— И ты мне понравилась, я знаю, что тебе не хотелось этого, но я хочу увидеть тебя ещё раз, — я слышу только своё тяжёлое дыхание, потому что мне трудно поверить в его слова.
Я ПОНРАВИЛАСЬ ЕМУ.
— Джастин, я не знаю, — я хочу что-то ещё сказать, но он перебивает меня.
— Подумай, ладно? Я не буду домогаться как-то или я не знаю, чего ты боишься, но я нормальный. Я просто хочу увидеть тебя.
Закрываю глаза и считаю до десяти.
— Я тоже хочу увидеть тебя, — шепчу я, чувствую, как внутри становится тепло.
— Завтра. В двенадцать. На площади Доверсайн.
Я улыбаюсь.
Я счастлива.
Но я не готова увидеться с тем, кто дарит мне поддержку.
Настоящая ты
«Может, мне никогда не быть твоим рыцарем в сияющих доспехах. Может, я никогда не буду тем, кого ты должна привести домой для знакомства со своей мамой. Может, я не буду тем, кто должен дарить тебе цветы, но этим вечером я могу быть тем единственным»
Сегодня. В двенадцать. На площади Доверсайн.
В тот день, когда я понял, что передо мной стояла Алисия, я запомнил на всю жизнь, потому что тогда я увидел красоту, которая не сравнится ни с чем. Женственная и настоящая, таких нужно было поискать в этом городе, потому что половина девушек хваталась за первые возможности: уехать отсюда или провести ночь с богатым мужчиной и переехать к нему. Выживание. Наверное, это было нормально, но аморально для меня, для кого-то, кого всю жизнь считали романтичной личностью.
Я не любил разговаривать на тему о будущем, потому что мне не хотелось верить в то, что я скоро перееду в Нью-Йорк. Это большие возможности для меня, но понимал ли я это, когда мне было двадцать? По-моему, у меня ничего не изменилось. Это дико, что через год компания будет моей и всё, что создал отец — упадёт на мои плечи, потому что иным это никак нельзя назвать. Честно, первое время я думал, что это ерунда, но после разговора с Али, я понял, что это всё серьёзно. Хочется сбежать порой, но я мужчина, я должен отвечать за свои глупые обещания и слова, данные когда-то.
Я подумал о том, что можно купить цветы, но они замёрзли бы все к чертям, поэтому думал о том, с чем я могу прийти к ней. Мог, конечно, прийти с чистым сердцем и душой, но я откинул эту идею и всё-таки купил цветы. Сегодня отличная погода для прогулки, поэтому я не сожалел о том, что совершил. На самом деле, будь метель или сильный дождь, я бы всё равно приехал. Потому что мне было важно быть с ней. Такое чувство, что я знаю её несколько лет, но на самом деле всего несколько дней. Странное чувство, но приятное, скажу я вам.
Я приехал на площадь Доверсайн позже, чем должен был. Обычно опаздывают женщины, я знал это, потому что пока рос, мама демонстрировала мне это. Мои губы растянулись в улыбке, когда я заметил Али: она стояла спиной ко мне, поэтому я тихо подкрался к ней. Не собираюсь я пугать её, успокойтесь. Когда я достиг цели, то положил ладонь на её поясницу, предупреждая о том, что я здесь и не нужно пугаться. Но она всё равно вздрогнула и, когда обернулась, я почувствовал, что улыбка на моих губах становится шире.
— Привет, Али, — я протянул ей букет, и она завораживающим взглядом посмотрела сначала на меня, а потом на цветы.
Она такая красивая.
— Спасибо большое, Джастин, — она улыбнулась, когда почувствовала, наверное, что пришла в себя.
Почему она была такой красивой? Мне понравилось, как лёгкий мороз заставил её щёчки слегка порозоветь, это выглядело настолько натурально, что я мог умереть из-за такой красоты. На её волосах были снежинки, мне хотелось прикоснуться к ним и провести ладонью. Больше всего мне нравились карие глаза, которые были того же оттенка, что и у меня. И её невероятная улыбка, которая говорила мне о том, что я делаю всё правильно.
