросили в яму. Мы, как были в цепях, спали в сарае, а наутро нас вывели во двор.
Всех заложников согнали в кучу, и я, к радости и облегчению, увидел, что Эмрис и королева живы и невредимы. Я не видел их с падения Каер Лиала и страшился за их безопасность. Хотя королеву к нам не подпустили, я заметно приободрился, видя ее все такой же гордой и непреклонной. Зато к Эмрису мне удалось подобраться совсем близко.
— Здоров ли ты, Эмрис? — спросил я.
— Здоров, Анейрин, — хрипло ответил он. — А ты?
— Я цел, как и мои спутники, — отвечал я. — Известно ли тебе, что происходит?
— Артур возвращается, — сказал мне Эмрис. — Несколько дней назад Медрауту сообщили, что показался королевский флот. Сегодня будет сражение.
Слова эти наполнили меня радостью, но я видел, что Эмрис по-прежнему опечален.
— Ведь это добрая весть, — сказал я, — в чем же беда?
— Мы столько претерпели, столько трудились, а теперь все вот так пошло прахом, — сказал он, — а ты спрашиваешь, в чем беда.
— Артур победит.
Эмрис долго смотрел на меня, его золотистые глаза туманила печаль.
— Уповай на Бога, Анейрин. И молись, чтобы небеса не обрушились на нас.
Я отошел, смятенный и опечаленный. Все прежние страдания отступали перед отчаянием, в которое повергли меня эти слова. Впервые я по-настоящему оценил измену Медраута. Сердце мое разбилось, душа рвалась из тела, так горько мне было.
Спустя некоторое время нас повели через город в гавань, куда как раз входили корабли с Оркад. Я не догадывался, что Лот в сговоре с Медраутом, но — позор на его голову! — он и не попытался помочь королеве. Напротив, на глазах у всех вышел на берег в сопровождении приближенных и обнял изменника, словно родича.
— Как такое возможно? — вслух подивился я. (Мы с Эмрисом сидели на корточках на берегу.) — Я думал, Лот — союзник Артура.
— Разве ты еще не понял?
И вновь я должен был сознаться в своем неведении.
— Ты хочешь сказать, Лот — тоже изменник?
— Разве ты еще не знаешь Медраута?
— Он сказал, что его отец — пиктский правитель, Уриен из Монота. Вот все, что он сказал, когда явился к Артуру, — ответил я.
— Он не пикт, — отрезал Эмрис. — Подумай! Разве ты не видел, как они с ним обращаются и как он перед ними заискивает?
— Я сидел в яме! — напомнил я. — Где мне было видеть!
— Медраут — сын Морганы! — На мой недоверчивый взгляд Эмрис ответил еще более ошеломляющими новостями. — А человек, который приветствует Медраута на берегу, — не Лот, а его сводный брат, Уриен.
— Но Медраут сказал, Уриен — его отец, — напомнил я. — Зачем ему было так лгать?
Эмрис медленно покачал головой.
— Это, — сказал он, — и есть та единственная правда, которую сообщил Медраут. Правда, которая в конце концов свела Лота в могилу.
Постепенно до меня дошел страшный смысл этих необычайных слов. Все внутри меня содрогнулось от отвращения.
— Моргана вышла за Уриена, своего собственного сына, — сказал я, понимая наконец все. — От кровосмешения родилось дитя, и дитя это — Медраут.
— Мои годы слепоты — ничто в сравнении с этим, — горько проговорил Эмрис. — Я, единственный из людей, мог бы понять, с кем мы воюем. Наверное, не только зрение мое ослабело. Но вот что случилось: Моргана подбросила Артуру свое дьявольское отродье, зная, что так или иначе будет отмщена.
Отмщена! От этого слова разило смертью. Я слышал в нем крик воронов над залитыми кровью полями. О, враг неутомим в своей злобе и бесконечно изобретателен. Внезапно я почувствовал себя маленьким и невежественным. Я ничего не знал об истинной сущности мира. О силах, ополчившихся против нас. Ничего…
— Что делать? — спросил я, надеясь услышать от Эмриса слово надежды.
— Что нам дано сделать, то мы и сделаем, — сказал он и отвернулся. — В конце концов мы все-таки люди, не ангелы.
Слова эти не ободрили меня и не обнадежили; я вновь, словно в смрадную яму, был брошен в пучину отчаяния. В бессильной ярости я молотил кулаком по колену. Если б я мог убить изменника здесь и сейчас, я сделал бы это даже ценой своей бессмертной души! Но я был бессилен что-либо предпринять, мне оставалось только стоять и смотреть.
Корабли Уриена перекрыли вход в гавань. Когда Артур подойдет, он не сможет сразу сойти на берег, но вынужден будет пробиваться с боем. Коварный Медраут обеспечил себе все преимущества.
Однако здесь я ошибся. Расставив корабли, Медраут приказал войску пиктов отойти в холмы. Гвенвифар, Эмриса и других заложников посадили на коней и отправили с дружиной Келдриха.
