За столом, вкусно вкушая целого жареного гуся, запивая его красным вином, князь продолжал все говорить о морских сражениях и русских победах.
— В начале августа, Василий Степанович, наш адмирал Ушаков подошел к Варне, где получил от меня депешу с уведомлением о заключении перемирия. Вот, прислал мне письмо, что возвращается на Севастопольский рейд.
— Пора и ему отдохнуть после многих тяжелых сражений…
— Всенепременно! Дадим ему время, отправим хоть в столицу! Кстати, вот новость! — воскликнул князь. — Императрица желает переименовать город Суджук, взятый генералом Иваном Гудовичем, в Новороссийск. Но, главное, друг мой — наш контр-адмирал Ушаков!
Изрядно выпивший князь, склонившись к уху Попова, громко и таинственно прошептал:
— Турки страшно боятся Ушак-пашу!
— Еще бы! Наш Ушаков, может статься, на своих кораблях окажется прямо на Босфоре, у берегов Константинополя.
Потемкин нахмурился и, приняв воинственный вид, пригрозил пальцем:
— И тогда вам, магометанские турки-бусурманы — конец! И баста!
— Конец! — согласно повторил, быстро пьянеющий, вслед за Потемкиным, Василий Попов. — Потому-то они и заговорили о мире, еще после первой битвы с Ушаковым — у Каликратии.
Потемкин мотнул хмельной головой.
— Промежду прочим, — вдруг вспомнил он, — ты слышал, что корабль Саид-Али стал тонуть уже у берегов Константинополя? Многие моряки утонули. Разнеслись слухи, что к городу подходит флот Ушакова. Судьба Саид-Али до сих пор неизвестна. Османы перепуганы, так что вот-вот подпишут мирный договор в Яссах. Прыткий генерал-аншеф Репнин уже начал сей процесс.
Выпив еще раз и поставив бокал, Потемкин встал. Не твердо упершись двумя руками за стол, он молчал. Махнув неопределенно рукой, посмотрел на своего советника веселым глазом и изрек:
— Бог с ним, с сим Репниным. Впереди у нас все токмо хорошее. — Говоря оное, он плюхнулся на стул.
Генерал Попов в очередной раз заботливо остерег его:
— Токмо себя поберегите, Григорий Александрович, уж больно частенько болеете. Императрица просила.
Потемкин, сделав непонятную гримасу, паки махнул рукой и, пересев со стула на диван, неожиданно быстро заснул. Несколько раз, спящий весьма тревожно проговаривал: «любезная моя» и «Катенька». «Может статься, государыню, али племянницу свою назвал, Екатрину Васильевну», — подумал Попов. Замерев, он ожидал последующих слов, но Светлейший, крепко заснув, более ничего не произносил.
Записки императрицы:
Слава Богу, прелиминары, подписанные при отъезде князя Потемкина, утверждены 24.VII.1791 Репниным, а через неделю — визирем. Порта пошла на условия, еще два года назад заявленные от имени России Светлейшим князем.
* * *
За победное сражение при Мачине, генерал-аншеф князь Николай Репнин был награждён орденом Святого Георгия 1-й степени, сопровождавшимся письмом императрицы:
«В уважение особливаго усердия, которым долговременная его служба была сопровождаема, радения и точности в исполнении предложений главнаго начальства, искусства и отличнаго мужества в разных случаях оказаннаго и особливо при атаке с войсками под его командою находящимися армии турецкой под предводительством верховнаго визиря Юсуф-паши за Дунаем при Мачине в 28-й день июня, одержав над нею совершенную победу».
Кутузов удостоился ордена Святого Георгия 2-го класса.
За свои подвиги двадцать донских военачальников были удостоены именных золотых медалей с изображением императрицы.
Дабы всех принимавших участие в морском сражении при Калиакрии наградить по достоинству, императрица Екатерина Алексеевна, пожелала получить полный список капитанов кораблей. Что князь Потемкин незамедлительно и отправил ей.
