Грегор ведь договорился обо всем с гвардейцами... Они сообща должны были раскрыть заговор. Видно, он попросил королевских стражей помочь и с побегом.
Его предусмотрительность вызвала сейчас у Мирны улыбку, и сердце ускорило ритм. Грегор всегда смотрит наперед, у него всегда есть план. Даже на самый непредвиденный случай. Значит, все будет хорошо.
Странно, но все, что последовало дальше, было еще более неясным, и княгине с трудом вспомнилась детали. Хотя это происходило позже, значит, помнить она должна больше! Но будто бы чем дальше она отдалялась от Грегора, чем меньше было его в ее мыслях, тем туманнее становился весь окружающий мир.
У Явика была подготовлена карета, в которую они запрыгнули, не сбавляя хода. Ивтанец что-то говорил. Вроде даже держал ее за руку. Наверное, это было неважно, раз Мирна куда лучше запомнила, как за окном мельтешат жмущиеся друг к другу ветхие домишки, как бегают по пыльной улице босые мальчишки, а женщины непристойной профессии крутят юбками перед бородатыми моряками.
Явик решил, что ехать верхом через весь Весмер - плохая идея. Мирна не знала точно, что сказал ему Грегор, как оправдал спешку, но ивтанец принял его доводы близко к сердцу.
«Пока доберемся до границы - там уже будут знать о вашем побеге, - эту его фразу, в отличие от прочих, Мирна хорошо запомнила, - пойдем по морю. Я обо всем договорился».
Их приняли на борту небольшого, но по словам услужливого капитана, юркого торгового корабля, привозившего красную рыбу и дорогие морепродукты с севера в Весмер. Сам капитан, как и большая часть команды, были ивтанцами, так что они были польщены доверием короля и взбудоражены своим участием в его авантюре.
Мирна не разделяла их энтузиазма. Сколь бы разумным ни выглядело решение Явика возвращаться в Ивтан по воде, княгиня вскоре пришла к мысли: уж лучше бы они отбили себе все, несясь галопом через весь Весмер, а потом оказались схваченными на границе, чем качались на волнах непослушного Северного моря под гул промозглого соленного ветра, окруженные затхлым и тошнотворным запахом рыбы, уже много лет перевозимой судном из одной столицы в другую.
Этот запах впитался в стены, в ткани, в металл и дерево. Наверное, он въелся уже и в кожу, и княгиня будет чувствовать его до конца своих дней.
Она была не в том положении, чтобы жаловаться... Рыбья вонь - лучше, чем темница и наказание за преступление, страшное преступление, которое ты не совершал.
И Мирна бы все это терпела, и даже в мыслях не стала бы жаловаться, но эта треклятая морская болезнь!..
Желудок выворачивало наизнанку. Боги! И как только люди ходят по морям целыми месяцами? Она и нескольких часов вынести не могла!
Моряки отнеслись к ней с большим пониманием и заварили «почтенной пассажирке», как ее успели прозвать с легкой руки Явика, какие-то травы от тошноты. Они подействовали еще и как снотворное, и последнее, что помнила Мирна о своем побеге, это как король Ивтана взял ее на руки, словно пушинку, и понес укладывать в капитанскую каюту.
В ней княгиня и проснулась.
Голова была тяжелой. И как только Мирна подняла ее с подушки? Глаза воспалились, стали мокрыми и жгли. Она не помнила, чтобы плакала... Наверное, это все запах. А, может, ей приснился кошмар, который она уже забыла.
Это объяснило бы то жуткое чувство, с каким она проснулась.
Стоило вспомнить внезапный страх, как в груди защемило и начало подсасывать меж ребер. Княгиня ощутила, как накатывает новый приступ, так резко вскочила, что на минутку потемнело в глазах, и, покачиваясь, двинулась на палубу. О свежем воздухе можно было не мечтать, но прохлады Северного моря должно хватить, чтобы проснуться, собраться с мыслями и начать действовать.
На улице было темно, и с трудом удавалось распознать дальний борт корабля, что уж там говорить о море. Его Мирна только слышала. Мерный шелест волн убаюкивал, но вместе с тем становилось не по себе от мысли: если ненароком упасть сейчас в воду - тебя никогда не найдут, и этот монотонный шепот станет твоей последней колыбельной.
Мурашки пробежали по телу, и княгиня подскочила на месте, уже второй раз за день, когда кто-то вдруг к ней обратился:
- Добрый вечер, госпожа!
Это был проходящий мимо с каким-то увесистым ящиком матрос. Княгиня сначала и не поняла, что обращаются к ней, но чуть погодя все же поздоровалась в ответ.
Моряк посмотрел на нее так недоуменно, с таким благоговением, будто и не рассчитывал услышать от нее ни словечка. Он слегка запнулся, остановился и так низко, как только позволял его груз, поклонился.
Это показалось Мирне странным и ужасно смущающим. С чего вдруг такое почтение? Она, конечно, благородных кровей, но едва ли повидавший виды моряк впервые встречал кого-то с княжеским титулом.
- Мирна, - вдруг раздавшийся справа голос Явика уже не испугал ее.
Хотя, стоило признать, нервы у Мирны сейчас были расшатаны, и она готова была вздрагивать от мельчайшего шороха, как трусливый зайчишка.
Ивтанец подошел к ней. Даже в темноте можно было распознать его коронную широкую улыбку. Впрочем, сам он вдруг будто бы стал казаться еще больше, выше, шире... Опаснее?
- Я как раз собирался вас будить, мы уже подходим к столице, - он без разрешения взял ее за руку и с громким звуком поцеловал холодные и крепко сжатые пальцы, - вы должны посмотреть. С моря ее огни выглядят просто великолепно.
Найтенхолд, старый и крупный город, расположившийся на склоне горы у самого моря действительно выглядел потрясающе. Рассматривая древние крепостные стены и мосты, крепкие каменные сооружения, освещенные уличными огнями и горящими окнами, холмистые, запутанные, как кружево, улицы, Мирна на миг позабыла все тревоги. Она ощутила, как щиплет кожу холод, увидела поблескивающий на склонах снег и почувствовала себя почти что дома.
С какой-то стороны так оно и было. Пускай, это и не Дурхам, но это север. Ее любимый север.
Но насладиться этой мыслью не удалось. Как бы она ни чтила свою культуру, с какой бы теплотой ни относилась к обычаям, традициям, к землям, на которых выросла, к природе и к людям, окружавших ее всю жизнь... Все это вдруг перестало казаться таким важным. Нет, это все еще было ей дорого. Но почудилось, что во всем этом больше нет и не будет смысла, пока Грегор далеко.
