— Не обольщайся, нежить. Обычная физиология и побочка от слияния, — ухмыльнулся маг, выводя в воздухе замысловатый узор. Из огненных линий сложилась Печать Отрицания, ослепившая обоих мощной вспышкой, подобной бесшумному взрыву, ощутимо тряхнувшему особняк. Печать бесследно слизнула наваждение, поглотив мощный заряд Силы, направленной Тамилой на его создание, и с тихим печальным звоном рассыпалась багряными и золотистыми искрами.
Глаза суккубы наполнились яростью, по коже век и губ снова зазмеились крокелюры. Проклятие! Высший, тварь, оказался сильнее и умнее, чем она рассчитывала — наука пошла ему впрок. А она оказалась слишком самонадеянной, недооценила противника и как результат — разгромно проиграла. Из этого необходимо сделать выводы. А пока снова придется выкручивать руки Аверьяну, пока нет доступа к более вкусным источникам Силы. Пробормотав заклинание, Тамила поспешно закрыла зеркальный коридор — такую роскошь, как показываться перед бывшим супругом в столь жалком виде суккуба не могла себе позволить.
Когда Виктор снова обратил взор к зеркалу, изображение уже исчезло, а сама зеркальная поверхность медленно затягивалась Тьмой. Тьма жадно пожирала остатки видений и любой падающий извне луч света, отчего зеркало перестало отражать даже окружающую обстановку и превратилось в черный провал. Маг, измотанный, словно после тяжелой схватки или болезни, устало накрыл его тканью, отошел к бару и снова плеснул себе виски. На этот раз — полный стакан. За окном медленно, словно нехотя, занималась заря, раскрашивая рассветное небо нежными, как лепестки магнолии, оттенками счастья.
Счастья с привкусом гари и медленного яда. Счастья, которое горше мяты и смертоноснее аконита.
* * *
Кира и Доминика, сопровождаемые эскортом в лице Фила, смеясь, сбежали вниз, к скованной льдом реке. Гулять с сестрой девушка любила, и провести с ребенком время ее не надо было просить дважды. Погода сегодня выдалась замечательная, и прогулка получилась чудесная. Сестры исходили все любимые места в поселке, от души накатались с горки, наигрались в снежки и, почувствовав усталость, решили напоследок завернуть к реке, прежде чем идти домой ужинать и пить ароматный чай с бабушкиными пирогами.
— Ника, а где варежки? — обратила внимание старшая сестра на голые ручонки младшей, которые девочка неловко прятала в рукава оранжевого пуховичка.
— Ой, не знаю, — растерялась глазастая Ника. — Наверно, потеряла…
— Ну ты талантище! Это ж надо умудриться — варежки на резинке посеять! — улыбнулась Кира. Но улыбка вышла немного грустной и натянутой.
Дом обычно действовал на Киру умиротворяюще. Но теперь что-то неуловимо изменилось. Все на первый взгляд осталось прежним — и в то же время чего-то не хватало. Изменились не родные, не дом, не реальность — изменилась она сама. Сама того не желая, своими резкими словами мать попала в точку, и помучившись несколько дней, подобно мантикоре, жалящей себя своим же хвостом, Кира нехотя признала, что ее чувства к демонову наследнику драных штанов оказались сильнее, чем она предполагала, и вовсе не ограничиваются рамками Договора. И теперь, даже проводя долгожданные дни покоя и отдыха с семьей, наслаждаясь передышкой, девушка-маг скучала по тому, кто остался в городе, и с кем осталось ее сердце.