Через десять дней Александр Храповицкий зачитал его перед императрицей:
«Победоносная Севастопольская эскадра под командой адмирала Федора Федоровича Ушакова, состояла из 16-ти линейных кораблей: «Рождество Христово» с капитаном 1-го ранга Матвеем Максимовичем Елчаниновым, под флагом адмирала Ушакова, «Мария Магдалина» с капитаном 2-го ранга Алексеем Ишиным, «Св. Владимир» с капитан-бригадиром Павлом Васильевичем Пустошкиным, «Преображение Господне» с капитаном 1-го ранга Николаем Петровичем Кумани, «Св. Павел» с капитаном 1-го ранга Константином Андреевичем Шапиловым, «Леонтий Мученик» с капитаном 1-го ранга Александром Обольяниновым, «Александр Невский» с капитаном 1-го ранга Николаем Львовичем Языковым, «Георгий Победоносец» с капитаном 1-го ранга Михаилом Ивановича Чефалиано, «Апостол Андрей» с капитаном 2-го ранга Евстафием Петрович Сарандинаки, «Петр Апостол» с капитаном 1-го ранга Федором Яковлевичем Заостровцевым, «Иоанн Богослов» с капитаном 2-го ранга Федором Васильевичем Шишмаревым, «Царь Константин» с капитаном 2-го ранга Ильей Ивановичем Ознобишиным, «Федор Стратилат» с капитаном 1-го ранга Иваном Алексеевичем Селивачевым, «Навархия» с капитаном 2-го ранга Дмитрием Николаевичем Сенявиным, «Св. Николай» с капитаном 2-го ранга Михаилом Лаврентьевичем Львовым, «Иоанн Предтеча» с капитаном 1-го ранга Андреем Григорьевичем Барановым, 2 фрегатов «Св. Марк» с капитаном 2-го ранга Василием Великошапкиным, «Нестор Преподобный» с капитаном 2-го ранга Алексей Андреевичем Ларионовым, двумя бомбардирских «Св. Иероним» с капитаном 2-го ранга Федором Иванович Демором, «Рождество Богородицы» с капитаном Георгием Васильевичем Кандиоти».
— Как ласкают мой слух имена и фамилии сих героев! — воскликнула императрица. — Никогда их не забуду! Всех желаю увидеть!
— Славные фамилии, достойные почестей и наград! — вторил ей Храповицкий и не замедлил заметить:
— Достойные, вестимо, достойные и наипаче из них — князь Потемкин-Таврический! Однако недруги его чернят и говорят обратное.
Лицо улыбающейся императрицы омрачилось.
— Слава Богу, Александр Андреевич, у Светлейшего есть и достойные друзья, кои весьма ценят его, — возразила она.
Враги Потемкина, доподлинно, не дремали и, выдавая желаемое за действительное, находили неблаговидные связи между событиями там, где их не было и в помине. Однако кое в чем они были правы: стоимость апрельского праздника, коя была причудой Светлейшего князя, превосходила все мыслимые расходы, и стоил ему баснословных денег, кои он брал, вестимо, из казны. Опричь того, его недруги подсчитали, что за время его пребывания в столице он потратил около трехсот тысяч рублев. Они же пустили по городу слух, что государыне таковая расточительность отнюдь не по душе, хотя ею не было сказано и слова на сей счет.
Один из главных недоброжелателей Светлейшего князя, Зубов-отец, посоветовал Платону, тайно пригласить в столицу графа Алексея Орлова, дабы лишний раз обеспокоить Светлейшего. Прибывший в Царское село в день, когда уехал князь, граф Алексей Григорьевич Орлов, все еще мечтавший об опале Потемкина, не застал его. Граф усмотрел в оном факте подтверждение своих желаний, ибо ни один из екатерининских вельмож, опричь него, не мог равняться с Потемкиным военным и политическим престижем. Екатерина, сразу же после приезда Орлова, известила об том Потемкина. До Светлейшего князя, быстро дошли хвастливо-насмешливые заявления Орлова, дескать, что когда он, граф Орлов, входит в дверь, то князь Потемкин выходит в окно. Дошло до него и то, что граф осмелился говорить сии колкости в его адрес при императрице. Узнал князь Потемкин и то, что, едва государыня услышала сии неуважительные нарекания касательно него, она, обратившись к графу Орлову-Чесменскому, гневно изразилась:
