— Как ты это делаешь? И зачем… это все? Почему ты это делаешь со мной, чего добиваешься? — не выдержала девушка наплыва таких сильных и столь же противоречивых, выбивающих почву из-под ног эмоций.
— Тебя, — просто ответил мужчина, прижав ее к себе так крепко, что объятие напомнило Кире захват со спины.
— Мы оба понимаем, я намного слабее, и физически, и как маг. За мной, в отличие от других, не стоят маги-родители и сильный клан, я ничего не могу тебе противопоставить, никак не сумею защититься, и никто за меня не вступится, — тихо сказала Кира, глядя на закатное небо. — Почему ты остановился? Для чего привез меня сюда, заключил этот договор, с какого демона вообще относишься ко мне… нормально?
Виктор ослабил захват и развернул девушку к себе лицом, спокойно выдержав полный смятения, непонимания и растерянности взгляд изумрудных глаз. Теперь идущим по минному полю чувствовал себя он — девочка набралась смелости задать тот вопрос, который ее действительно мучил. Вопрос, окончательного ответа на который он не знал и сам.
— А что, для тебя проблема в том, что к тебе нормально относятся? — слегка схитрил маг, чтобы выиграть немного времени.
— Нет, не проблема, — Кира явно не ожидала такой постановки вопроса. — Непривычно как-то.
Неожиданно. Обычно каждый сам за себя, и я привыкла рассчитывать только на свою интуицию, ум, силы и своего фамильяра. А если совсем паршиво — то на свои кулаки. И я всегда справлялась. Прежде. А с тобой — не могу. Я не понимаю тебя и не представляю, чего от тебя ждать. Ты же можешь сделать со мной все, что угодно, а я даже сопротивляться не смогу. И перед Законом ты будешь чист и в своем праве, за меня тебе ничего не будет. Но мне почему-то с тобой не страшно. И тепло.
Девушка осеклась и замолчала — свои собственные слова прозвучали как-то жалко, а жаловаться и быть жалкой Кира не привыкла. Как и к откровенности. Иная правда бьет сильнее, чем Тайсон, и признать ее порой больнее, чем пропустить удар под дых.
У Ивашина невольно защемило сердце от этой столь непривычной откровенности, нежности, смешанной со страстью, желания заботиться и защищать вперемешку с чувством вины. Что он вообще знал об этой девочке, о ее жизни, семье, роде, друзьях и врагах? О ее интересах, мечтах, надеждах, привычках, страхах? О том, какие она любит цветы, книги, песни, сорта кофе? Что предпочитает на завтрак, как отдыхает, где хотела бы побывать, что у нее болит, что тревожит? Что он вообще видел, кроме себя и своих желаний?
— Ты не представляешь, как я рад слышать, что тебе со мной не страшно, — мягко улыбнулся иерарх, кончиками пальцев коснувшись вспыхнувшего лица. Затем наклонился, чтобы коснуться в легком осторожном поцелуе шеи и худенького плечика. И как только на нем помещается Фил? — Не бойся меня, девочка, я ничего тебе не сделаю. И
привез тебя сюда не для того, чтобы насиловать, издеваться или играть. Я всего лишь хотел дать нам возможность узнать друг друга лучше и стать ближе.
Кира взглянула на мага с сомнением — ну зачем он говорит и делает такие вещи, от которых тепло разливается уже не внизу живота, а … в груди. Если он шутит, то это очень плохая шутка. Жестокая. Но мужчина был серьезен, и ни во взгляде, ни в ауре Высшего не проскользнуло ни единого намека на шутку или издевку. Девушка до конца не осознавала, но чувствовала, что сейчас происходит что-то очень важное. Такое же важное, как критичная "вилка" на ключевой линии реальности, после которой событийная ветка проходит точку невозврата и уже никогда не станет прежней. Ткань реальности словно замерла в ожидании следующего хода, который был за ней.
