Я решил все убрать и тогда заметил еще одну подозрительность. Среди осколков лежал маленький конверт размером с карточку для беспроводного Интернета. Ты чё? Я открыл его, и внутри оказался ключ. Ты чё, ты чё? Он был странной формы и, само собой, открывал что-нибудь жутко важное, потому что был толще и короче, чем обычный ключ. Я терялся в догадках: короткий толстый ключ в маленьком конверте в синей вазе на верхней полке его кладовки.
Мое первое решение было логичным, потому что я решил быть суперскрытным и проверить этот ключ во всех замочных скважинах в квартире. Я знал, что он не от входной двери, потому что ключ от входной двери я ношу на шее на веревочке, чтобы попадать домой, когда никого нет дома, и он совсем другой. Для скрытности я пошел на цыпочках и проверил, не отопрет ли этот ключ дверь в ванную, и разные двери в спальне, и ящички маминого комода. Я проверил, не отопрет ли он конторку на кухне, за которой папа выписывал чеки, или шкаф рядом с бельевым шкафом, в котором я любил прятаться, когда мы играли в прятки, или мамину шкатулку с драгоценностями. Но он никуда не подходил.
В ту ночь, лежа в кровати, я изобрел специальную дренажную систему, которая одним концом будет подведена под каждую подушку в Нью-Йорке, а другим соединена с резервуаром. Где бы люди ни заплакали перед сном, слезы всегда будут стекать в одно место, а утром метеоролог сообщит, возрос или опустился уровень воды в резервуаре слез, и всем будет ясно, сколько гирь у ньюйоркцев на сердце. А когда случится что-нибудь действительно ужасное — типа нейтронная бомба или даже атака с применением биологического оружия, — заработает жутко громкая сирена, и все бросятся в Центральный парк, чтобы обкладывать резервуар мешками с песком.
Ладно.
На следующее утро я сказал маме, что не могу пойти в школу, потому что заболел. Я соврал первый раз в жизни. Она положила ладонь на мой лоб и сказала: «Да, ты немного горячий». Я сказал: «Я померил температуру — у меня сорок два». Я соврал во второй раз. Она повернулась ко мне спиной и попросила помочь ей с «молнией» на платье, которую, вообще-то, могла застегнуть и сама, но знала, что я это обожаю. Она сказала: «У меня весь день совещания, но, если понадобится, бабушка может зайти в любую минуту, а я буду звонить каждый час». Я сказал: «Если я не подхожу, значит, заснул или в туалете». Она сказала: «Лучше подходи».
Стоило ей уйти, как я тут же оделся и пошел вниз. Стэн подметал тротуар перед домом Я попробовал пройти мимо, чтобы он не заметил, но он заметил «А по виду не скажешь, что заболел», — сказал он, смахивая охапку листьев с тротуара на мостовую. Я сказал: «Это внутренняя болезнь». Он спросил: «И куда же наш больной направляется?» Я сказал: «В аптеку на Восемьдесят четвертой улице, купить сосулек от кашля». Ложь № 3. На самом деле я пошел в мастерскую «Фрейзер и сыновья», в которой ремонт замков, на Семьдесят девятой.
«Опять за запасными ключами?» — спросил Уолт. Я ответил на его хай-файв, достал ключ и спросил, что он мне может про него рассказать. «Это от какого-то ящичка», — сказал он, держа его перед лицом и рассматривая поверх очков. «Даже, пожалуй, сейфа. Это ясно по форме». Он указал на панель с крючками на стене мастерской, где висела куча разных ключей. «Видишь, эти совсем другие. Твой значительно толще. Его труднее сломать». Я провел рукой по всем ключам на стене, до которых смог дотянуться, и от этого мне почему-то стало спокойнее. «Но вряд ли от встроенного сейфа. Что-нибудь не слишком большое. И наверняка переносное. Может быть, даже касса. Старого образца. Или какой-нибудь допотопный генератор». Тут я немного раскололся, хотя и знаю, что нет ничего смешного, когда человек — дегенератор. «Это старый ключ, — сказал он. — Ему лет двадцать, а то и все тридцать». — «Откуда вы знаете?» — «Я про ключи все знаю». — «Клево». — «Многие сейфы теперь вообще без ключей». — «Как это?» — «Ключами уже почти никто не пользуется». — «Я пользуюсь», — сказал я и показал ему ключ от нашей квартиры. «Я знаю, что ты пользуешься, — сказал он. — Но таких, как ты, скоро совсем не останется. Сегодня все замки электронные. Открываются дистанционно. Или распознают отпечаток пальца». — «Но это же круто». — «Мне ключи больше нравятся». Я задумался на минуту, а потом у меня возникли гири на сердце. «Если таких, как я, скоро не останется, что же будет с вашим бизнесом?» — «Придется перепрофилироваться, — сказал он. — Как магазин пишущих машинок. Пока мы нужны, а скоро станем достопримечательностью». — «Может, вам открыть другой бизнес?» — «Мне этот нравится».
