Король согласился на условия мира, предложенные русской стороной. Сей мирный договор, подтверждал, что ни у России, ни у Швеции нет территориальных претензий друг к другу. Швеция отказалась от союза с Турцией. Таким образом, Османская империя осталась в одиночестве в войне против России. После подписания Верельского мирного договора напряженность между всеми государствами заметно спала. За заключение Верельского мира оба барона получили по ордену Андрея Первозванного, а Армфельд еще и десять тысяч червонцев. Не остался без награды и граф Александр Андреевич Безбородко. Он был обрадован письмом императрицы, пожаловавшей ему чин тайного советника:
«Гофмейстеру графу Безбородко, коего труды и упражнения в отправлении порученных ему от ее императорского величества дел, ее величество ежедневно сама видит, всемилостивейше жалуется чин действительного тайного советника, и оставаться ему при его должностях».
Василия Яковлевича Чичагова наградили орденом Святого Андрея Первозванного. Ранее, после Выборгского сражения, он стал первым моряком, удостоенным ордена Святого Георгия 1-й степени. Императрица Екатерина Алексеевна, почитала заслуги адмирала весьма достойными перед Отечеством и одарила его поместьями в Белоруссии. Государыне нравилось, что все морские сражения Чичагов проводил «малой» кровью, сберегая жизнь своих моряков. Добивался сего он тем, что одерживал победы, благоразумно не нападая, а принимая удар неприятеля в удобных условиях, при поддержке береговых батарей. Напротив, ей докладывали, что покойный адмирал Грейг не щадил моряков в боевой обстановке. Императрица Екатерина пожаловала Чичагова еще и золотой шпагой с алмазами и серебряным сервизом.
В приватной беседе с Платоном Зубовым, государыня с гордостью рассказывала:
— С тройной силой шли на него шведы. Узнав сие, он изрек: «Бог защитник мой, не даст Он проглотить нас!» Храбро отражал их нападение, пленил сотнями шведов и всегда побеждал их!
Таковые вот, Платоша, на Руси водятся русские мореходы!
На что Зубов ответствовал:
— Я называю его Морским волком, государыня. Флотским Суворовым.
— Не инако!
Адмиралу Ферзену императрица пожаловала звание подполковника гвардии Конного полка и алмазные знаки ордена Святого Андрея Первозванного. Адмирал фон Круз Александр Иванович, командующий Кронштадтским флотом, получил шпагу, украшенную алмазами и аренду в Лифляндии, утвержденную за ним и его потомством в вечное пользование. Всем солдатам и матросам, участвовавшим в военных действиях противу шведов, были вручены серебряные медали, на красной, с двумя полосками, лентах.
* * *
Сам Светлейший князь Таврический, задумавший вскорости взять турецкую крепость Измаил, метался между Ольвиополем, Херсоном, Очаковом, Яссами и Елисаветградом, осматривая обширную линию фронта, пока не слег с гемороидом и лихорадкой. Императрице он отписал, что болен, но заверил ее: «Ничто меня не остановит, окроме смерти».
Дабы ободрить его, императрица ко всем наградам прислала еще и фельдмаршальский жезл — за Очаков. В середине августа, фельдмаршал Потемкин перешел Днестр, повернул на юг и устроил себе главную квартиру в Дубассарах, такую же роскошную, как и в Елисаветграде, и, где его садовник Уильям Гульд не замедлил разбить парк. Армию Светлейший расположил между своей ставкой и Кишиневом.
Задаваемые чуть не ежедневно Григорием Александровичем пиры и праздники служили ему некоторым средством, кои рассеивали его тяжкие гнетущие мысли, кои невольно посещали его голову под влиянием разнородных обстоятельств. Тщания князя, давно, кажется, разочаровавшегося в скором осуществлении своих замыслов, касательно Греческого прожекта, не увенчались успехом даже относительно заключения мира с турками. Вестимо, мир, после всех блестящих успехов русского оружия, должон был бы быть почетным. Однако, Порта, подзуживаемая иностранными державами, особливо не спешила вести переговоры и делать уступки. Посему, гордый и неуступчивый князь Потемкин стал приготовляться к новым военным действиям. Он послал адмирала Федора Ушакова с эскадрою отыскивать турецкий флот, дабы новыми победами заставить врага склониться к подписанию мира, угодного ему, а не туркам.
