Она так спокойно сие проговорила, что оконфуженный адмирал, даже не заподозрив, что государыня все прекрасно понимает, сел назад в кресло и докончил рассказ. Императрица же слушала его с чрезвычайным благоволением, что явилось бальзамом для старого морского волка.
* * *
До покоев императрицы доходили сплетни о связи князя Потемкина с прекрасной гречанкой Софией де Витт. Опричь нее, в ставке Главнокомандующего находились Екатерина Долгорукова, Прасковья Потемкина — жена Павла Потемкина. Стало быть, понятно: князь Потемкин, вместо того, чтобы предпринять штурм крепости, завоевывал расположение то одной, то другой красавицы. Государыня Екатерина Алексеевна такожде ведала, что оное изрядно раздражало его окружение. К тому же не было никакого движения для приближения заветной цели — осуществления «Греческого прожекта». Как и прочие генералы, генерал-аншеф Александр Суворов такожде более года провел в бездействии. Дабу заполнить время, он писал прожекты будущих боевых действий и так хорошо изучил турецкий язык, что поражал своими знаниями переводчиков. Он стоял со своим отрядом в Молдавии под Галацом, ожидая привлечения его войск к военным действиям. Наконец, двадцать пятого ноября, секретно, он получил от Потемкина письмо содержавшего следующие строчки:
«Извольте поспешить под Измаил для принятия всех частей под вашу команду. Моя надежда на Бога и вашу храбрость. Поспешите, мой милостивый друг…»
Это был приказ приступать к штурму. Александр Васильевич, не медля, распорядился готовиться в дорогу. К вечеру он получил от князя Потемкина еще письмо со словами:
«Много там равночинных генералов, а из того выходит всегда некоторый род сейма нерешительного. Де Рибас будет вам во всем на помогу и по предприимчивости и усердию; будешь доволен и Кутузовым».
Генерал-аншеф давно сетовавший, что «веников много, да пару нет», ответил коротко:
«Получа повеление вашей Светлости, отправился я к стороне Измаила. Боже, даруй вам свою помощь!»
Он велел немедля приготовить и отправить под крепость тридцать лестниц, а также выступить туда любимому Фанагорийскому полку, двум сотням казаков, тысяче арнаутов и ста пятидесяти охотникам Апшеронского полку, через два часа с конвоем из сорока казаков, граф Александр Суворов выехал к Измаилу. В дороге, опередив всех, он, вместе с одним из сопровождающих его казаков, подъехал к русским аванпостам второго декабря. На посту их пропустили, и мгновенно по русскому лагерю пронеслась радостная весть о приезде самого генерал — аншефа Суворова. На батареях раздались приветственные залпы. Русский военный лагерь беспримерно ожил, все радостно поздравляли друг друга, точно появление генерала — уже была равносильна победе.
Отправив письмо генерал аншефу, князь Потемкин-Таврический продолжал изображать беззаботность, никому не сообщая, что командование поручено Суворову. Он оставался в Бендерах, ведя прежний образ жизни в своей ставке. Знакомый лично с многими греками, пол года назад, по возвращении из Петербурга в Очаков, князю Таврическому пришлось познакомиться тамо и с их соотечественницей — Софией де Витт гречанкой, редчайшей красоты, ума и обаяния. Прибыла она в ставку Главнокомандующего князя Потемкина из Хотина, осажденного русскими войсками, вместе с принцем Шарлем-Жозефом де Линем. Увлеченный ее необычайной красотой, постепенно остывая к Долгоруковой, Светлейший князь принялся за ней ухаживать. По пространным рассказам ее мужа, Юзефа де Витта, она сумела влюбить в себя почти всех Европейских королей и видных кавалеров, включая короля Станислава Понятовского, Иосифа Второго, Фридриха Второго, графа д’Артуа и принцев нескольких стран. Король Станислав-Август даже приехал к ней крестить их новорожденного сына. Однако продолжительное пребывание Софии Константиновны среди русских вызвали недовольство у поляков. Муж ее, Юзеф де Витт, вынужден был оставить должность коменданта в польском городе Каменец-Подольск. Недолго думая, дабы иметь красавицу-гречанку при себе и возместить утерянную ее мужем должность, князь Таврический, назначил де Витта главнокомандующим города Херсона, присвоив ему звание генерала с годовым окладом в шесть тысяч. После такового поворота судьбы, вестимо, муж не препятствовал их связи, вместе с тем везде и всюду де Витт представлял свою жену, токмо лишь, как друга князя Потемкина, не более. Но все знали, что из себя представляет князь Таврический, и не верили ему. В честь красавицы Софии Константиновны Светлейший князь устраивал приемы и балы. Однажды поднес в подарок роскошную шаль, кою красавица не приняла. Тогда князь устроил беспроигрышную лотерею и все дамы, в том числе София, получили по такой шали. Как раз, токмо отправив приказ Суворову штурмовать Измаил, он изволил играть в карты в компании дам, когда сия гречанка предложила прочесть линии на его руке и поведала, что Измаил падет через три недели. Потемкин рассмеялся, будто сия мысль токмо сейчас пришла ему в голову, хотя генерал-аншеф Александр Суворов уже, вестимо, находился под Измаилом.
— А что, господа! — обратился князь Таврический к присутствующим. — В маленькой, с золотыми волосами, головке Софии Константиновны, совершенно правильные мысли: Измаил будет наш, и не позднее, как она изволит говорить, трех недель считая с нынешнего дня. И вы знаете, господа, у меня есть надежный способ обеспечить взятие нами крепости…
Светлейший князь, выдерживая паузу, оглядывал всех веселым взглядом.
— И как же, князь, вы думаете сие свершится, — не выдержав, испросила Варвара Головкина, присутствующая в тот момент тамо. Потемкин, круто обернулся к ней:
— Свершить оное, графиня Варвара, весьма просто: вызвать к Измаилу генерал-аншефа Александра Васильевича Суворова.
Он, паки победно всех оглядев, изволил весело изречь:
— Стало быть, ждите, господа, падение крепости весьма скоро. Вот тогда мы все от души повеселимся! Все зашумели, понеже знали, что значит повеселиться по-потемкински.
* * *
Трудно доступные крепости в Европе, как правило, брали длительной осадой, или путем последовательного захвата укреплений. Сие нередко забирало много времени: колико недель и даже месяцев. Ослабленный лишениями и болезнями осажденный гарнизон крепости чаще всего вынужден был решиться на капитуляцию. У графа Александра Васильевича Суворова, оного времени не было. Дальнейшая осада крепости стоила бы русской армии тысяч умерших от болезней, и совсем не гарантировала сдачу турецкой твердыни. На турок работало время, понеже недавний союзник России — Австрия, вела откровенно враждебную политику, которая могла привести даже к тому, что их пушки могли повернуться противу бывших русских созников. Пруссия и Британия строила тоже свои козни. России необходима была крупная военная победа, поелику от взятия Измаила или неудачи под стенами сей крепости зависел исход всей войны, для князя Потемкина победа или поражение была почти равносильна жизни или смерти.
По прибытию к крепости, первым делом, Суворов развернул назад, уходящую на зимние квартеры осадную артиллерию и отряд генерал-майора Павла Потемкина. Работа закипела и на суше и на воде. Ежедневно Осип Михайлович де Рибас доносил генерал-аншефу Суворову о постройке новых батарей на острове Сулине, а такождее о том, что делается у турок и, что говорят лазутчики.
