Когда Потемкин подъезжал к Молдавии, князь Репнин уже вел переговоры с великим визирем в Галаце. Потемкин сообщил Екатерине, что подписаны прелиминарии, но, когда ему оставался всего день пути, Репнин согласился на, не в полной мере обдуманное им, перемирие и подписал его.
* * *
Как и предвидел князь Потемкин, адмирал Ушаков разбил турецкий флот, заставив запаниковать Константинополь в тот самый день, когда Репнин поставил свою подпись под условиями нового перемирия.
Князь Потемкин предвидел, что турки, боясь вступать в бой, будут избегать сражений в открытом море и при виде русских кораблей, пользуясь тем, что их корабли гораздо быстроходнее будут уходить. Однако, посланный им флот во главе с Федором Ушаковым к Румелийским берегам, настойчиво искал неприятеля, коего русские моряки обнаружили в последний день июля. За день до оного, князь Потемкин отправил легкое судно «Березань», найти и вернуть русскую эскадру, понеже Панин уже два дня как подписал с турками перемирие. Не зная об том, адмирал Ушаков атаковал турецкую эскадру, под начальством капудан-паши Хусейна, стоявшую на якорях, под прикрытием береговых батарей у мыса Калиакрия, противу мыса Калерах-Бурну. Она состояла из восемнадцати судов: десяти больших кораблей, семи малых фрегатов и сорока трех мелких судов. Сюда входили суда турецкие, тунисские, алжирские, триполийские и албанские. Был праздник Рамазана, и часть судовых команд была отпущена на берег. Увидев идущую на них под всеми парусами русскую эскадру, турки растерялись и, при довольно сильном ветре, не имея времени поднять якоря, стали рубили канаты. В беспорядке распустив паруса, они сталкивались меж собой и ломали рангоут. Федор Ушаков атаковал ненавистного противника, применив новый тактический прием: пройдя между берегом и турецкими кораблями, русская эскадра вышла на ветер и внезапно атаковала турок в походном строю трех колонн. Самый быстроходный «Рождество Христово», с адмиралом Ушаковым на борту, вышел из линии, обогнал голову своей эскадры и атаковал капудан — пашу Саид-Али с расстояния около полу кабельтова, вместе с тем, около пяти пополудни он дал флоту сигнал «спуститься на неприятеля». Бой завязался на самых близких расстояниях Подойдя близко к носу корабля алжирского флагмана Саид-Али, сбил у него фор-стеньгу и грот-марса-рей и нанес такие повреждения, что заставило его отступить за другие корабли.
Адмирал Федор Ушаков был извещен, что перед своим отправлением в Черное море Саид-Али поклялся султану Селиму привезти Ушакова пленником в Константинополь. Это сильно рассердило Ушакова, коий решил лично проучить хвастливого пашу. Не давая опомниться, адмирал прошел под его кормой, прокричав: «Саид-бездельник! Я отучу тебя давать такие обещания!», засим дал приказ дать залп, коий разбил корму и сбил бизань-мачту со всеми парусами. Изрядно поврежденный корабль противника, удачно удалился под ветер и был спасен от нового удара токмо следовавшими за ним двумя кораблями, заслонившими его от русского флагмана. К восьми часам турки были полностью разбиты и в беспорядке бежали по ветру. Через полчаса ветер стих и сражение прекратилось.
Тяжелое поражение турецких войск при Мачине, и разгром турецкого флота при Калиакрии адмиралом Ушаковым, ускорили окончание русско-турецкой войны.
Благодаря последней морской победе, Потемкин мог бы принудить турок к продолжению войны и тем самым освободить Россию от обязательств, данных Британии. Когда Екатерина получила первое известие о заключенном перемирии, она обрадовалась, но, узнав, вслед за тем, о победе Федора Ушакова, так же, как и Потемкин, осталась недовольной князем Репниным, тем паче, что генерал-аншеф был масоном-мартинистом, племянником покойного графа Никиты Панина, и входил в ближайшее окружение Великого князя. Заверенный письмами из Петербурга в том, что граф Платон Зубов защитит его от неудовольствия Потемкина, Николай Репнин положил действовать без согласования со Светлейшим, хотя прежде был его деятельным помощником. Светлейший, в гневе вопрошал Репнина, как он мог осмелиться в его отсутствие предпринять таковые действия? Но гнев у незлобивого Потемкина быстро прошел, понеже он прознал, что сие — дело рук Зубовых, посему изменить что-либо было не в его силах. Князь Таврический поспешил в Николаев, дабы осмотреть новые боевые корабли и свой достроенный дворец. Проделав путь в полтысячи верст, он вернулся в Яссы почти за сутки. После чего, вследствие нескольких месяцев изматывающего напряжения под Измаилом, непосильной работы во время пребывания в столице, когда вопрос стоял быть или не быть войне с Британией, быть или не быть в сердце Екатерины, вследствие всех любовных похождений и враждебных перипетий в столице, и, наконец, бесконечных переездов, он слегка занемог, но все же продолжал руководить армией и флотом. В скорости он получил безрадостное сообщение, что в Константинополе паки объявилась чума, а на юге России — эпидемия малярии.
* * *
Войдя в кабинет, сбрасывая с себя легкий плащ, утомленный на вид, но веселый Светлейший князь говорил своему секретарю:
— По моей рекомендации, любезный Василий Степанович, контр-адмирал Федор Федорович Ушаков пожалован орденом Святого Александра Невского, а четырнадцати командирам кораблей пожалованы награды орденами Святого Георгия и Святого Владимира 2-ой и 3-ей степеней. На следующий год, не инако, ко дню рождения императрицы, все капитаны будут пожалованы золотыми шпагами с надписью «За храбрость!»
Василий Попов, слушая князя, не спуская с него глаз, радостно улыбался.
— Достойны, достойны сии сыны России, — говорил он, довольно потирая руки.
— Что и говорить! Мой друг, адмирал Федор Ушаков, настоящий гений морских баталий. Вообрази, друг мой: в последнем сражении турки потеряли около пятисот матросов, наши же около двадцати, промеж них — три офицера.
Согласно кивнув, Попов, сокрушенно изрек:
— Могли бы и более их уничтожить, но сказывают, Григорий Александрович, что ветер помог туркам скрыться и отступить к Константинополю.
Лицо Светлейшего погрустнело.
— Да, сожалительно, но их корабли быстроходнее наших, — досадливо изразился он. — Поелику, даже разбитые турецкие корабли уходят от погони.
— Что удивляться, — помрачнел и Попов, — их корабли строят французы, кои веками имеют опыт строительства кораблей.
Потемкин, нервно раскупорив красное вино, разлил его по бокалам и протянул Попову:
— Ничего, Василий Степанович, хоть и молод наш флот, да никому с ним не потягаться.
Выпив и паки налив, князь бодро сказал:
— Помяни мое слово, Василий! Придет славное время — лучше наших кораблей ни у кого не будет.
— Не догнали наши турок, те успели скрыться, но, турки-то, с перепугу, на следующий же день запросили мира, прислали делегацию. А что наш герой Ушаков?
Князь пошарил по столу, выгребая какие-то бумаги. Вынув один из них, зачитал сообщение:
— «Не имея надежды догнать неприятеля, подошел к берегу и приступил к исправлению повреждений». Сие я получил двое суток назад, а сегодни мне донесли, что разбитые реи, стеньги, салинги заменены новыми, пробоины, заделаны, и флот опять состоит в хорошем состоянии.