Только сейчас у Киры появилось немного времени и возможность осознать ситуацию, в которой она оказалась. Нет, она ни о чем не жалела и с нетерпением ждала новой встречи с Виктором. Помимо того, что от одной мысли о близости с ним тело загоралось желанием и посылало рассудок к демонам, девушке была очень приятна ненавязчивая забота мага, его защита, настолько весомая, что казалась осязаемой, мимолетные прикосновения в кабинете во время занятий или в автомобиле, тепло, проскальзывающее в холодных серебристых глазах при виде нее. Но навязчивые мысли о том, что Высший всего лишь исполняет букву Договора, и ее так не вовремя пробудившиеся чувства нужны ему, как демоновой праматери — повышенная стипендия, ощутимо портили девушке настроение. А невозможность поделиться своими тревогами с близкими вынуждала обычно неунывающую и общительную блондинку все больше помалкивать и уходить в себя. Фил, к сожалению, со своим нечеловеческим восприятием мало чем мог бы ей помочь, скорее бы по-доброму высмеял. И как бы ни привыкла юная ведьма к подколкам фамильяра, как бы ни была сама остра на язык, высмеивание чувств, робко, словно подснежники, впервые распустившихся в ее душе, было бы больно. А если их растопчет сам маг, в своей обычной холодно-язвительной манере — будет больно вдвойне. И поделом.
Порой Кира задумывалась, а каково это было бы, если бы иерарх ее любил? Наверное, восхитительно. И тут же себя обрывала, пытаясь донести до глупого сердечка мысль, что это бред болотного василиска, внесезонное обострение психического расстройства, критичный узел на активной линии реальности и до такой дурости, как влюбиться в Ивашина, не додумалась бы даже ветреная Машка. Кира пыталась доказать сама себе, приводя разумные доводы, что договор — венец отношений между магами, что о таких условиях, как предложил Виктор, такая бестолочь, как она, и мечтать не смела, что должна быть счастлива и благодарна за нежное, бережное отношение, проявлять которое по Договору иерарх был совершенно не обязан, будь она хоть трижды девственницей… Но бестолковое сердце не слышало разумных доводов, договора ему не хватало — хотелось взаимности. Глупое, нереальное, смешное желание, за которое Кире хотелось от души навешать себе подзатыльников. Самой, раз мать с воспитательными мерами инициативы не проявляет.
Еще сильнее усугубляло душевное состояние Киры отсутствие спортзала, который, как известно, выбивает дурь из башки. Поэтому долгим прогулкам и подвижным играм с сестрой на свежем воздухе девушка была рада не меньше, чем повышенной стипендии. Понимая, что ее мысли и чувства для мага прозрачнее вот этих демоновых сосулек, она опасалась встречи с ним и одновременно жаждала ее. В конце концов, решив, что первым делом при встрече с Высшим любой ценой выклянчит давно обещанные ударные тренировки по контролю мыслей и эмоций, а также по боевым искусствам — нечего жевать сопли, нужно учиться, пока дается шанс — девушка пришла с самой собой к шаткому компромиссу и немного успокоилась. Сверхнагрузки всегда помогали, не подведут и в этот раз. Фил только молча качал головой, ловя задумчивый и немного грустный взгляд молодой хозяйки.
Здесь же, на заснеженном берегу скованной льдом реки, когда в лицо бьет понизовый ветер, щеки горят от мороза, над рекой ловит ветер Фил, периодически ныряя в низкие жемчужные облака, а снегом запорошены штаны, пуховик и даже шапка, грустить просто невозможно. В памяти девушки лишь встала картина той волшебной ночи, когда вместе с Виктором они лепили снеговика и превращали его в танцующего голема, разбивая тишину ночного города счастливым смехом. И сейчас, пытаясь согреть дыханием замерзшие, несмотря на варежки, руки, она невольно вспомнила, как совсем недавно то же самое делал маг — уверенно, заботливо, интимно, отчего волны тепла прокатывались по всему телу.
Кира улыбнулась своим мыслям и переключила внимание на Нику, уже так извозившуюся в снегу, что больше напоминала того самого голема, чем нормального ребенка, за что им обеим точно влетит от матери. Пожалуй, перед возвращением домой стоит подсушить сестренку магией. Да и себя заодно.
