— Как он вам показался, госпожа Виже-Лебрен?
— Как показался?
Художница слегка нахмурила лоб, сузила глаза. Как будто вспомнив, оживилась, глаза проницательно взглянули на императрицу.
— Как художница, могу сказать: он красивый, крупный мужчина. Лицо его всегда имеет мягкое, доброжелательное выражение, голос красивый и проникновенный, поступь, показывающее совершенное ощущение собственного достоинства, без малейшей рисовки.
Екатерина слушала, слегка отвернувшись к окну. Виже-Лебрен замолчала, и она паки обратила на нее глаза.
— А как он показался вам в беседах, каковы его устремления?
Лебрен понимающе кивнула.
— Не могу сказать Ваше Императорское Величество. Не ведаю. Знаю, что король обладает, на мой взгляд, глубокими познаниями в литературе. Любовь же к искусствам столь велика, что еще в Варшаве, он постоянно посещал лучших художников. Я думаю, он будет посещать мастерские и русских известных мастеров: Рокотова, и Аргунова, и Левицкого.
Императрица грустно улыбнулась и отвела глаза. Последние дни, почему-то ее преследовало чувство вины перед неприкаянным Понятовским, соотечественники которого, вестимо, ненавидели его, а почти все остальные — презирали.
У Екатерины с утра побаливала голова, а теперь совсем стало невмоготу.
— Извините меня, голубушка, — сказала она, — но сегодня у меня срочные дела, отложим нашу встречу до следующего понедельника.
— Как угодно Вам, Ваше Величество…
Тяжело поднявшись, императрица, сопровождаемая пристальным взглядом художницы, медленно прошла к двери.
Ей хотелось отвлечься от своих печальных дум, поелику она прямым ходом направилась в спальню новорожденного внука Николая, к коему она прониклась всей душой с первого дня. Он привлекал ee особенным богатырским ростом: недаром невоздержанный и сумасбродный внук, Константин, однажды, находясь среди придворных, указывая, на изрядно округлившуюся мать, пальцем, с издевкой заявил: «У нее в животе, вестимо, не один, а трое младенцев!». Так и есть, сие дитя имеет вес троих младенцев. Императрица восхищалась десятидневным Николаем, коий уже ел жидку кашку, понеже все время кричал от нехватки грудного молока.
Головная боль не проходила, но она провела с новорожденным около часу. Засим ее окружили внучки. Самая смелая из них, восьмилетняя Екатерина, обвив ее шею своими тоненькими ручками, так и просидела рядышком, добрых полчаса. Екатерине Алексеевне было весьма неловко так сидеть, но она сама, обняв ее рукой, прижала к себе. Как ни странно, боль, пожалуй, почти исчезла. Расцеловав внучек, бабушка удалилась в свои покои.
Ночью Екатерине снился младший сын, Алексей Григорьевич, коего она не видела последние семь лет. Скоро он приедет с молодой женой. Как они встретятся? Она, вестимо, приложит все старания, дабы обласкать его. Но он, взрослый человек… Пожалуй, Алеша будет холоден к ней, как обычно холоден его старший брат, Павел. Пришло время подарить Алексею Бобринскому графство, Богородицкую и Бобринскую волости, а такожде прекрасный дворец, в основание коего заложен первый камень его матерью, императрицей Екатериной. Сей дворец, построенный двадцать два года назад на месте старой крепости под руководством молодого архитектора Ивана Старова, есть весьма солидный подарок. Нет, не должон держать большую обиду на нее младший сын.
Екатерине вспомнился изнуренный, на вид неопределенного возраста человек, в черной круглой шапочке и сутане, коий утверждал, что теперешний, её пятьдесят второй год пребывания в России не много не мало-последний. Как оное следует понимать?! Что? Пора ей на погост? С какой стати? С какой стати, коли она чувствует себя вполне в силе, работу по управлению огромным государством выполняет добросовестно и, пуще того, как ей кажется, вполне мудро и успешно. Екатерина прикрыла глаза пухлыми пальцами и вдруг ей представились горящие голубые глаза монаха. Этот безумец утверждал, что после неё непременно будет править Павел, ее нелюбимый сын. А как же Александр, любезный внук, коего она пестовала с колыбели? Да она никогда не допустит оного! Оставит манифест, по которому красавец и умница Александр будет провозглашен царём. Нечего делать на троне необузданному и вечно недовольному Павлу! Пусть и дальше сидит себе в Павловске или Гатчине.
Записки императрицы:
25 июня 1796 года в Царском Селе родился еще один мой внук — Николай Павлович, третий сын Великого князя Павла Петровича и его жены Марии Федоровны. Отписала Мельхиору Гримму, что мальчик родился огромнейший. Голос у него — бас, и кричит он удивительно; длиною он аршин без двух вершков, а руки немного поменьше моих. В жизнь мою в первый раз вижу такого рыцаря.
Мне нравится изражение пиита Александра Сумарокова: «Петр дал нам Бытие, Екатерина — душу».
Генерал-поручик П. И. Турчанинов назначен управляющим Конторы строений Ея Императорского Величества домов и садов, не оставляя должность при собственных делах Е. И. В. принятия прошений.
* * *
— Платоша, дорогое мое дитя! — убеждала возбужденного фаворита государыня Екатерина Алексеевна. — Я понимаю, как тебе хочется удружить родному брату! Я верю тебе: генерал-аншеф, граф Валериан Зубов — настоящий воин! О том он не раз ревностно доказывал, и верю, ему можно доверить солдат.
— Матушка, государыня моя! — продолжал настаивать князь Зубов, целуя ей руки. — Ему можно и должно доверить целую армию! Ведь вы же не раскаиваетесь, что доверили мне государственные дела, вы же согласны, что я справляюсь со всеми своими обязанностями? И Светлейший князь Потемкин хвалил меня. Доверьтесь же Валериану Александровичу, как мне, государыня-матушка! Бог свидетель, я за него поручусь!
Екатерина Алексеевна оборотила на него укоризненный взгляд. Помолав некоторое время, паки бросив на любимца пытливый взгляд, она, наконец, уступила:
— Ну, что ж, граф Платон Александрович, ваша взяла! Быть посему! Передайте графу Валериану мое благословение, и пусть тотчас собирается. Пять дней ему сроку и, стало быть, и немедля пусть выдвигается с войском через Грузию.
Зубов, выражая свою неподдельную радость, кинулся ей в ноги.
— А ты, любезный сердцу моему, — молвила она, потрепав чудесные кудри Платона, — подготовь мне на подпись все письма к грузинскому царю и сам приказ для Валериана.
Лицо Зубова, просиявшее от благословения брату, приняло серьезный вид, и он встал:
— Непременно, милостивая государыня, сейчас же примусь за дело. Поверьте, государыня, вы никогда не пожалеете, что доверили армию моему брату.
Счастливый фаворит, паки склонился, горячо и, многократно целуя руку, подобострастно смотрел, на благосклонно улыбающуюся, царицу.
— Ну, ну! Все-все! — мягко остановила она его. — Беги, займись делами. Сегодни вечером увидимся, доложишь обо всем.
Платон наигранно благоговейно отступил. Сделав три шага назад спиной, не отрывая от нее счастливых глаз, Платон ловко выскользнул за дверь, аккуратно прикрыв ее за собой.