«Возложите твердое упование на Бога, — писал он адмиралу Ушакову, — и при случае сразитесь с неприятелем. Христос с вами, я молю Его благость, да ниспошлет на вас милость и увенчает успехом».
Через несколько дней он снова писал ему:
«Молитесь Богу! Он вам поможет, положитесь на Него, ободрите команду и произведите в ней желание сразиться. Милость Божия с вами».
Опричь того, Светлейший князь призвал атамана казаков Головатого и спросил, нет ли у него из числа возвратившихся из Турции беглых запорожцев таковых, коих можно было бы послать к Измаилу для разведывания о пришедшем турецком флоте, и о положении островов в устье Дуная ниже крепости. Головатов учинил поиск и на его призыв нашлось около сорока казаков, разговаривающих на турецком языке, способных выполнить нелегкое поручение. Выяснилось, что некоторые из них даже знали инженерную науку, умели рисовать и брались начертить точные планы укреплений вражеской крепости.
Светлейший, на радостях, приказал немедленно снабдить казаков всем нужным, но Головатый остановил его, сказав, что все-равно все просадят за горькую горилку.
Вызвавшиеся на опасное поручение запорожцы, отправились к устью Дуная. Тамо сели на легкие рыбацкие лодки, взяли невод и объехали свободно весь турецкий флот, показывая вид, что они ловят рыбу. Турки сначала было остановили их, но они, бодро, на чистом турецком языке, уверили их, что они турецкие рыбаки и были отпущены легковерным патрулем. Таким образом, смельчакам удалось снять подробные планы расположения турецкого флота у Измаила. Выполнив поручение, запорожцы — лазутчики возвратились. Головатый представил план князю, который был чрезвычайно удивлен верностью чертежей, подробно собранными сведениями. Головатый привел их в залу княжеского дворца, понеже Главнокомандующий пожелал лично поблагодарить разведчиков. Все они были похожи на оборванцев. Некоторые из них были босые и без рубашек.
Князь Григорий Александрович Потемкин, вышел к ним и, думая, что пред ним стоят нищие, испросил:
— Где же ваши смельчаки?
— Вот они, батько… — указал Головатый на запорожцев.
Князь, пораженный их нищенским видом, тут же произвел шестнадцать человек запорожцев в офицеры, а остальных, кои отказались от чина, князь велел обмундировать с ног до головы в казацкое платье и сверх того подарил каждому по сто червонцев.
Чертежи разведчиков были тщательно обработаны и размножены. Наступил август. Главнокомандующий неожиданно получил радостное известие от императрицы о прекращении шведской войны. Она писала:
«Друг мой любезный Князь Григорий Александрович. Велел Бог одну лапу высвободить из вязкого места. Сего утра я получила от барона Игельстрема курьера, который привез подписанный им и бароном Армфельдом мир без посредничества — 3 августа. Отстали они, естьли сметь сказать, моей твердостию личной одной от требования, чтоб принять их ходатайство у турок и способствования к миру, но пррр! не получили. А Королю Прусскому, чаю, сей мир не весьма приятен будет. Теперь молю Бога, чтоб тебе помог зделать то же и с турками. Победу Черноморского флота над турецким мы праздновали вчерась молебствием в городе у Казанской, и я была так весела, как давно не помню. Контр-Адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчиненным. Ты видишь, что сим наскоро ответствую на твои письмы от 20 июля, и так спешу, как нельзя более, чтоб тебя скорее уведомить о наших немаловажных вестях.
