Судя по Лоту и его людям, это всего лишь пустые предрассудки, и здешние обитатели просто не похожи на других. Да, несмотря на все отличия, они не менее учтивы и образованны, чем любой южный владыка и его свита. Однако жизнь на голой, окруженной морем скале воспитывает суровость, редкие встречи с южными соседями — осторожность и резкость. Если во всем искать скрытое оскорбление, непременно его найдешь.
Все это я подумал и высказал Мирддину.
— У короля Лота нет друзей, — заключил я, — потому что он всех подозревает в злом умысле. Нет, им движет не коварство, а мнительность.
— Да, мнительность. И еще кое-что: гордость.
— Мнительность и гордость, — сказал я, — две собаки, которым плохо лежится рядом.
— Верно, — кивнул Мирддин. — И обеих лучше не злить.
Ну вот, подумал я, теперь ясно, что тревожило Мирддина.
— Однако беспокоит меня не это, — промолвил он.
— Не это? — Всегда он такой. Только думаешь, что расколол крепкий орешек, как он вытаскивает из кармана новый, еще крепче. — А что же?
— По правде сказать, Бедуир, это имеет малое касательство к Лоту и все же имеет самое прямое к нему касательство.
Вот это тоже его особенность: напускать таинственность. Мирддин обожает загадки и парадоксы.
— Мало, много, — кисло заметил я, — так мы и к утру не закончим.
— Это отец Лота — точнее, жена его отца.
— Мать Лота, ты хочешь сказать?
— Разве я так говорил? Нет, я сказал, жена отца Лота. Король Лот-старший был женат дважды. Первый раз — на матери Лота, и она умерла. Второй раз Лот женился на женщине по имени Моргана.
— Говори яснее, Мирддин. Кто и что для нас эта Моргана?
И впрямь, сколько мы знакомы, это имя не разу не соскользнуло с его уст. Впрочем, про Мирддина многое неведомо.
Вместо ответа Мирддин спросил:
— Знаешь, почему эти острова прозвали Инисоедд Эрх — Острова страха?
Я оглядел неприютные скалы и серую крепость над морем. Оркады — дикое и сиротливое место. Вполне понятная причина для такого названия. Об этом я и сказал Мирддину.
— Нет. Это из-за нее, Морганы, Царицы воздуха и мрака.
Меня вообще-то нелегко испугать, но я не люблю, когда поминают лукавого, даже в шутку. Когда Мирддин произнес это имя, по коже пробежал холодок. Дуло с моря, но волосы на моей голове зашевелились совсем по другой причине.
— Ты ее знаешь?
— Да, но лучше бы мне ее не знать!
Это было произнесено с таким жаром, что я опешил. И еще я услышал в голосе Мирддина то, чего не слышал раньше: страх. Великий Эмрис боится Морганы, уж кто там она есть.
— Мирддин, — спросил я тихо, — кто она тебе?
Он резко повернул голову и вперил взор в меня. Лицо его кривила гримаса, глаза излучали боль.
— Она — моя смерть!
На следующий день принялись решать, как проще переправить мастеров на Фиортский залив. Артур и Лот сидели бок о бок в королевских покоях или расхаживали по крепости, целиком поглощенные своими замыслами и стратегиями. Видно было, что они крепко сдружились; между тем Мирддин час от часу становился все мрачнее.
Мне, глядя на него, тоже сделалось не по себе. Я видел, как он бродит на ветру по голым холмам или в мрачной задумчивости сидит на скале над морем. Он редко говорил в нашем обществе, ограничиваясь короткими ответами.
Артур словно не замечал этого. Но замечал я.
+Дни проходили в вынужденном безделье. Время тяжко давило на мои плечи, мне не терпелось вернуться в Каер Мелин. Там у меня уйма дел — надо учить воинов, объезжать коней, запасать провиант и, не забывайте, умиротворять разгневанных королей. Наверняка Пеллеас и Кай сбиваются с ног, пока я тут изнываю от скуки.
С каждым днем я все больше мечтал хоть о каком-нибудь занятии. Наконец мое желание исполнилось, и я тут же об этом пожалел.
Ничто не предвещало беды. Как-то утром на заре вдали показался корабль. Он направлялся в бухту. В королевских палатах засуетились, кто-то отправился на берег. Не успел корабль бросить якорь, как пришла весть: ирландцы высадились и продвигаются вглубь суши, чтобы соединиться с пиктами.
Услышав это, я бросился к Лоту — они с Артуром как раз заканчивали дела — и едва не наступил на пятки королевскому советнику, объявившему:
— Государь Лот, вернулся Гвальхмаи с тревожным известием: множество Морских волков высадились на берег и пробиваются дальше. Пикты на их стороне.
— Где они? — спросил Артур.
— В заливе Иревин.
Я оторопел: это совсем близко от моего родного Регеда.
— На Каер Трифан напали? — спросил я, но никто мне не ответил.
— Что с Гвальхавадом? — спросил Лот.
В этот самый миг распахнулась дверь, и поспешно вошел молодой человек в развевающемся сине-зеленом плаще. Черные волосы и горящий взор говорили о родстве с Лотом. Серебряная гривна на шее свидетельствовала о благородном рождении.
— Гвальхмаи! — вскричал Лот. — Где Гвальхавад?
— Он вместе с нашим отрядом отправился вслед ирландцам — проследить, куда они двинутся. Не бойся, он обещал держаться на расстоянии.
На лице Лота проступило облегчение: так волноваться может только отец о любимом сыне. Через мгновение догадка подтвердилась. Лот повернулся к Артуру и сказал:
— Предводитель Артур, познакомься с моим сыном Гвальхмаи, он только что вернулся из Манау, с которым мы торгуем.
Юноша — мой или Артура однолетка — приветственно склонил голову.
— Предводитель Британии, — сказал он, — я давно стремился тебя увидеть, хотя и не ожидал, что могу встретить здесь.
— Привет тебе, принц Гвальхмаи. Что еще ты можешь рассказать нам об этом вторжении?
— Ирландцы вошли в залив Иревин и двинулись вверх по реке. Мы насчитали тридцать ладей. Похоже, они собирают силы. Думаю, кого-то поджидают.
— Род Тара начал войну, — сказал Мирддин, выступая из тени очага. — Они ждут, когда подтянутся другие племена.
— Они не нападут до летнего солнцеворота. У нас еще есть время, — молвил Артур.
— Не так много, — заметил я.
До середины лета оставалось менее месяца.
Артур повернулся к королю.
— Государь Лот, мне понадобятся твои корабли раньше, чем я думал.
— Они твои, — отвечал Лот, — как и моя дружина.
— Распоряжайся мной, предводитель Артур, — сказал Гвальхмаи. — Мой корабль готов и ждет в гавани.
— Коли так, отплывем на заре.
Мы надеялись схватиться с ирландцами до того, как к ним подойдет подкрепление, да вышло не по-нашему. Из Каер Мелина Артур сразу разослал гонцов к британским королям, созывая их дружины. Его кимброги, ясное дело, собрались молниеносно, их Артур отправил вместе с большей частью коней под предводительством Кая, Пеллеаса и Меурига. Другие короли медлили.