Я сказал: «У меня вопрос, но он совсем про другое». Он сказал: «Валяй». — «Валять?» — «Валяй. Не стесняйся. Задавай». «Вы Фрейзер или вы сын?» — «Строго говоря, внук. Эту мастерскую открыл еще мой дед». — «Клево». — «Но, выходит, что я и сын, потому что пока был жив отец, всеми делами здесь ведал он. И я же, пожалуй, Фрейзер, потому что летом со мной вместе работает мой сын».
Я сказал: «У меня еще вопрос». — «Валяй». — «Вы думаете, я смогу узнать, кто изготовил этот ключ?» — «Его кто угодно мог изготовить». — «Вообще-то я другое хотел спросить: как мне найти замок, который он открывает?» — «Только методом тыка. Пробуй открывать им разные замки. А понадобится запасной ключик — я тебе его всегда сделаю». — «Мне может понадобиться гуголплекс запасных ключей». — «Гуголплекс?» — «Гугол в степени гугол». — «Гугол?» — «Это единица с сотней нолей». Он положил руку мне на плечо и сказал «Тебе нужен всего один замок». Я изо всех сил удлинился вверх, и положил руку ему на плечо, и сказал: «Ага».
Когда я уходил, он спросил: «А что это ты не в школе?»
Моя реакция была мгновенной: «Сегодня день рождения доктора Мартина Лютера Кинга-младшего
[21]
». Ложь № 4. «Это же, вроде, в январе». — «Так раньше было». Ложь № 5.
Когда я возвратился домой, Стэн сказал: «Вам письмо!»
Дорогой Оск!
Здорово, дружище! Спасибо за славное письмецо и пуленепробиваемые барабанные палочки, которые, надеюсь, мне не понадобятся! Скажу откровенно, у меня никогда не было желания давать уроки…
Надеюсь, тебе понравится эта майка, на которой я без твоего разрешения рискнул поставить автограф.
Твой друг,
Ринго
Майка мне не просто понравилась. Я от нее заторчал! Хотя она, к сожалению, не была белой, поэтому носить ее я не мог.
Я заламинировал письмо Ринго и прикнопил его к стене. Затем я полазил в Интернете и нарыл кучу полезной информации про замки в Нью-Йорке. Например, что в нем 319 отделений связи и 207352 абонентных ящика. В каждом ящике, само собой, есть замок. Я также узнал, что в Нью-Йорке около 70571 гостиничного номера, и в большинстве из них имеется основной замок, замок в ванной, замок в шкафу и замок на мини-баре. Я не знал, что такое мини-бар, поэтому позвонил в отель «Плаза», про который знал, что он знаменитый, и поинтересовался. После этого я уже знал, что такое мини-бар. В Нью-Йорке более 300000 автомобилей, не считая 12187 такси и 4425 автобусов. Еще я вспомнил, что в метро, которым я раньше пользовался, у проводников есть ключи, чтобы открывать и закрывать двери, — значит, эти замки тоже следовало учесть. В Нью-Йорке живет более 9 миллионов человек (каждые 50 секунд в Нью-Йорке кто-то рождается), и все они где-нибудь проживают, а в большинстве квартир — два замка на входной двери, и, по крайней мере, в некоторых — замки на дверях в ванную, и, может быть, в другие комнаты и, само собой, на комодах и шкатулках с драгоценностями. Помимо этого есть офисы, и художественные студии, и склады, и банки с сейфами, и ворота в частные сады, и автостоянки. Я прикинул, что если сложить все — от велосипедных замков и щеколд на чердаке до защелок на коробках для запонок, — то на каждого жителя Нью-Йорка приходится, в среднем, по 18 замков, а это значит, что всего в Нью-Йорке около 162 миллионов замков, а это до фигищи.
