— Не забывай про радары и местные системы ПВО, — ухмыльнулся брат.
— Спасибо, что напомнил. Без тебя артефактами-глушителями пользоваться не умею, — съязвил Шерридан.
Злополучное плечо нестерпимо ныло. Насколько смог, он подлатал рану, но до конца исцелиться пока не мог. Да особо и не стремился, отдавая все силы на поиски пропавшей дочери. Поисковые артефакты вторую неделю безрезультатно сканировали пространство. Он сам искал Элию почти круглосуточно, любыми методами, не обращая внимания на боль, усталость и энергозатраты. Агентурная сеть по всему миру искала любую информацию о бесследно исчезнувшей черноволосой девочке с синими глазами. Они с братом даже задействовали в поисках местные криминальные и силовые структуры. Все, куда только смогли дотянуться. Но Элиа как в воду канула. Надежда увидеть дочь живой таяла с каждым днем, каждым часом бесплодных поисков. Шерридан держался лишь на силе воли и голом упрямстве, не позволяющем оставить поиски. Но и они уже сходили на нет, сменяясь то безумной яростью, то таким же глубоким отчаянием. Если бы ее захватили с целью выкупа, обмена или вербовки — похитители давно бы вышли на связь. Его дочь, скорее всего, погибла. Нет, не погибла — ее убили. И грамотно зачистили все следы, по которым он мог найти ублюдков и разорвать их в клочья. Она никогда не станет взрослой, а он не увидит, как его ребенок перерождается, обретая Силу, не поддержит дочь в этот нелегкий, но радостный момент. У него уже никогда не будет внуков. Род эль-Арран прервется. И на кой гхоррт ему это задание, этот мир, эти архивы, эти проклятые всеми богами булыжники и пронизывающий до костей холод? Эр-де-марр!
— Шер, — Дейтран слегка встряхнул брата, глядя в глаза, медленно затапливаемые Хаосом. — Пока нет трупа, есть надежда. А здесь мы можем найти ответы, получить весомое преимущество и перехватить инициативу. Если расшифровки верны и Грааль действительно где-то здесь, это наш шанс. И шанс для Лиа. Нечего на меня Хаосом давить, я этого не боюсь. Лучше побереги силы для врагов. Соберись и вспомни, кто ты, мертвечина и драконий корм!
— В Бездну! — Шерридан оттолкнул Дейтрана и угрюмо отвернулся к мегалитам. — Ну и какие ответы здесь можно найти? И кто в своем уме вообще сюда попрется, на эти развалины? Если Грааль когда-то и был здесь, с тех пор прошли века. Даже магического фона не осталось, одни замшелые камни. Или ты рассчитываешь найти Эйн-Соф? Ждет он нас здесь.
— Архивы нескольких родов прямо или косвенно указывают на это место. Другое дело, что у нас нет четких инструкций, да и сами рукописи толком не понять — другой менталитет. Подожди, хочу проверить одну версию, — Дейтран медленно двинулся вдоль каменной гряды, сосредоточенно разглядывая камни магическим зрением во всех доступных частотах. — Вот же оно, эр-де-марр!
Из-под толстого слоя мха и наледи пробивалось еле заметное голубоватое сияние.
— Отойди, подстреленный, — Дейт, бормоча под нос ругательства, неловко натянул на замерзшие руки защитные перчатки из кожи василиска и принялся расчищать светящийся участок. Из-под осыпающейся ледяной крошки, мха и лишайника проглянули символы. Светящиеся письмена не были наложены, высечены или чем-то нанесены. Знаки проступали изнутри и казались открытыми ранами на теле камня. Древними, застывшими, незаживающими ранами. От них в разные стороны расходились желобки, складывающиеся в сложные геометрические фигуры. Ни Шерридан, ни Дейтран не знали этого языка. Да и в этом мире давно не осталось никого, кто знал. Но смысл надписи отпечатывался в сознании намертво, как в камне.
«Девять сил. Девять цветов. Девять сокровищ.
Девять цепей и один круг.
Одна жизнь и две смерти.
Трижды рожденная освободит нерожденную.
Три времени станут одним.
И это изменит мир»
Маги озадаченно смотрели на надпись и молчали, не замечая ни жестокого холода, ни порывов пронизывающего ледяного ветра. Остались лишь древние письмена, мрак и леденящее ощущение чужого присутствия. Живого, разумного, внимательного взгляда. Словно сами камни проснулись от векового сна. И были крайне недовольны, что какие-то незваные и явно неумные гости их разбудили.