Зеленоглазой колдунье из прерванного рода впервые в жизни захотелось поверить. И она поверила. Просто так, без подтверждения Словом, без клятв и договоров. Лишь потому, что не могла иначе.
— Сама не знаю, почему, но я тебе …верю, — тихо, почти шепотом произнесла Кира "страшное" слово. — Возможно, это самая большая ошибка в моей жизни, надо мной будет смеяться каждая горгулья и распоследний гном, а Фил скажет "вот видишь, а я тебя предупреждал!" и отвесит крылом подзатыльник, но… я хочу тебе верить.
— Я не лгу, — ответил на это Виктор, глядя ей в глаза. — И тоже хочу тебе верить. Мне это не менее трудно, даже еще сложнее.
— Тебе трудно? — поразилась девчонка. — С такими-то возможностями? Ты же можешь все мои мотивы, каждую мысль и эмоцию на атомы разложить, проверить меня так, что любая спецслужба позавидует!
— Какой ты еще ребенок! — почему-то грустно и очень устало улыбнулся Высший маг, убирая с лица девушки выбившуюся из хвостика светлую прядь. — Перефразирую Крестного отца: доверие в малых дозах опасно, в больших — вещь безусловно роковая, а в некоторых моментах — смертоноснее яда, пули или магической петли. Все проверить и предугадать невозможно, человеческий фактор сродни Первородному Хаосу и порой принимает такие формы, так рушит казалось бы самые прочные монолиты, сама демонова прародительница удивилась бы.
Но есть моменты, которые стоят вечности, и ставки, оправдывающие риск. На "вилке" мы всегда можем сделать выбор. Но зачастую наш выбор уже предопределен.
— Кем предопределен? — в глазах девушки снова загорелся огонек живого интереса и неуемного любопытства. — Богами, демонами, другими наследниками домов высокой моды, слесарем Васей из ЖЭКа?
Маг едва не расхохотался — логика девчонки рубила на корню горькие мысли и тяжелые воспоминания, а ее живой характер, искренность, пытливый ум и природная любознательность казались глотком свежего горного воздуха в привычной атмосфере давно приевшихся интриг, конкуренции, подлости и лжи. Несмотря на настороженность и недоверчивость, подчеркнуто грубоватое и независимое поведение, по-видимому, имевшие веские причины, притворяться и лгать девочка еще не научилась, и если специально ее не запугивать и не держать в напряжении, малышка сама расслабляется и тянется к нему, очаровательная в своей естественности.
— Боюсь, другие модные оборванцы заняты своими вероятностями и не полезут в чужую ветку, пока не будут затронуты их личные интересы. Богам с демонами и без нас хватает, чем заняться, а вот от вечно поддатого слесаря Васи можно ждать любой подлянки, — задумчиво ответил маг, лаская девушку взглядом. — Или потоп устроит, паразит, или инструмент пропьет. Но его решения ограничены его веткой и обычно заключаются в примитивном выборе между сортами дешевой водки или разводными ключами, а в наших реальностях наша воля приоритетна.
— Выходит, наш выбор нами же и предопределен? — Кира слушала внимательно и в целом сделала верные выводы. — Но как? Кто же в здравом уме по доброй воле ограничит свою свободу, лишит себя права выбора?
— В здравом уме, осознанно и добровольно — никто, в иерархии дураков нет: быстро вымирают. Нас ограничивают лишь физические законы реальности, в которой мы находимся, и наши собственные блоки. И если даже физические законы можно обойти, если знать, как, то совладать со своими комплексами, слабостями, страхами, навязанными и искаженными представлениями о мире намного, демонски сложнее. И еще труднее обойти свой Закон — сделать выбор, которому противится твоя сущность. В итоге, ветвистое дерево вероятностей часто вырождается в банальную вилку из пары вариантов, остальные даже не принимаются во внимание. И это опять-таки наш собственный свободный выбор, а не чья-то злая воля, назови ее хоть богом, хоть демоном, хоть пнем горелым — неважно.
