— Не стоит беспокоиться, гражданин Завьялов, мы не отнимем у вас много времени, — слегка прищурились серебристо-стальные глаза, наблюдая за мужчиной. — Тем более, я на службе, а Лина вообще не любит спиртное. Не так ли, Солнышко?
Полина молча кивнула, пряча порозовевшие щеки. То, как напрягся Завьялов при слове «Лина», как мгновенно исказилась и потемнела аура, заметил один Ивашин. Как и предполагал, кровной связи между ним и Полиной маг не обнаружил.
— Так вы… пришли просить руки… этой… моей дочери? — взял себя в руки Юрий.
— Просить руки посчитал бы за честь. Но, боюсь, это не вполне правомерно, — вздохнул Андрей, гася в глазах вспыхнувшие огоньки. — Полина ведь вовсе не ваша дочь?
— Как вы узнали? То есть, это ложь! — побледнел Юрий.
— Ложь? По-вашему, я лгу? — приподнял бровь Андрей. — Мне ничего не стоит это доказать. Лучше расскажите все добровольно, это не только в наших, но и в ваших интересах.
От ледяного холода в его глазах и затопившей их Тьмы Завьялов отшатнулся. Ничего не понимающая Полина растерянно переводила взгляд с иерарха на отца. Случайно поймав взгляд родителя, девушка оторопела от неприкрытой ненависти, смешанной с бессилием и страхом. Бессильной ненависти.
— Он… не человек! А ты… такая же дрянь, как твоя мать. Быстро же перед ним ноги раздвинула, шлю…
Последнее слово оборвалось сдавленным хрипом. Юрий инстинктивно схватился за горло, сдавленное неведомой силой, его лицо с каждой секундой багровело.
— Монстр! — в ужасе просипел он.
— Уж точно не цветочная фея, — согласился темный иерарх.
Мужчина, который не имел никакого отношения к рождению Полины, безуспешно пытался сделать глоток воздуха.
— Бесполезно, — сочувственно покачал головой Ивашин. — Вы перешли границу, которую переходить вредно для здоровья. А в ваши годы стоит быть внимательнее к своему здоровью, прислушиваться к рекомендациям врачей и добрым советам. Вы же разумный человек?
— Я… понял, — неразборчиво прохрипел Завьялов, уже начинающий терять сознание. Побелевшая Полина вжалась в угол дивана и забыла, как дышать.
— Вот и замечательно, — похвалил иерарх, небрежным движением руки растворяя магическую удавку. — Двое разумных людей всегда услышат друг друга. На всякий случай напоминаю: вы говорите о моей женщине. И вы будете говорить о ней либо с уважением, либо никак, если не желаете, чтобы ваши грязные слова застряли у вас в глотке. Это ясно? Или заткнуть вас навсегда?
— Ясно, — выдавил Юрий, жадно хватая воздух и потирая шею. Ему не верилось, что монстр его отпустил.
— Очухались? Теперь рассказывайте все с самого начала, у меня не так много времени. Я давно понял, что Полина вам не дочь. Но за что вы ее ненавидите?
— Вы правы, этот ублю… эта женщина мне не дочь. Вера выходила за меня замуж уже беременная ею. Да, моей женой стала гулящая девка. Позор какой, кто бы знал. А я слишком любил Веру, думал, справлюсь, смогу принять чужого ребенка. Молодость часто наивна и самонадеянна. Надеялся, что все образуется, жена успокоится, полюбит меня и у нас будут еще дети. Не срослось. Долгие восемь лет Вера ждала, что тот, кто наградил ее этим пузом, вспомнит о своем обещании и вернется за ними. Даже Польку к бабке отправляла, чтобы без помех заниматься поисками. По воде и зеркалам смотрела, все с медальоном каким-то носилась. Она ж ведьма была, Верка… Верно, приворожила меня, дурака. Не мог я без нее, жизни не видел. Потому и согласился на все: хоть так, лишь бы моей была. Дал ей прикрытие, а ее дочери отчество и фамилию.
Маг слушал внимательно. Завьялов не врал и искренне верил в то, что говорит. Даже в Кристалле Истины не было необходимости: ментальных щитов у человека не стояло, его слова полностью совпадали с мыслями.
— Какого демона вы столько лет это скрывали?
— Вера взяла с меня магическую клятву о молчании. И просила позаботиться о дочери до 21 года. Перед смертью. Просила прощения, обещала, что у меня еще будет семья и сын, а мне никто кроме нее не был нужен. В петлю готов был лезть, да она своей Силой запретила.
— Текст клятвы? — уточнил Ивашин.
— Не помню, столько лет прошло, — взмолился Юрий Васильевич, неосознанно касаясь шеи.
— Хаос с вами, на считке все равно вспомните. Подозреваю, что с клятвой Вера Степановна дала маху, раз после ухода за Грань ее и бабки девочка осталась одна. И как бы вы к ней ни относились, своих родителей она не выбирала и ни в чем перед вами не виновата, кроме факта своего существования. А вы свою жену просто предали.
— Вы правы, — выдавил Завьялов. — Но… я не смог. Я всего лишь человек. Девчонка, она… слишком напоминала свою мать.
В голосе и ауре мужчины промелькнуло искажение, которое исчезло слишком быстро, чтобы его идентифицировать. Но не для Высшего Темного, иерарха уровня.
— Мер-р-рзавец, ты хотел ее! И сейчас хочешь, — прорычал Андрей. — И ненавидишь лишь за то, что она никогда не заменит Веру.
Собеседник стал белее стенки, одним махом постарев лет на двадцать. Раздавленный, сломленный, уставший.
— Ваше счастье, что эту… слабость у вас хватило ума и совести сдержать, — маг быстро вернул себе привычное хладнокровие. — Вам известен ее настоящий отец?
— Понятия не имею. Вера никогда об этом не говорила.
Юрий не солгал, но в мыслях человека помимо сказанного возник образ необычного овального медальона из ультрамариново-синего металла. Альцион, Слезы Атлантиды… В середине сверкал крупный камень неправильной формы, больше всего напоминающий оплавленный осколок стекла. Внутри камня хаотично вспыхивали и метались бело-голубоватые искры. Сердце Ангела. Запоздалый, горький обломок некогда могущественной Силы. Незваный гость из чужого, невообразимо далекого мира, впаянный в альцион, как живое, бьющееся сердце. Проклятие, похожее на дар. Дар, подобный проклятию. Сила, облеченная в плоть камня, воплощенная легенда.
— Где медальон, который хранила ее мать?
Человек молчал, опустив потухший взгляд в пол.
— Где артефакт ее рода, сукин вы сын?
Полина сидела неподвижно и безмолвно, ни жива ни мертва. Сейчас в очередной раз ее жизнь разлеталась на осколки, и она ничего не могла с этим сделать. Даже жуткая удушающая магия померкла в сравнении с болью от того, что вся ее жизнь на поверку оказалась ложью, а единственный близкий человек ее ненавидит. Сегодня она потеряла отца. И брата. Точнее, узнала, что их у нее никогда и не было.
— Я не знаю, у меня его нет! — не выдержав напряжения, Завьялов вскочил и бросился в сторону двери. Но через пару шагов кулем свалился на пол, опутанный светящейся мелкоячеистой сетью. Иерарх даже пальцем не пошевелил.
— Папа! — рванулась к упавшему Полина.
Нечеловечески сильная мужская рука, словно продолжение кошмара, обхватила ее талию и заставила опуститься обратно на диван.