— Ладно, ты впечатлил меня, — я улыбнулся и кивнул ей в сторону парка.
— Мне нравится смотреть на то, как ты улыбаешься.
Что могло быть лучше этого? Посмотрите на то, с какой грацией снежинки кружат в воздухе, примерно с такой же, как Алисия поправляет свои волосы. У её губ нежный оттенок, но я стараюсь не думать о том, какие же они на вкус. Думаю, я прекрасно вписываюсь в эту картину, потому что мне хочется быть рядом с ней. Мы шли по алли, и я слушал, как Алисия рассказывала о том, что после нашего первого разговора она вернулась за стол и продолжила празднество с улыбкой. Она говорила о том, что не чувствовала себя счастливой, но душа её была спокойна на некоторое время. Это давало мне стимул, который подталкивал меня к ней.
— Что думаешь о музыке? Какая тебя привлекает? — спрашивает Али, когда мы проходим музыкантов.
Надеюсь, им не холодно.
— Мой музыкальный вкус менялся постоянно, потому что я путешествовал по разным странам. Но самой моей любимой музыкой всегда останется та, которая заставляет меня хорошо задуматься. Это ни иудейская духовная музыка, ни меблировочная, ни оркестровая, ни музыка трубадуров, ни чикагский блюз, ни авангардный джаз и ни хиллбилли. Думаю, у моего жанра нет определённого названия.
Алисия внимательно смотрит на меня, хмурится в некоторых местах, а потом произносит:
— Я любила хиллбилли в тринадцать лет. Ты знал, что именно в среде хиллбилли появился музыкальный стиль — кантри? — она смотрит на меня с вызовом, и мне нравится этот взгляд.
— Нет, но мне нравится, что ты рассказала мне об этом, — я улыбаюсь ей, и мы доходим до замёрзшего озера, возле которого останавливаемся и смотрим вдаль, где виднеется город. — А твой любимый жанр?
Алисия призадумалась на несколько секунд, а потом посмотрела на меня и широко улыбнулась. Я был прав, в ней живёт настоящая красота.
— Ты будешь смеяться!
Я уже готов смеяться, потому что она ведёт себя, как маленький ребёнок. Боится, потому что над ней будут смеяться, но я бы никогда не сделал этого.
— Если только немножко, — шучу я, и Али приподнимает одну бровь, это выглядит совершенно, и одновременно с этим, странно.
— Ладно, у тебя вообще нет определённого жанра, — её слова заставляют меня улыбнуться. — Мой любимый жанр — кантри.
Я улыбаюсь.
— Стоило догадаться.
Алисия долго улыбается, пока смотрит вдаль, а я смотрю на неё. Как же хорошо, что она сейчас рядом.
— Хочешь посетить ресторан тайской кухни? — я наблюдаю за тем, как Али пробегается взглядом по моему лицу и медленно кивает. Мы стоим близко, настолько, что я могу почувствовать запах её духов. — Пойдём?
Мы шли рядом, но я не мог позволить себе посмотреть на кого-либо другого. Естественная красота Алисии притягивала меня, и я чувствовал, что испытываю ярый интерес к её персоне. Несмотря на то, что у нас большая разница в возрасте — это было незаметно. Мне нравилось, что она была легка в общении, она рассказывала и рассказывала, а я слушал, потому что это было то, что я любил. Но даже если отбросить то, что я много путешествовал, написал множество песен и две книги, любил разговаривать с друзьями обо всём, в этот раз я хотел слушать. Потому что Алисия неожиданно встала на первое место, которое раньше занимала моя семья. Я, вдруг, понял, что испытываю что-то к ней, что-то тёплое и светлое. Мне было приятно разговаривать с ней по телефону, и сейчас, когда я иду рядом с ней, то вижу явный прогресс в наших отношениях.
