Екатерина, раздумывая о нем, положила, что пора предложить ему построить отдельное здание-музей для всех его собранных сокровищ. Да и давно пора, ввиду исключительной его страсти к произведениям искусства, тонкого понимания в его разнообразных областях и широкой популярности среди художников, назначить президентом академии художеств, почетным членом которой он состоял с самого момента ее основания. Она не сумневается, что он сумеет открыть еще не одно дарование среди русских талантов.
Именно с Александром Строгановым она желала поговорить о прочитанной намедни безобразной книге — памфлете о князе Таврическом, выведенном под другим именем. Не прошло еще и полутора лет после смерти Светлейшего князя, как нашелся бумагомарака, коий, полностью исказив биографию князя Потемкина, имея, вестимо, богатую фантазию, рассказывал о дуэли Пансалвина (князь Потемкин был нарисован под сим именем) с генералом, которого он оскорбил. Противник Пансалвина, якобы случайно задел кончиком обнаженной шпаги ядовитую южную траву и было достаточно пустяковой царапины, чтобы могущественный соправитель знаменитой царицы Миранды (императрицы Екатерины) заболел и скончался. В столицах все еще муссировались слухи о возможном отравлении Светлейшего князя графом Зубовым, и ей, имевшей оного человека в своих любимцах, весьма сие не нравилось, Опричь того, намекалось, что и она была причастна к отравлению. Она! Та, которая оплакивала кончину Потемкина, она, коя нуждалась в нем и считала его своим защитником и соправителем! Своим идолом! Боже, как несправедлив мир!
Хотя, вестимо, люди будут говорить, понеже она не похоронила Светлейшего князя в Санкт-Петербурге. И все, конечно, догадываются — первыми противниками оного были Зубовы. Особливо, противу этого был Платон. Он понимал, что коли его хоронить, то не инако, как почти императора, а ему, любимцу, сие — нож в сердце. Потемкин — чуть ли не император, а он тогда кто? Знать, понимает, далеко ему до Потемкина…
Екатерина погнала от себя сии мысли: «Ах, да ладно, все пройдет, все перемелится».
Дабы забыть обо всем, она потянулась, за лежащими на столе, журналами: «Модное ежемесячное сочинение, или Библиотека для дамского туалета» и «Магазин общеполезный знаний». В течении колико минут она разглядывала модные чепцы и утренние платья. Засим с удовлетворением заметила, что ни о чем более не думает, как об том мауровом чепце с голубыми атласными лентами, на девятой странице журнала. Екатерина положила заказать его, а такожде, осмотрев свои ногти, положила вызвать нохтеделательницу и привести их в порядок.
Сии мысли прервал, входящий в кабинет, граф Строганов. Улыбающаяся Екатерина встретила его стоя.
Записки императрицы:
Агенты Конвента оказались в русской армии, Черноморском флоте и даже в Коллегии иностранных дел. Пронырливы, однако, французы, но, мыслю, недолго им удастся распростронять свою заразу.
Генерал от инфантерии Тимофей Иванович Тутолмин назначен сенатором и генерал-губернатором Минской, Волынской, Брацлавской и Подольской губерниями.
Умер бывший член Иностранной Коллегии, Михаил Дмитриевич Бутурлин в 58 лет, а такожде Михаил Леонтьевич Фалеев, близкий друг покойного князя Потемкина-Таврического.
* * *
В день празднования Ясского мира, второго сентября девяносто третьего года, государыня Екатерина была не совсем здорова. Но праздник сей, не можно было пропустить, поелику она явилась на его торжественную часть во всем своем блеске. Она знала, что одна ее улыбка была способна осчастливить ее подданных, поелику, хотя испытывала колики, она, улыбаясь, как всегда сделала три глубоких поклона на три стороны и, под звуки литавр, прошла вместе со свитой к трону. За ней шествовали графы Платон Зубов, Лев Нарышкин, Александр Строганов, Великий князь с супругой, внуки Александр и Константин, фрейлины, камергеры, камер-юнкеры. Вместе с Александром шла его невеста Луиза Баденская. Воссев на трон, императрица милостиво кивнула, и началось торжество. Турецкое посольство, прибывшее в Петербург с месяц назад (чуть позже, чем русское посольство добралось до Константинополя), разодетое в блестящие одежды и высокие чалмы расположилось в передних рядах, поближе к императрице. Вице-канцлер граф Остерман выступил с короткой речью по поводу мирного договора. В ответ выступил турецкий посол о значение договора и удовлетворенности в его приведении в действие. После обмена поздравлениями, церемониймейстер объявил начало бала.
Екатерина перешла в соседнюю комнату, села за игральный стол. По желанию императрицы, к ней присоединились граф Строганов, князь Репнин и полковник грек Качиони. Играя в карты, Качиони, чрезмерно сериозный, иногда поглядывал на турецкую делегацию. Зеленоватые глаза его темнели, и он с трудом отрывал от них взгляд. Проницательная императрица заметила:
— Толико они вам, господин Качиони, ненавистны, что вам тяжело даже смотреть на турецкие лица.
Лицо Ламбро посветлело, и он улыбнулся, сверкнув отменно белоснежными зубами на смуглом лице.
— Триста лет турецкой кабалы говорят сами за себя, Ваше Императорское Величество! Последняя война так мало дала, нам, грекам.
Екатерина, сожалительно взглянув на него, молвила:
— Не все еще потеряно, господин Качиони. Не токмо вы, но и другие народы ждут своего часа.
Императрица, замолчала, делая карточный ход. Качиони, слушая, не спускал с нее глаз. Засим, Екатерина продолжила:
— Взять молдован: опасаясь преследований со стороны властей Османской империи, значительное число жителей покинуло Молдавское княжество и переселилось за Днепр. Сторонники России из молдавских бояр получили там большие земельные наделы. В Очаковской области были основаны города Григориополь и Тирасполь. Совсем недавно, на берегу Черного моря, основан новый город Одесса. Тысячи греков теперь живут в наших пределах на Тамани и Кубани. Однако мы тоже не удовлетворены достигнутым: дипломатические успехи наши, противу военных, не блестящи, и мы планируем дальнейшие события, особливо, касательно нашего Греческого прожекта.
Екатерина со значением посмотрела на грека и одарила его ободряющей улыбкой. Качиони отвел свой пристальный горячий взгляд. В ответ тихо, но страстно молвил:
— Народ мой отдаст свои последние силы, дабы добиться, с вашей помощью, Всемилостивейшая государыня, освобождение Эллады от турецкого ига.
— Не сумневаюсь! Ваш народ показал себя в последней войне с самой лучшей стороны, господин Качиони. Не правда ли, князь? — обратилась она к Николаю Репнину.
— Несомненно, Ваше Величество! Особливо, на морях грекам равных нет! — торжественно прошептал тот ей в ответ.
Ламбро Качиони паки посмотрел на турок, но тут же перевел глаза на князя Репнина, не желая выпустить ничего из его речи, тем паче, что русский язык Ламбро Качиони был весьма хорош, хоть и не обычен в звучании, понеже имел мягкий греческий акцент. Репнин, обратившись к государыне, полюбопытствовал:
— Как, Ваше Величество, добралось до Константинополя наше посольство во главе с камер-юнкером Виктором Кочубеем и генерал — лейтенантом Михаилом Кутузовым?