— Трижды рожденная… даже не представляю, как такое может быть. И две смерти не бывает, — в голосе Дейтрана впервые прозвучала растерянность.
— Да какая, к демонам, разница. Буковки запомнил?
— Запомнил. И пиктограммы тоже. Так, на всякий случай.
— Тогда верни все, как было, и уматываем отсюда. Не к добру эта хрень.
— Ты прав. Как тут говорят, не зная броду, не суйся в воду, — согласился имперский маршал. — Одно не пойму: причем тут Грааль?
— На базе разберемся, — Шерридан бросил последний взгляд на мегалиты, не спешащие открывать чужакам свои тайны, и рванул к вертолету. Немного замешкавшийся брат рванул следом.
***
… Базовая реальность, загородная резиденция полковника Ивашина. Координаты засекречены
Элиа старательно изучала очередной инфокристалл, стараясь не обращать внимания на ноющую боль и зуд под повязкой. Чешется — значит, заживает. Изучать новый мир намного интереснее, чем терзать себя страхами и грустными мыслями. Если отсюда не сбежать — нужно использовать это время с максимальной пользой. Закачанные в инфокристалл сведения оказались безумно интересными. Информации было так много, что даже ее сфера сознания буксовала и требовала энергоподпитки. Законы физики здесь отличались, периодическая система элементов тоже пестрила незнакомыми веществами, да и социум устроен принципиально иначе. Всеобщего языка здесь нет — нелюдям его прекрасно заменяет телепатия, а людям для жизни с лихвой хватает и знания одного-двух языков. Зачем она выучила около тридцати, если хватило бы и одного, русского — Элиа сама не понимала. Ей было интересно не просто узнать, а понять этот мир, прочувствовать его, осознать, чем он живет, как мыслят, чувствуют, взаимодействуют те, для кого этот мир — родной. А доступного способа лучше, чем изучать языки, понимающая силу Слова девушка не видела. Каждый язык — не просто знаковая система, а отражение менталитета, уровня развития, души народа. Многие понятия оказались для Элии в новинку и потребовали огромных усилий и обработки огромных массивов информации, чтобы понять их смысл. Было бы проще, если бы кто-то объяснил непонятные моменты — например, смысл слов “честь”, “справедливость”, “детство”… Она хорошо понимала только то, что касалось привычных вещей — война, смерть, страх, власть, сила. Но ростки новых знаний и неведомых прежде чувств меняли ее изнутри, подобно тому, как она сама играючи меняла саму ткань реальности. И это ей, как ни странно, нравилось. Хильда уже любила этот мир, неидеальный, но щедрый на возможности. И самое главное — на возможность жить.
История Элии не понравилась — сплошные войны, гонка вооружений, дележка власти и ресурсов. Ничем не лучше, чем в Идавелль. Миллионы загубленных жизней, втиснутые в сухую статистику. Бездушные цифры дат, имена бесчисленных правителей и завоевателей сливались в один сплошной инфопоток, который хотелось не пропустить через себя, а скорее вписать в сферу сознания и задвинуть в самый дальний уголок памяти. Лишь имена и деяния великих ученых, писателей, художников, философов, реформаторов вызывали у хильды живой интерес и неясные чувства, ноющие где-то глубоко внутри не меньше, чем рана. Мировые религии людей тоже не трогали — слишком много откровенной ерунды и мало логики. А полезной информации и того меньше. Зато в этом мире есть музыка! Элиа понятия не имела, что это такое, а когда узнала — пришла в восторг. Она раз за разом воспроизводила задорные звуки песенки про елочку, гимн какого-то союзного государства нерушимых свободных локаций и что-то грустное, про туманное и седое утро. Как утро может быть седым — Элиа не понимала, но песня ей нравилась. Жаль, что эти кристаллы лишь информативные и не предназначены для того, чтоб слушать музыку. Зато от теплых морей, со светящимися водорослями и забавными зонтиками медуз, она была в полном восторге. Природа этого мира вообще восхищала. С замиранием сердца Элиа рассматривала трехмерные изображения невиданных цветов, деревьев, бесчисленных животных и микроорганизмов. А скромная ромашка, гроздь спелого винограда, прозрачные крылышки и фасеточные глаза стрекозы показались гостье из другого мира настоящим совершенством. Как в комнату вошел иномирянин в маске, увлеченная хильда не заметила. И вообще не обратила на него внимания.
