Екатерина Алексеевна ласково-укоризненно посмотрела на своего фаворита:
— Есть ли вы, Платон Александрович, имеете в виду принца Нассау, то он прислал мне все свои награды назад и просит увольнения со службы, несмотря на то, что я ему простила оное поражения, учитывая его прежние многочисленные победы.
— Сие поражение, государыня-матушка, стоит поболее его семи побед, — хмуро заметил Платон Александрович. Таких потерь Россия не помнила…
Екатерина возразила:
— Платон Александрович, мы все плохо работаем. Включая меня. Одна надежда на Александра Васильевича Суворова, да на Светлейшего князя Потемкина. А, по готовящемуся договору со шведами, мы, слава Богу, ничего не потеряем.
— А как же разрешение им ежегодные беспошлинные закупки хлеба, зерна, муки? — неуступчиво возразил Зубов.
— Всего лишь на пятьдесят тысяч рублев, Ваше Сиятельство Платон Александрович, — обращаясь к нему, мягко заметил граф Чернышев.
— И на двести тысяч рублев пеньки, — парировал, сверкнув взглядом, Зубов.
— Зато, Платон Александрович, — паки мягко напомнил министр Адмиралтейства, — подтверждена незыблемость постановлений Ништадского и Абоского мирных договоров. Теперь у нас вечный с ними мир.
— Надолго ли! — продолжал изъявлять свое недовольно Зубов. — Возможно, пройдет полгода и шведская пушечная канонада, будет паки слышна в Петербурге и паки встревожит вас, Ваше Величество и весь двор… Паки вы не будете спать, а Безбородко будет паки плакать…
При оных словах, Безбородко смущенно, опустил голову, схватившись за свой подбородок, понеже все видели: в день нападения шведов он доподлинно плакал.
Терпеливый граф Чернышев напомнил:
— Однако, Платон Александрович, уж на следующий день мы получили известие о поражении шведов после двухчасового сражения и все примерно успокоились, понеже неприятель был разбит и прогнан.
Зубов презрительно усмехнулся и язвительно изрек:
— Зато, господин вице-президент Адмиралтейства, совсем недавно, в день восшествия императрицы на престол, победу праздновали не мы, а Шведский король.
Екатерина Алексеевна, паки, устремив ласковый взгляд на своего любимца, примирительно молвила:
— А я не ложно надеюсь, Платон Александрович, что никогда более не услышу звон стекол в наших окнах от шведских пушечных выстрелов. К тому же, по некоторым признакам, мы заметили наклонность короля Гу обратиться на ум и кончить войну для него еще более, нежели для нас, тягостную.
Платон Александрович упрямо сжал губы, готовя очередной выпад, но императрица обратилась к Безбородко.
— Как продвигаются дела с турецкими представителями, — строго испросила она его.
Зубов вынужденно остановил свои тирады и, повернувшись к Безбородке, глядя на него в упор, принялся сверлить взглядом ненавидимого им тайного советника.
Чувствуя сей неприятный взгляд, граф, едва не срывающимся голосом, молвил:
— Пока никаких изменений, Ваше Императорское Величество.
— Подойдите, граф, к карте, — пригласила его Екатерина.
Александр Андреевич, замешкавшись, мельком взглянул на, так сказать, своего соперника, и неровной походкой подошел к государыне.
Екатерина Алексеевна разглядывала большую, развернутую на весь стол, карту. Она показала точку на реке Дунае, приглашая Безбородко тоже взглянуть на нее.
— Здесь, Александр Андреевич, находится армия Суворова, — ткнула она пером. — Князь Потемкин-Таврический прислал депешу, где сказывает, на неделе возьмет турецкий Измаил. Скажите, — обратилась императрица к генерал-адмиралу Чернышеву, — каковые силы собрал тамо наш противник?
Граф замешкался, замялся. Екатерина, укоризненно взглянув на него заметила:
— Вам, граф, как одному из министров должно оное ведать.
— Государыня-матушка, данные касательные врага всегда приблизительные.
Паки забеспокоился, заерзал Зубов. Поставив руки в боки, он мрачно заявил:
— Оное происходит, понеже плохая разведка, плохо командуют, плохо воюют.
Платон, хотел было еще что-то сказать, но Екатерина паки обратилась с вопросом к генерал-адмиралу:
— Кстати, Александр Андреевич, как доподлинно идет снабжение армии провизией и оружием? Надеюсь, оная важная сторона дела в порядке? — спросила она, бросив испытывающий взгляд на графа.
— Не сумневайтесь, государыня, — спокойно, но не без усилия, уверил ее граф Безбородко, — со снабжением все в порядке.
Зубов паки вмешался, неприязненно иронизируя:
— Как же! В порядке! Что ж в таком случае офицеры жалуются, что зарядов для ружей постоянно не хватает?
Екатерина Алексеевна выжидающе посмотрела на Безбородку. Тот поклонился в сторону Платона Зубова.
— Не могу знать, кто дает вам таковые сведения, Платон Александрович. Разрешите, государыня, послать курьера самому генералу Суворову-Рымникскому, дабы прояснить положение по оному поводу. Хотя не худо ведаю, Суворов знатно знаком с интендантством и своих солдат не даст в обиду.
— Что ж, сие меня радует, — удовлетворилась его ответом Екатерина.
Зубов снова открыл рот что-то сказать, но императрица, отвернувшись, испросила Безбородку:
— Предлагают ли турки что-либо новое, Александр Андреевич? Может статься, готовы пойти на какие-нибудь уступки?
— Допрежь ничего, Ваше Величество. Но мы не перестаем выдвигать наши требования. Они знают, чего мы хотим.
Екатерина раздраженно поправила рукав платья:
— Ну, что ж, будем ждать новых депеш. Прикажите, граф Александр, посылать курьеров на день дважды.
Обсудив еще несколько последних депеш с Безбородкой и Чернышевым, императрица отпустила их.
* * *
Последнее сражение при Роченсальме стоила российской стороне почти половине Балтийского флота береговой обороны. Однако, военные действия вражеских сухопутных войск, имевшие место на территории Швеции шли вяло, а в июле они и вовсе прекратились в связи с началом переговоров о мире. Шведы оказались не в состоянии добиться решительного преимущества ни на суше, ни на море. Помимо того, в стране обострилась внутренняя обстановка. Большинство населения Швеции не желало продолжать бессмысленную войну. В то же время, катастрофическое поражение в последнем морском сражении вынудило Россию, воевавшую с Турцией, опасавшуюся обострения ситуации в Польше, пойти на мирные переговоры со Швецией.
По поручению императрицы Екатерины Алексеевны, граф Безбородко составил условия, на которых могли быть начаты переговоры о мире. Главное из них — сохранение прежних границ, предусмотренных Абоским миром. В начале секретных переговоров о заключении мира со Швецией, король, как и во время объявления войны, продолжал выставлять себя защитником интересов Османской империи, требуя от России отказа от Крыма и возвращения туркам завоеванных территорий. Подстрекаемый прусским королем Фридрихом-Вильгельмом, Густав Третий продолжал бы войну, и токмо заявление русских уполномоченных о готовящемся заключении мира с Османской империей, заставили короля стать более уступчивым. Александр Безбородко составил во время переговоров от имени императрицы рескрипты генерал-поручику генерал-губернатору Симбирской и Уфимской губерний, барону Осипу Андреевичу Ингельстрему, коий подписал мирный договор с генерал-маиором, обер-камер-юнкером, генерал-адъютантом короля Густава Третьего, бароном Густавом Морицем Армфельдом в городке Верель. Договор был признан бессрочным.
