— Куда он поехал?
— Он мне не сообщил.
— Сказал хоть, когда вернется?
— И этого не сказал, — сухо отвечал Ульфин. — Вы знаете, господин, каким он бывает скрытным.
— А где тогда Пеллеас? — Артур уже кричал.
— Господин Пеллеас заезжал сюда, но тут же уехал, полагаю, на поиски Эмриса.
По спине моей пробежал холодок.
— Когда он уехал? — спросил я, думая, что в любом случае кто-то из них должен был бы уже вернуться.
Ульфин склонил голову на бок, припоминая.
— Несколько дней спустя Лугназада, господин. И он поехал один.
Артур отпустил слугу и повернулся ко мне.
— Неспокойно мне, Бедуир. Что-то случилось. Я их разыщу.
— Позволь мне, Артос, — сказал я. — Ты нужен здесь. Короли захотят узнать про битвы на севере.
Предводитель помолчал, не желая соглашаться.
— Откуда ты начнешь?
— С Инис Аваллаха, — отвечал я. — Не тревожься, Медведь, я привезу их назад, оглянуться не успеешь.
— Возьми с собой Гвальхмаи, — произнес Артур, сдаваясь. — Или Борса. А хочешь, обоих.
— Хватит Гвальхмаи.
Одна ночь сна под прочной соломенной крышей — и я снова в седле, снова в дороге. Мы выехали на серой заре, когда солнце еле-еле угадывалось в утренней дымке, и направились на юг, в Инис Аваллах. Чтобы спрямить путь, мы пересекли Хабренский залив на корабле, правил я сам. Как ни мало хотелось вновь отправляться по морю, это было лучше, чем лишняя неделя в седле. А я оказался неплохим кормчим.
Сойдя на берег, мы поспешно поскакали вперед, не останавливаясь для отдыха, а только для еды, и в сумерках второго дня были у подножия Тора. От озера и окрестных болот поднимался туман, и вершина Тора плыла в белой дымке, словно воздушный замок в облачном море. Крутые зеленые склоны, увенчанные дивным дворцом, казались зачарованным королевством — вроде тех волшебных холмов, что, ко всеобщему изумлению, появляются и пропадают на глазах.
Я уже говорил как-то, что никогда прежде не видел Стеклянного Острова, хотя слышал о нем от Мирддина и Пеллеаса с тех пор, как научился понимать взрослую речь. Я чувствовал, что знаю его, и на меня накатило странное ощущение, будто я после долгой отлучки вернулся в дом, где никогда до этого не бывал. Кажется, у друидов есть для этого слово — не знаю, какое.
Когда мы в малиново-алом закатном зареве подъезжали по змеящейся дороге к дому Короля-рыболова, я ловил себя на том, что припоминаю подробности, как если бы вырос здесь, узнаю даже песню жаворонка, льющуюся с высоких небес над Тором. У Гвальхмаи глаза стали размером с бляху на щите, он в изумлении пожирал взором высокие стены и башни. Ворота — добрые старые ворота, в которые я входил тысячи раз и не входил ни разу, — стояли настежь. Нас встретили слуги короля Аваллаха.
— Они все, как Пеллеас! — громким шепотом произнес Гвальхмаи. — Неужто все феи такие?
— За что бы иначе их прозвали Дивным Народом? — ответил я, хотя сам поражался не меньше. Конечно, мы привыкли к Пеллеасу, но при виде его соплеменников мне захотелось поверить во все досужие сплетни, что распускают о них невежды.
— Вон на того глянь! — Гвальхмаи только что не вопил в полный голос.
Он был вне себя от волнения — уроженец Оркад, что с него взять!
— Не тычь пальцем! Это Король-рыболов, — прошипел я. — В конюшне хочешь ночевать?
Король Аваллах выступил вперед. Его алый атласный наряд подпоясывал серебряный кушак из подобных рыбьей чешуе пластин, черные кудри и борода блестели, смазанные маслом. Он с улыбкой раскрыл нам объятия. Я почувствовал, как он нам рад, хоть еще и не знает, кто мы такие.
— Храни вас Господь, друзья. — Голос его звучал из глубины широкой груди, словно из полого холма. — Будьте гостями, заходите и отдохните с дороги.
— Здрав будь, король Аваллах, приветствую тебя! — произнес я, прикладывая ко лбу тыльную сторону ладони.
— Ты меня знаешь? — спросил Король-рыболов.
— Мы никогда прежде не встречались, я знаю тебя только по имени и по виду. Мирддин Эмрис рассказывал мне о тебе.
При упоминании Мирддина король кивнул.
— Я приехал по поручению Артура, предводителя Британии.
— Да, да, — отвечал Аваллах. — Так вы друзья Артура?
— Я — Бедуир ап Вледдин из Регеда, а это…
— Наконец-то я вижу прославленного Бедуира! — радостно воскликнул великий король. — Да благословит тебя Господь, Бедуир ап Вледдин. Артур много рассказывал мне о своем соратнике.
— …Гвальхмаи ап Лот Оркадский, — закончил я, указывая на онемевшего северянина.
При этом имени Король-рыболов напрягся, глаза его сузились. Он разглядывал Гвальхмаи как неведомую змею, которая вполне может оказаться ядовитой. Я сперва удивился, потом вспомнил, что говорил Мирддин: Моргана, Царица воздуха и мрака, — бабка Гвальхмаи. Его сродница!
Осел! Я внутренне застонал, на чем свет стоит ругая себя за тупость. Почему, ну почему я вспомнил про это только сейчас? Я не мог бы выбрать себе худшего спутника!
— Добро пожаловать, Гвальхмаи ап Лот, — хрипло выговорил Аваллах.
Не думаю, чтобы Гвальхмаи заметил этот холодный прием. Полагаю, он вообще ничего вокруг не замечал, кроме ослепительной красоты идущей к нам женщины. Она вошла вслед за Аваллахом и теперь решительно направилась к нам.
Я никогда не видел женщины прекрасней лицом или сложением. Да, то была несравненная Владычица озера. Я узнал ее, как узнал Аваллаха, — со слов Мирддина. Но ему удалось передать лишь десятую часть ее красоты и величия.
Длинные волосы струились золотом, словно солнечный свет на цветущем лугу, кожа белая, точно снежная шапка на поникшей ветви или самый дорогой алебастр, губы алые, как зимние розы на молочной белизне кожи. Глаза, смотревшие на нас, были подобны лесным озерам — столь же синие и безмятежные. Утонченный изгиб бровей говорил о благородстве и гордости.
На ней была длинная рубаха изумрудного шелка, покрытая тончайшим золотым шитьем, и алая накидка без рукавов, расшитая сверкающим серебром. На шее она носила тонкую гривну тянутого золота, какая пристала бы кимрской королеве. Ну разумеется, ведь она же и впрямь была королевой.
— Воистину, она богиня! — ошеломленно прошептал Гвальхмаи.
— Не забывай, что она — мать Мирддина, — напомнил я, как ни мало мне верилось в это самому.
Харита подошла и вместо приветствия поцеловала меня в щеку.
— Да будет с тобой мир Христов, Бедуир, — сказала она ласковым грудным голосом.
— Вы знаете меня, госпожа? — выговорил я.
Наверное, изумление было так ясно написано на моем лице, что дама мило рассмеялась и ответила:
